Для чего нужна строгая регламентация трансграничного движения капитала
– Валентин Юрьевич, Центральный банк России в июле 2017 года заявил о том, что чистый отток капитала из России в первом полугодии 2017 года вырос по сравнению с аналогичным этапом прошлого года на 71% и достиг 14,7 миллиарда долларов. И это на первый взгляд кажется странным, потому что по итогам 2016 года чистый отток капитала из России сократился почти в четыре раза по сравнению с 2015-м, когда вывезли 57,5 миллиарда долларов. Максимальный чистый отток из РФ был зафиксирован ЦБ в 2014 году, тогда из страны за год вывели более 150 миллиардов долларов. Казалось бы, так стремительно снижался отток капитала из страны, а тут, когда нам заявляют, что экономика России стала расти, вдруг – его резкое увеличение. Чем можно объяснить такую математику?
– Математика, конечно, очень приблизительная, потому что Центробанк России только очень приблизительно может фиксировать объёмы оттока и притока капитала и, соответственно, вычислять чистый приток или чистый отток. Должен сказать, что за четверть века платёжный баланс Российской Федерации – документ, который составляется Центральным банком РФ, – имел только два или три года показатель чистого притока капитала, а в остальные годы был чистый отток. Это лишний раз доказывает, что все наши мантры о необходимости привлечения иностранных инвестиций – просто некое информационно-пропагандистское прикрытие для снятия любых барьеров на пути движения капитала и фактического превращения России в некий проходной двор.
Что касается роста чистого оттока капитала из России в текущем 2017 году по сравнению с аналогичным периодом прошлого года, это, видимо, объясняется тем, что Соединённые Штаты после прихода к власти Дональда Трампа всё-таки хотят сохранить экономические санкции и даже их ужесточить. Закон об этом рассматривается конгрессом США и, по экспертным оценкам, может быть принят в конце года. Инвесторы это хорошо знают, и у них есть ещё некоторое время для того, чтобы помародёрничать в России. Но, когда я говорю «инвесторы», это не совсем точно: хотя в официальных документах значатся как инвесторы, на самом же деле – спекулянты. Они работают с короткими деньгами, могут заходить сюда на неделю, на месяц – этого им достаточно, чтобы сорвать свой куш и выйти за пределы Российской Федерации с прибылью. Сейчас для спекулянтов – время собирать свои чемоданы и покидать Россию. Сигналы, которые идут из-за океана становятся фактором ускорения оттока капитала из России.
Что касается притока капитала в Россию, то здесь тоже нет никаких позитивов, потому что экономика страны стагнирует, долгосрочный капитал сюда вряд ли пойдёт. Уже прошёл период, когда в российской экономике осуществлялись долгосрочные инвестиции. На сегодняшний день многие отрасли нашей экономики фактически находятся под контролем иностранного капитала. Так что здесь уже особенно нечего делать так называемым стратегическим инвесторам, или инвесторам с длинными деньгами, а спекулянты, повторяю, либо готовятся выходить из РФ, либо уже выходят. Думаю, до декабря 2017 года процесс выхода капитала из России ещё более ускорится.
Нашим читателям не надо объяснять, что часто под флагом иностранного капитала на самом деле в Россию заходит и из неё выходит офшорный капитал, то есть капитал, принадлежащий офшорным компаниям, созданным гражданами Российской Федерации. Но это не меняет картины, «россияне» действуют точно так же, как иностранные инвесторы. То есть интересы России их абсолютно не волнуют.
– Почему выгодно вкладывать деньги, например, в китайскую экономику, где отмечается большой приток инвестиций? Чем там так уж разительно условия для инвесторов отличаются от российских? Или это тоже спекулятивный процесс?
– Может быть, в абсолютных масштабах иностранный капитал, приходящий в Китай, даже превышает иностранный капитал, приходящий в Россию, но надо сказать, что в КНР существует достаточно строгая регламентация трансграничного движения капитала – как на вход, так и на выход. И Китай, безусловно, заинтересован в том, чтобы туда приходил стратегический инвестор. Причём, в целом ряде отраслей существуют достаточно жёсткие ограничения для иностранного капитала. Скажем, в банковском секторе Китая доля иностранного капитала составляет менее двух процентов. Для сравнения скажу, что доля иностранного капитала в российском банковском секторе, даже по данным Центрального банка Российской Федерации, – не многим менее 20%.
