25-крах банка

Мир банков в свете учения основоположников социализма. Ленин, Маркс, Сен-Симон (Часть 1)

 

Перечитывая в очередной раз работу Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма», я неожиданно обратил внимание, что она как-то резко и странно «обрывается»…..

/ Иллюстрация: картина В. Маковского «Крах банка» /

 

 

 


Ленинское учение об империализме  и Сен-Симон.

isaiuu0001p1

Старшее и среднее поколение наших граждан  наверняка знакомо с работой В.И. Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма».  В советское время она была обязательной литературой при изучении марксистско-ленинской политической экономии (старшее поколение наверняка помнит пять экономических признаков империализма, которые заучивались как таблица умножения).  Я об этой книге вспоминаю сегодня по той причине, что в 2016 году  исполняется  сто лет  со времени написания указанной работы. Работа интересная. Хотя с момента ее  рождения прошел век, она очень помогает разобраться в событиях сегодняшнего дня.  Нынешний мир по своему социально-экономическому устройству продолжает оставаться монополистическим капитализмом и  империализмом. Хотя, безусловно, империализм начала XXI века имеет ряд существенных отличий от империализма начала XX века.  В любом случае книга «Империализм…» полезная, хотя  по целому ряду причин читать ее надо осторожно. Будучи опытным политиком, Ленин некоторые вещи утаивал от читателя, а некоторые, мягко говоря, сильно искажал. А иногда пользовался «эзоповым языком».

 

Перечитывая в очередной раз работу Ленина, я неожиданно обратил внимание, что она как-то резко и странно «обрывается». В последнем абзаце книги Ленин приводит обширную цитату из работы немецкого экономиста Герхарта Шульце-Геверница (1863-1943), снабжая эту цитату своим коротким комментарием. И все. Привожу заключительный фрагмент работы Ленина:

.

«Восторженный поклонник немецкого империализма Шульце-Геверниц восклицает:

«Если в последнем счете руководство немецкими банками лежит на дюжине лиц, то их деятельность уже теперь важнее для народного блага, чем деятельность большинства государственных министров» (о «переплетении» банковиков, министров, промышленников, рантье здесь выгоднее позабыть…) «…Если продумать до конца развитие тех тенденций, которые мы видели, то получается: денежный капитал нации объединён в банках; банки связаны между собой в картель; капитал нации, ищущий помещения, отлился в форму ценных бумаг. Тогда осуществляются гениальные слова Сен-Симона: „Теперешняя анархия в производстве, которая соответствует тому факту, что экономические отношения развертываются без единообразного регулирования, должна уступить место организации производства. Направлять производство будут не изолированные предприниматели, независимые друг от друга, не знающие экономических потребностей людей: это дело будет находиться в руках известного социального учреждения. Центральный комитет управления, имеющий возможность обозревать широкую область социальной экономии с более высокой точки зрения, будет регулировать её так, как это полезно для всего общества и передавать средства производства в подходящие для этого руки, а в особенности будет заботиться о постоянной гармонии между производством и потреблением. Есть учреждения, которые включили известную организацию хозяйственного труда в круг своих задач: банки“. Мы ещё далеки от осуществления этих слов Сен-Симона, но мы находимся уже на пути к их осуществлению: марксизм иначе, чем представлял его себе Маркс, но только по форме иначе»[1].

.

Нечего сказать: хорошее «опровержение» Маркса, делающее шаг назад от точного научного анализа Маркса к догадке – хотя и гениальной, но всё же только догадке, Сен-Симона».

Точка. Конец ленинской  работы.  Эта  загадочная  концовка – яркий пример    «эзотерики» «классика».  Ленин что-то  хочет сказать, но не может.  Мои размышления над  приведенным выше фрагментом работы вылились в предлагаемые полемические заметки.

Книга Ленина кончается достаточно ясной мыслью  о том, что со временем тотальный контроль над обществом установят банки. Ленин признает, что Сен-Симон не ошибался в своем предвидении того, какую роль банки будут играть в будущей экономической и общественной жизни. Но он называет этого лишь «гениальной догадкой». Другое дело – «гениальный» Маркс. Он предвидел это на основе «научного анализа». Мне кажется, что эта фраза у Ленина – «дежурная», он просто  стал на защиту «классика» марксизма от буржуазного экономиста  Шульце-Геверница, который дерзнул поставить Сен-Симона выше Маркса.

