23-кат

Валентин Катасонов. Нужна ли людям наука?

Поскольку я достаточно активно выступаю с критикой нынешней науки, мне иногда задают вопрос: являюсь ли я противником науки вообще?

Мой ответ зависит от того, что понимать под «наукой». В словарях и энциклопедиях, как правило, дается двойное определение — широкое и узкое. Под широким имеется в виду область человеческой деятельности, направленная на выработку и систематизацию знаний о мире. Под узким понимается особый институт, возникший в Новое время (XVI-XVII веках), сразу же занявший высокое положение в обществе и начавший оказывать активное влияние на все стороны культуры и иные стороны жизни человека и общества.

Наука как познавательная деятельность существовала с момента появления человека. Наблюдая за окружающим миром и за собой, человек научается, то есть получает знания, которые помогают ему в жизни и могут помогать его потомкам. Наиболее талантливые из них получали признание и звание «ученых» и «мудрецов», передавали в наследие следующим поколениям свои ценные знания и наблюдения. Таковыми были, например, Архимед, Аристотель, Пифагор, Селевк, Филон Византийский и многие другие.

Святитель Николай Сербский в «Науке закона» (глава XXVI «Сеятели ветра») пишет: «Наука существовала и прежде европейской науки. На высокой ступени развития стояла наука древнего Египта, Индии и Китая, у вавилонян, персов и мексиканцев. Европа многое переняла или получила в наследство от них».

Наука в Европе до Нового времени занималась открытием относительных истин, и скромно занимала подобающее ей место по отношению к христианской религии, которая на основе Священного Писания и Священного Предания была способна постичь метафизические истины, лежащие за пределами пяти органов чувств человека. Однако после начавшейся Реформации наука заявила о себе как особом институте, якобы способном постигать абсолютные истины. А также способном кардинальным образом изменить жизнь человека, вернее, внешние материальные условия жизни.

Идеолог науки Нового времени английский философ Фрэнсис Бэкон (1561-1626) без всяких обиняков заявил: «Истинная и законная цель всех наук состоит в том, чтоб наделять жизнь человеческую новыми изобретениями и богатствами».

Постепенно европейская наука стала доказывать, что ей христианское мировоззрение не нужно, а позднее она стала его квалифицировать как «ненужным», «отсталым» и даже «вредным». Наука стала претендовать на то, чтобы формировать общественное сознание по определенным заказам. Правда, сам факт получения таких заказов она тщательно скрывала и скрывает до сих пор. Иногда такие «заказчики» представляли собой вполне реальных людей, как правило, с толстыми кошельками.

Уместно вспомнить слова немецкого поэта Фридриха Шиллера (1775-1805): !Для одного наука — возвышенная небесная богиня, для другого — дойная корова, обеспечивающая его маслом». Сказано это было более двух веков назад. Сегодня для подавляющего большинства представителей профессиональной корпорации ученых наука стала «дойной коровой». Правда, при этом они указанную «корову» умудрились произвести в «богиню».

Так, мы знаем, что одним из основоположников английской политической экономии («экономической науки») является Давид Рикардо. Одним из его «вкладов» в «экономическую науку» стало теоретическое обоснование золота как денег и так называемого золотого стандарта. Кому нужна была такая «теория»? Тем, у кого было много золота. Конкретнее — Ротшильдам.

Маленькая деталь: Давид Рикардо был лично знаком с Натаном Ротшильдом, наиболее влиятельным из клана Ротшильдов. Остальное, относящееся к этой истории, при желании можно прочитать в моей книге «Золото в мировой и российской истории XIX — XXI вв.» (издательство «Родная страна», 2017).

Правда, «заказчиком» может выступать и тот, у которого рога и копыта. Этот вариант красочно описан немецким писателем Гёте в «Фаусте». Тут в качестве вознаграждения используется не золото, а слава.

Это в старое доброе время ученые и мудрецы открывали такие истины. В Новое время профессиональная корпорация с вывеской «Наука» стала истины создавать. Причем истины, которые она подает как «абсолютные». А далее эти «абсолютные истины», благодаря усилиям таких институтов promotion как СМИ, образование, культура, распространяются по всему миру, доходя до самых отдаленных уголков планеты. Благодаря такому «творчеству» была создана, в частности, «теория Дарвина». За полтора столетия продвижения дарвинизма половина населения нашей планеты уже уверена в том, что человек произошел от обезьяны. О том, как устроена наука Нового времени читатель может узнать из моей книги «Лжепророки последних времен. Дарвинизм и наука как религия» (издательство «Кислород», 2017).

С учетом сказанного выше я думаю, что читатель уже знает мой ответ на вопрос: являюсь ли я противником науки? Я выступаю ярым критиком той науки, которая зародилась во времена Реформации и превратилась в профессиональную корпорацию, работающую по заказам врагов Церкви и христианства. В то же время я всячески поддерживаю науку в ее традиционном понимании как познавательную деятельность.