Россия является членом БРИКС, но, пожалуй, она единственная из этой группировки полностью ликвидировала всякое регулирование трансграничного движение капитала. Сюда могут заходить, отсюда могут выходить, выносит всё имущество. И эту политику проводит Центральный банк, проводит Минфин. На протяжении многих лет ни разу они не заикались о необходимости каким-то образом эти потоки капитала регулировать, а может быть, даже и запрещать. В Бразилии, например, устанавливают так называемые фильтры: пропускают в страну капиталы долгосрочные, те, которые действительно вкладываются в реальный сектор экономики, так называемые капиталообразующие инвестиции, и отсекают спекулятивный капитал. Можно долго говорить о том, как регулируется иностранный капитал. Скажем, он может заходить в страну, но там существуют определённые ограничения, в течение какого времени – месяцев, а чаще лет – капитал не может покидать страну. У нас последние элементы регулирования иностранного капитала были ликвидированы в нулевые годы, когда были внесены поправки в федеральный закон «О валютном регулировании и валютном контроле». Были удалены последние валютные ограничения по операциям с движением капитала.
– А это уже необратимый процесс для нашей страны?
– Почему же необратимый? Это очень даже обратимый процесс. Для этого Государственная Дума должна принять соответствующие поправки или отдельный закон, который регламентирует или даже запрещает движение иностранного капитала. Сегодня есть страны, в которых существует запрет для присутствия иностранного капитала в определённых отраслях производства, которые имеют стратегическую значимость для страны. У нас таких законов нет. А они крайне необходимы.
Я постоянно слежу за платёжным балансом Российской Федерации – это документ, который разрабатывается Центральным банком. Провожу подсчёты масштабов ограбления России. Каким образом? Я рассматриваю две позиции платёжного баланса. Одна позиция – чистый отток капитала, вторая – сальдо инвестиционных доходов. Что это такое? Российские экспортёры капитала вывозят деньги за пределы страны, там они приобретают или создают какие-то активы, которые приносят определённые прибыли. И эти прибыли должны бы возвращаться в Россию, но, конечно, большая их часть не возвращается. Соответственно, для иностранных инвесторов – обратная картина. Они создают здесь активы или приобретают активы в российской экономике, получают с этих активов прибыль и выводят её из страны. Соответственно, приток или отток инвестиционных доходов и определяют сальдо. Это сальдо на протяжении четверти века в нашей стране всегда было устойчиво отрицательным. И не просто устойчиво отрицательным, а иногда его абсолютные размеры превышали размеры чистого оттока капитала. Так вот, я на скользящей основе считаю показатель масштабов ограбления России за последние 10 лет. Делаю это уже несколько лет, и получается у меня примерно всегда одна и та же величина – один триллион долларов. То есть на год в среднем получается сто миллиардов долларов. Вот цена вопроса. И пока мы не введём ограничения на трансграничное движение капитала, будем терять такие гигантские средства. По телевизору нам показывают всякие спектакли под названием «А где мы возьмём денег на повышение пенсий, на их индексацию?». И нам будут доказывать, что нужно повышать пенсионный возраст, сокращать ассигнования на медицину и образование и так далее, и так далее. А денег в стране более чем достаточно! Да, задача возвращения того, что было награблено и вывезено за пределы России, – это сверхсложная задача, но, по крайней мере, остановить отток этих финансовых ресурсов – наша первейшая необходимость. Если это удастся сделать, то каждый месяц мы в среднем будем сохранять по 9 млрд долларов. А это очень серьёзная сумма, поскольку, скажем, весь годовой бюджет министерства образования составляет примерно треть от названной величины.
– Есть ли у российской власти политическая воля для того, чтобы это сделать, или нас может спасти только какое-то чудо?
– Всё в руках Божьих. Не думаю, что какой-либо человек может сам развернуть вектор истории. Рассчитывать на силы грешного человека не приходится, даже если он надувает щёки и считает себя великим политиком – у нас есть такие. Безусловно, могут быть не очень приятные сценарии развития событий, когда вместо цивилизованного разворота курса страны может произойти революционное кровопролитие. Сто лет назад мы это уже имели. И, к сожалению, должен сказать, что есть много признаков того, что мы можем ещё раз наступить на те же самые грабли. У нас часто говорят: нужна политическая воля. Но это достаточно бессмысленная фраза. Чья политическая воля? Думаю, прежде всего должно быть массовое изменение общественного сознания. И Господь посылает нам для этого горькие лекарства. И я вижу, что люди как-то начинают лучше понимать, как устроен мир, что происходит в России. Дай Бог, чтобы эти лекарства сработали. Не сработают – значит, будут ещё более горькие лекарства.
Интервью проводила Галина Вишневская
Оставить комментарий