Законотворческий процесс имеет свои этапы, направления и характеристики. Субъектом законотворчества является государство, в лице законодательной власти, а объектом — граждане и юридические лица. Среди огромного массива законов трудно определить их общую направленность и выгодоприобретателей, но можно выявить некоторые закономерности и особенности.
Известно, что законы выражают волю определенных классов и групп влияния, завуалированную под общий интерес. В последнее время, процесс законотворчества сместился в сторону цифровизации, а коммуникации между государством и гражданами перешли в сферу электронных IT-технологий. Человек становится все более прозрачным для государства, а государство — все более непроницаемым для человека.
Социальные отношения подменяются техническими инновациями, правовое пространство сужается, а вместо него, регулятивные функции начинают выполнять машины и информационные технологии. Государственная власть постепенно подменяется цифровой властью. Причем это касается всех уровней государственного управления — от федерального до муниципального. При этом, управленческие функции от правоприменителя (чиновника) переходят к оператору базы данных.
Таким образом, посредником между человеком и государством становится машина, создается новый тип коммуникаций: человек-машина. Но, это до конца не изученный новый тип отношений, пока не имеющий правовых характеристик. Данная конструкция изменяет всю концепцию права, как регулятора общественных отношений, формы и методы правового регулирования. При этом, человек все больше становится зависимым от технических средств, сужаются грани его свободы.
Без цифрового идентификатора скоро невозможно будет ни лечиться, ни ездить в общественном транспорте, ни получить кредит. В перспективе, самостоятельный человек будет полностью отключен от систем жизнеобеспечения, не сможет вести публичную жизнь. Коммерческую деятельность, такой «изгой», тоже вести не сможет, для этого тоже потребуется доступ к сервисам и цифровым платформам, а они будут для него закрыты.
Владельцами базы данных могут быть и не государственные структуры, которые могут (и, скорее всего, будут) использовать банк данных в своих интересах или продавать данные большим сетям, заинтересованным в информации о структуре потребления и мотивации граждан.
При общей безответственности, возникает угроза утечки информации, вероятности ее коммерческого использования. Если учесть, что аппаратное обеспечение и программные комплексы иностранного производства имеют экстерриториальный контур, то можно говорить об угрозе не только правам граждан, но и национальной безопасности в целом, поскольку собранная информация имеет в т.ч. и военно-стратегическое назначение. Неслучайно многие специалисты называют такую технологию цифровой колонизацией или электронным концлагерем. Полностью согласен с такой оценкой.
Цифровые технологии приводят к тому, что, кроме чиновника, посредника между человеком и законом, появляется еще и бездушная машина, работающая по принципу «черного ящика». Эта новелла еще больше увеличивает дистанцию между человеком и государством, делает его менее защищенным от произвола других.
Непонятно, как вести диалог с бездушной машиной, не понимающей, с кем имеет дело и что от нее человеку нужно. Если машина ошибется, даст неверные сведения, кто несет ответственность за последствия и кому предъявлять претензии? Как писать жалобу на «недобросовестную» машину или предъявлять ей иск о возмещении вреда? Здесь закон явно отстает от развития электронных технологий.
Так, человек перестает быть начальным и конечным звеном государственного управления, становится придатком машины, встроенной кем-то в запрограммированную матрицу. А здесь, до потери биологической и духовной сущности человека недалеко. Свободный, самостоятельный и критически мыслящий человек постепенно будет вытеснен из активной социальной жизни и станет изгоем, «рудиментом», цифровой цивилизации. В этой связи, С. Кургинян верно отметил, что в мире замечена тенденция к этализации мира, перехода к положению супергосподства меньшинства и суперподчиненности большинства.
Правовое регулирование, в целом, направлено на регламентацию поведения граждан, усиление контроля за их поведением и, даже, намерениями, при одновременном ограничении свободы и защищенности. Нарушается баланс между правами и обязанностями. Права становятся все более недоступными, а обязанности навязчивыми. Биороботам (которыми пытаются нас сделать) закон не нужен, у них нет свободы мышления и права выбора, они действуют по написанной для них программе.
Есть и другое направление развития права — легитимация беззакония. Так, сначала в правовой оборот вводятся неопределенные понятия, типа «самоизоляция», с очень субъективным и расширенным толкованием, фактически, означающим внеправовое ограничение свободы (домашний арест). В последующем, это устоявшееся понятие находит свое закрепление в соответствующих законах и, таким образом, получает свое официальное признание и устраняются пробелы в правовом регулировании.