Если вспомнить Маркса, то этот «классик» вообще уводил в своем исследовании «Капитал»  банковский капитал  в тень, сосредоточивая все внимание на анализе и критике капитала промышленного и торгового. Ни гениальных «озарений», ни «научных открытий»,   предсказывающих    будущее  господство  банков в обществе у Маркса нет и быть не может. Сегодня на этот счет появилось достаточно много работ, в том числе и моих[2].

Мне сдается, что Ленин в своей практической деятельности, связанной с банками, в большей мере опирался на сенсимонистов, чем на Маркса. Здесь он был больше сенсимонистом, чем марксистом. Но в этом не признавался. Не этим ли объясняется такая странная, «оборванная» концовка известной работы Ленина?

.

Утопический социалист Сен-Симон и  сенсимонизм.

.

Специально подчеркну: Ленин опирался не только и не столько на идеи французского графа Анри де Сен-Симона (1760-1825), сколько на сенсимонизм. Если о марксизме и ленинизме современный читатель с высшим образованием имеет, как правило,  минимальное  представление, то с Сен-Симоном и сенсимонизмом знакомы очень немногие. События  жизни Сен-Симона свидетельствуют о многогранности этого человека.  Он  и воин,  и авантюрист, и спекулянт, и писатель, и прожектер, и философ, и т.д.  При жизни Сен-Симон имел репутацию человека странного и экстравагантного.

Идеи Сен-Симона на протяжении жизни этого социалиста-утописта претерпевали определенную эволюцию. Он находился под сильным влиянием французских энциклопедистов 18 века. С восторгом встретил французскую революцию 1789 года. Позднее он в ней разочаровался. Стал думать о более совершенном устройстве общества, чем то, которое строили его вчерашние кумиры – революционеры. В первом крупном произведении Сен-Симона – «Письмах женевского обитателя к современникам» (1803 г.) – содержатся зачатки его социального проекта. Он вскрывает классовые противоречия между тремя основными группами – дворянами, буржуазией и неимущими. Эти противоречия, по его мнению, следует сглаживать и преодолевать на путях развития науки и промышленности. Постепенно его идеи облекаются в форму проповеди, обращенной к «просвещенным вождям» общества – банкирам, промышленникам и торговцам. Что вызывает интерес со стороны некоторых представителей «просвещенных вождей». В 1823—1824 гг. Сен-Симон издает свой самый законченный и отделанный труд — «Катехизис индустриалов». Наш герой не ограничивается размышлениями только социально-экономического свойства. Он напряженно думает о духовном преобразовании человечества и в последние годы своей жизни пишет книгу «Новое христианство». По сути это кодекс гуманизма, к религии не имеющий никакого отношения.

 

Подробнее остановлюсь на  сенсимонизме. Сенсимонизм, сенсимонисты – идейное, социальное, духовно-религиозное и интеллектуальное движение последователей французского социалиста-утописта Анри де Сен-Симона. Оно возникло сразу же после смерти этого знаменитого социалиста.  Его основателями стали ближайшие ученики знаменитого французского утописта. Кто это? —  Их было с десяток, но на  первый план выдвинулась следующая «троица»: Олинд Родриг (1794—1851), Сент-Аман Базар(1791—1832) и Бартелеми Проспер Анфантен (1796—1864).

Они провозгласили своей задачей пропаганду идей Сен-Симона, считая это наиболее эффективным и  безопасным (бескровным) средством преобразования общества на принципах справедливости.  Сен-Симон не  оставил после себя  законченной концепции преобразования общества. Ученикам было трудно распространять «сырое» учение своего учителя. Они восполняли наиболее серьезные «пробелы» в его учении, уточняли некоторые высказанные им тезисы,  выстраивали  целостную социально-экономическую концепцию идеального   общества. Для  формирования такой концепции  использовался журнал  «Le Producteur» («Производитель»), который был задуман еще Сен-Симоном, но издаваться начал лишь после его смерти. Однако журнал просуществовал немого более одного года. Но на этом  сенсимонизм не закончился.  В 1828 г. ученики Сен-Симона  предложили парижанам  курс лекций, которые читались в доме 12 на улице Таранн (rue Taranne). Париж. Посещала эти лекции в основном учащаяся молодёжь, мало знакомая с жизнью, философией и общественными науками; ей сенсимонизм казался новым религиозным откровением, имевшим целью улучшение быта «самого многочисленного и самого бедного класса народа». За это время к сенсимонизму обратились такие ставшие впоследствии известные во Франции и за ее пределами люди, как Мишель ШевальеИпполит КарноАнри ФурнельЭмиль ПерейраФердинанд де Лессепс и другие. Некоторые из них позднее немало содействовали  успехам движения. Чтения продолжались два года и печатались в журнале «L’Organisateur», а затем лекции  вышли отдельною книгою под названием  «Учение Сен-Симона» («Doctrine de S.-Simon»)[3].