Склонность, тяга к познанию является естественной, заложенной в человеке Творцом. Эта тяга сродни стремлению растений тянуться к солнцу — источнику энергии. Искреннее стремление познать истину неизбежно приводит человека к Богу, а это самое главное. Это гораздо важнее, чем запуск космического корабля, при разработке которого были использованы новейшие знания в области физики, химии или астрономии. Как говорили мудрецы, «полузнание от Бога отдаляет, полное знание к Богу приводит».

Сегодняшняя наука — даже не полузнание, а один процент знания. Такая наука слепа и способна создавать и воспитывать даже не агностиков, а откровенных богоборцев. Яркий пример — академик и Нобелевский лауреат Виталий Гинзбург. Несколько лет назад он разразился серией обвинений в адрес Церкви и христианства, обвиняя их в «невежестве». Мне эти заявления Гинзбурга почему-то напомнили страстные и столь же невежественные выступления в 20-30-е годы прошлого века Емельяна Михайловича Ярославского (настоящее имя: Миней Израилевич Губельман), который возглавлял «Союз воинствующих безбожников». Между прочим, за свой вклад в борьбу с религиозным «мракобесием» Миней Израилевич в 1939 году удостоился звания академика АН СССР.

Увы, в Европе и Америке таких «академиков», как Ярославский-Губельман или Гинзбург, гораздо больше, чем в России. И об этом помрачении разума представителей профессиональной корпорации ученых с прискорбием писал святитель Николай Сербский. Видимо, святителю, воевавшему с корпорацией профессиональных ученых, нередко задавали вопрос: не являетесь ли Вы врагом науки вообще?

Вот как святитель ответил на этот вопрос в работе «Наука закона». В главе XXVII «Драма человечества» путешественники (путник и проводник) уже были близки к завершению своего длинного разговора о Боге, природе и человеке.

Из фрагмента этого последнего разговора:

«Когда наши путники уже приближались к цели своего пути, луна, крадучись, выглянула из-за вершин гор и запели ночные птицы.

Проводник. Ну вот, путь наш близится к концу. Пришло время закончить наш разговор и молча помолиться.

Путник. Позволь задать последний вопрос.

Проводник. С радостью отвечу.

Путник. Признаешь ли ты знание и научные открытия?

Проводник. Разумеется.

Путник. Значит, ты все же признаешь науку?

Проводник. Если бы ты спросил меня, ем ли я пыльные яблоки, я бы ответил, что яблоки ем, а пыль не ем. Точно так я принимаю все достоверные знания и признаю все современные открытия, однако пыль, прах научных теорий и гипотез, которыми до сегодняшнего дня были покрыты современные знания и открытия, и не принимаю, и не признаю. Нам с тобой совершенно невозможно принять и признать теорию о законах природы — основное заблуждение вчерашней науки. Согласен?»

Если развивать сравнение науки Нового времени с «яблоками» (реальные результаты научных исследований) и «пылью» (бесчисленное количество сомнительных теорий и еще более сомнительных гипотез), то сегодня мы соприкасаемся почти с одной «пылью», а «яблок» в этой пыли не рассмотреть. Надо долго копаться в горах «пыли», чтобы найти в них «яблоко» или еще что-то более или менее съедобное.

Уже если разговор зашел о «яблоках», то надо разобраться, что можно рассматривать в качестве реальных результатов научных исследований. Не прямо, но косвенно святитель дает нам подсказку.

Конечно, никто не будет спорить, что «яблоком» в науке следует считать открытие каких-то неизвестных ранее человеку объектов природы. Например, в астрономии — планет и звезд. В медицине — вирусов. В биологии — новых видов животных, растений, рыб и микроорганизмов.

Но все-таки главным своим достижением наука считает открытие законов — устойчивых причинно-следственных связей в мире живой и неживой природы. А также в человеческом обществе.

Святитель на протяжении всей своей работы «Наука закона» показывает, что в мире как таковых законов природы нет. В «Науке закона», в главе XXVI «Сеятели ветра», святитель пишет: «Испокон веков человек изучал себя и мир вокруг себя. Но никогда, ни в одной древней цивилизации люди не считали природу законодателем и не верили в существование законов природы. Древние ученые видели в природе порядок и очередность, и называли это порядком и очередностью, а не законами природы» (курсив мой — В.К.).

Итак, в природе есть лишь некие проекции высшего нравственного закона Бога, своего рода тени и знамения, отображающиеся в видимом мире. «Революция в науке» в начале ХХ века, о которой пишет святитель (теория относительности, квантовая механика, волновая природа материи и др.), лишний раз доказывает, что никаких «железных» законов природы нет.

Нам, живущим в XXI веке, даже тем, кто регулярно читает Священное Писание, крайне непривычно слышать об отсутствии законов природы. И даже о том, что некоторые привычные и, казалось бы, устойчивые связи в природе зависят от нравственного состояния человека. А ведь в XIX веке это было очевидно для многих. Так, немецкий философ-мистик Артур Шопенгауэр (1788-1860) подвергал критике диктатуру естественных законов. В частности, он писал: «Все естественные науки имеют тот неизбежный недостаток, что они рассматривают природу исключительно с объективной стороны, забывая о субъективной стороне ее».