Еще одно направление развития законодательства — манипуляции с законом, подмена уровня правового регулирования. Так, нарушая, статью 56 Конституции Российской Федерации, мэр г. Москвы Собянин С.С. принял Указ №12 -УМ «О введении режима повышенной готовности», а губернатор Московской области Воробьев А.Ю. вынес Постановление № 108-ПГ «О введении в Московской области режима повышенной готовности для органов управления и сил Московской областной системы предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций и некоторых мерах по предотвращению распространения новой вирусной инфекции (2019 nCoV) на территории Московской области». Причем, за незаконно установленные режимы самоизоляции введена административная санкция, за неисполнение добровольного по своей юридической природе, обязательства.
Причем, установленный правовой режим не имеет четких правовых границ и регламентированного механизма правоприменения, он уже привел к многочисленным случаям произвола со стороны властей и правоохранительных органов. Несмотря на очевидную неконституционность этих актов, суды не нашли в них признаков нарушения закона и прав человека. Что, собственно, не удивительно, при политизации и избирательности наших судов. Судя по направлению развития законодательства, в сторону ограничения и ущемления прав и свобод граждан — это уже не исключение, а правило.
Наше государство все больше и дальше снимает с себя социальные и охранительные функции, перекладывает их на хрупкие плечи своих граждан. Спасение утопающих становится делом рук самих утопающих. Учитывая, что в стране не развиты институты гражданского общества, человек просто теряется в этой аморфной, бесструктурной среде и брошен на выживание.
Имплантация человека в общую нейросистему обезличивает его сущность, делает его винтиком социального механизма, запрограммированного разработчиками под определение цели по лекалам заказчиков. К правовому контролю добавляется еще и технический надзор, венчающий и закольцовывающий тотальную слежку за гражданами. У человека, фактически, не остается непрозрачных зон, в которых он чувствовал бы себя свободно и естественно. От «государева ока» теперь не спрятаться, не скрыться, выдаст система геолокации, биометрия радужной оболочки глаза, видеонаблюдение и другие хитрые новшества, контролирующие каждый наш шаг.
Непрерывность контроля — важнейший элемент тотальной слежки за гражданами. Видимо, законодатель считает, что между государством и гражданами не должно быть никаких скрытых зон, Опасные для государства граждане должны вовремя профилактироваться, а группы риска нейтрализоваться правоохранительными органами. Главное, чтобы протестная энергия не доходила до критического уровня.
Грани человеческой свободы катастрофически сужаются, а регламентация жизни усиливается. Собственно, в этом сейчас и заключается сущность и направленность законов. В сферу роботизации и автоматизации теперь включается сам человек, но не как самостоятельная сущность, а как придаток технической системы. Этот проект уже обкатывается в программе московского правительства «Умный город 2030». Его суть в том, что управленческие решения будут приниматься «на основе автоматической обработки и анализа накопленных больших данных». Автоматизация хозяйственно-городской жизни, действительно, эффективна, алгоритмизация больших систем, роботизация технических комплексов — серьезный управленческий прогресс.
Но есть угроза, что в информационных технологиях искусственный интеллект будет подавлять естественный, поскольку механизм целеполагания отдается на откуп машине, заказчикам и разработчикам программы, намерения которых неизвестны. Главным активом в этом процессе, по Грефу, станет не человек, а искусственный интеллект. Более того, цифровой цивилизации социальный фактор вообще не нужен. Человеческий консерватизм, для его идеологов, «препятствует техническому прогрессу», что подразумевает выход современных технологий за нравственные и моральные ограничения.
Развитие современных технологий создает угрозу появления тайных коммуникационных связей, не подконтрольных обществу. Уже не человек, а машина будет оценивать поступки людей и определять правильность их действий, что может повлечь за собой непредсказуемые социальные и правовые последствия. Человек может быть привлечен к юридической ответственности, его не примут на работу, пострадает его личная и деловая репутация.
Таким образом, формируется тенденция к обезличиванию человека, он становится частью нейросети, вместо личности — электронный след, набор данных о человеке, ставшие достоянием искусственного интеллекта, за которым, конечно — же, кто-то стоит. По, якобы, обезличенным данным легко вычислить конкретного человека, вскрыть всю его подноготную. При такой прозрачности и открытости любая поисковая система легко это сделает, причем, на вполне законных основаниях, пользуясь официальной базой данных.
О том, что тенденция законотворчества смещается в сторону цифровизации, под видом повышения оперативности и качества принимаемых решений свидетельствует принятие в третьем чтении ФЗ «О едином федеральном информационном регистре, содержащим сведения о населении Российской Федерации», вступающий в силу с 1 июля 2020 г. ФЗ № 123 «О проведении эксперимента по установлению специального регулирования в целях создания необходимых условий для разработки и внедрения технологий искусственного интеллекта в субъекте Российской Федерации — городе федерального значения Москве и внесении изменений в статьи 6 и 10 закона «О персональных данных»», упомянутый закон, комплексная московская программа «Умный город» и другие правовые новеллы в этом духе.
С этими документами коррелируют и другие, казалось бы, технические акты. Так, Министерство промышленности и энергетики России издало приказ №311 «Об утверждении Стратегии развития электронной промышленности России на период до 2025 года». Д. Перетолчин, обратил внимание на такое положение приказа: «Наноэлектроника будет интегрироваться с биообъектами и обеспечивать непрерывный контроль за поддержанием их жизнедеятельности, улучшением качества жизни, и таким образом сокращать социальные расходы государства. Здесь, речь идет об откровенной киборгизации человека, дистанционного управления им, направлении его хода мыслей и определении модели поведения. Создание единой интеллектуальной среды, нейросети — уже не футурологический прогноз, а самая ближайшая реальность, куда нас так активно и настойчиво направляют «продвинутые» технологи, «инженеры чужих судеб».
Обетом социального мониторинга становится и личная жизнь. Что происходит в нашей квартире и, даже, в интимном пространстве, тоже будет отслеживаться всевидящим глазом — вдруг в ваших стенах зреет заговор или вы плетете интриги против власти. А это, уже крамола, вовремя выявленная бдительными датчиками слежения. Важные люди о нас будут знать больше, чем мы сами.
Что касается вопросов правоприменения, то интерпретировать закон будет тоже искусственный интеллект, а не уполномоченные на то государственные органы. Цифровизация всей системы государственного управления фактически не оставляет места усмотрению и альтернативным решениям, все строится на данных, полученных техническими средствами. А правоприменителю останется, только, констатировать факт и его юридически оформить.
При технологии больших данных, правовой режим будут обеспечивать электронные системы, а соответствующие датчики выявлять нарушителей. Но, алгоритмы, идеологию и принципы технического контроля будут задавать разработчики. Так, технические параметры заменят механизмы правового регулирования. И за всеми этими моделями управления стоит некто, возвышающийся над законом и государством. Невозможно будет проверить истинные намерения этого неопознанного субъекта, но в его руках огромные ресурсы и возможности манипулировать людьми. Самой собой, понятно, что в электронном мире не будет места Богу, свободе, морали и праву. О контроле общества и человека за этим процессом тоже говорить не приходится.
Конечно же, эти дьявольские игры оправдываются благими намерениями: обеспечение благополучия человека, создание комфортной среды, обеспечение безопасности граждан, якобы, накладывается запрет на причинение вреда человеку.
Все цифровые программы, формируют стадность мышления, универсальность и запрограммированность поведения людей. Общественное сознание формируется в направлении признания, неизбежности происходящего и покорности существующему порядку.
Создается среда, подталкивающая человека к безальтернативным действиям. Послушным создаются удобные серверы, а непокорные становятся отверженными.
Конечная цель всей этой цифровой вакханалии, с одной стороны, формирование нового человека, человека — потребителя, исполнителя конформиста, ставшего сотой большой нейросети, живущего в навязанном ему виртуальном мире. С другой стороны, создание элитного клуба избранных, владеющего мировыми ресурсами и тайными заданиями. Эти люди и будут определять судьбу мира, если все остальное человечество не выйдет из сладостного состояния эгоизма и покоя, и не скинет с себя пелену ложных догм.
Водораздел между человеческой и цифровой цивилизацией еще не пройден. Значит, остаются шансы сохранить Божий мир в его Величии и Гармонии. Куда повернет вектор истории — покажет будущее. Идти в ногу с погибающим миром не для России. «Если Бог за нас, кто против нас» (Рим.8:31). Божие Слово укрепляет нас и дает надежду на перемены.
к.ю.н. П.И. САТЛЕЙКИН
Оставить комментарий