Так куда мог бы направить в первую очередь свою творческую энергию четный ученый? Мне кажется, что подсказка содержится в главе XXV «Вселенский порядок и… беспорядок» упомянутой работы Николая Сербского.

Читаем:

«Хотя законов природы не существует, во вселенной все упорядочено. Священная Книга Божия, в которой ни слова не говорится о каких бы то ни было естественных законах, богата словами, воспевающими божественный порядок существования всего тварного мира.

Закон — это одно, но порядок — другое. Если войти в красивый, прекрасно обставленный дом, нелепо говорить о законе мебели, можно говорить лишь о порядке ее размещения. То же самое касается и торговых рядов, и цветочных лавок, и пасеки — словом, любого другого ухоженного хозяйства, где прежде всего виден порядок, а не закон.

…страница за страницей, повествует Библия о порядке, мере, гармонии, громаде и величии сотворенного мира. И хотя ученые часто говорят о случае и случайностях (противореча тем самым своему утверждению о существовании законов природы), Библия не признает ничего случайного. Согласно этой божественной Книге можно сказать, что все лучи солнца сочтены, как и все волосы на нашей голове, и каждая капля дождя имеет некое целесообразное назначение. Словом, в окружающем нас мире нет места для случая. Нет места для случая и в нравственной жизни людей.

Несмотря на то, что мы отвергаем действие законов природы, мы видим в природе такой непревзойденный порядок, что глаз нельзя отвести и умом человеческим понять и проникнуть в его смысл. Но весь этот порядок сам собою законом не является. Он лишь отображение нравственного закона, на котором основан сотворенный мир.

Вся беспредельная вселенная блистает и дышит святостью. Она и не догадывается об этой своей святости; понимают это лишь Бог и человек. Вселенная — словно некий величественный храм, изукрашенный символами святости. Сам храм не сознает ни своей символичной святости, ни реальной святости Бога и человека, которую он собою представляет. Это сознают лишь Бог и человек.

Вселенная, блистающая звездами, — словно храм, украшенный и наполненный символами святости, реальность которой в Боге и человеке. Подобно тому, как входящий в храм и видящий всю символику его говорит не о законах самого храма, но об устройстве, красоте, выразительности и ясности того, что он должен собой представлять, так и видящий свет вселенной и размышляющий о нем не может говорить о законах света, но снова об устроении, порядке, красоте, величии, выразительности и ясности того, что тот свет вселенной являет нам и обозначает.

Если всё же говорить о некоем законе природы, то о нем следует говорить лишь как об отблеске нравственного закона в ней. Этот отблеск то менее ясен, то более. Например, он различим в таких моральных категориях как уважение к родителям и благодарность им, как жертвенная родительская любовь, как самопожертвование, даже как взаимная любовь — разве не видим мы всего этого у животных?

Я бы сказал, что вселенная — храм, все стены которого представляют собой скрижали с заповедями нравственного закона Бога. Мы их отчасти по складам разобрали, но не в состоянии прочесть до самого конца. Иероглифами творений и явлений записаны там и закон неотвратимой правды, и закон любви. Колючей проволокой неумолимой правды ограждена божественная любовь, которая есть и основное побуждение к сотворению мира, и главная цель его. Ибо где источник, там и устье всего божественного.

Но кто ответит на вопрос о хаосе в природе? Это весьма беспокоит те ученые головы, что говорят о законах природы, и часто пугаются и беспокоятся по поводу аномалий, катаклизмов и всевозможных сбоев природы, которые не вписываются в рамки их законов. Случай — вот их единственный ответ. Однако если случай, тогда — нет разума, но если нет разума, тогда под вопросом и законы природы, ибо то, что называется законом — в любом смысле исключает неразумие…

Таким образом, нарушение порядка в природе следует объяснять только нравственными причинами. Однако даже и эти беспорядки кажутся беспорядком только нашему физическому зрению. Стоит лишь перенести эти явления в область морали и поставить пред зеркалом нравственных суждений и понятий, они теряют вид беспорядка, и являются в свете одного необходимого порядка — нравственного. И в этом свете вселенная от начала до конца времен — прекрасна, стройна, целесообразна».

Итак, можно сделать два важных заключения из приведенного выше отрывка. Во-первых, святитель призывает ученых отказаться от такого легкомыслия как списание всего непонятного на его величество «случай». Если они признают существование высшего нравственного закона, тогда исчезнут необъяснимые «случайности». А, во-вторых, святитель советует внимательно следить за природой, следить за посылаемые Богом через природу сигналы (знамения), фиксировать отклонения от первоначальной гармонии тварного мира и переводить эти сигналы (знамения, письмена) на понятный людям язык.

Вот это и есть настоящая наука.  И такую науку я полностью поддерживаю.

https://tsargrad.tv/articles/nuzhna-li-ljudjam-nauka_70888

Оставить комментарий

avatar

Смотрите также