.

Глубокие знатоки творчества Сен-Симона говорят, что в указанной книге основоположнику французского утопического социализма  принадлежат лишь самые общие положения,  многое додумано и дописано его учениками.  У сенсимонистов было определенное «разделение труда». Каждая лекция обсуждалась коллективно, при этом на встречах  затрагивались лишь ключевые проблемы.  Лекции читались Базаром, который отличался способностью облекать мысль в наиболее привлекательную и убедительную форму. Но все-таки главным идеологом, был Анфантен, который отличался наибольшей логичностью и остротой мысли. Судя по всему, именно он и клал лекции на бумагу.

Историки и философы часто пишут, что сенсимонизм закатился к середине 19 века. Не знаю, как во Франции, а в России с  социальными  идеями сенсимонизма вплоть до 1917 года активно интересовались образованные слои общества.  В России    идеями   Сен-Симона и его учеников серьезно интересовались  декабрист М.С.Лунин, В.Г.Белинский, А.И.Герцен, М.Е.Салтыков-Щедрин, петрашевцы, народники и ранние марксисты.

В своей работе «Три источника и три составные части марксизма» (1913) Ленин в качестве одного из  источников марксизма называет  утопический  социализм,  но  не дает конкретных имен. В других своих работах он  нередко упоминает французов Анри де Сен-Симона, Шарля Фурье и англичанина Роберта Оуэна.    Специалисты по творчеству Ленина говорят, что чаще всего Ленин в своих работах  ссылается на  первого из этой троицы – Сен-Симона.

Это неудивительно. Конечно, Сен-Симон, может быть, был не менее   «утопичным»,  чем два других социалиста-утописта.  А вот некоторые социально-экономические идеи  его последователей, сенсимонистов не казались столь уже   фантастическими.  Ленин   всегда  превозносил Маркса и не допускал даже малейших нападок на «учителя». Но  одновременно без лишнего афиширования пользовался идеями сенсимонистов.

.

Социально-экономическая доктрина сенсимонизма.

.

Еще раз вернемся к «катехизису» сенсимонизма – книге «Учение Сен-Симона». Она делится на две части. Первая посвящена    критике существующего общественного порядка; вторая содержит предложения по реформированию всех сторон общественной жизни – начиная от науки и экономики и кончая политикой и религией.  Дадим резюме критической части. Ее достоинства признают даже противники сенсимонизма. Здесь главные недостатки существующего строя сводятся к следующему:

а) фрагментарность и  разрозненность человеческой деятельности в самых разных сферах (наука, техника, промышленность, культура и т.д.);

б) анархия и конкуренция в сфере экономики, изматывающая и разоряющая людей, ведущая к торговым и экономическим кризисам;

в) социальная несправедливость, выражающаяся,  в первую очередь, в неправильном распределении  орудий  производства и продуктов производства; следствием и проявлением такой социальной несправедливости является эксплуатация одним человеком другого.

Все эти наиболее вопиющие недостатки сенсимонисты в совокупности называют «индустриальным беспорядком». В немалой степени ответственность за это они возлагают на  политическую экономию с её принципом laissez faire, laissez passer. «Всякий производитель без руководителя, безо всякого компаса, кроме своих личных наблюдений, старается узнать о нуждах потребления», а экономисты поощряют конкуренцию промышленников. «Немногие счастливцы торжествуют, но их торжество покупается ценою разорения бесчисленного множества жертв».

Сенсимонисты всячески подчеркивают, что идеи революционного, насильственного изменения общественного порядка, как бы он не был не справедлив, они не разделяют. Они верят в эволюцию и прогресс. «Прогресс состоит, прежде всего, в усилении духа ассоциации и в уменьшении духа вражды и антагонизма. Если человек до сих пор постоянно эксплуатировал человека: господин — раба, сеньор — крепостного, собственник — рабочего, тем не менее, отношения между эксплуататором и эксплуатируемым с течением времени становятся мягче и гуманнее». Но на эволюцию и прогресс следует осознанно влиять, в том числе для «усиления духа ассоциации».

.

И в этом заключается позитивная, конструктивная часть упомянутой работы сенсимонистов. «Всеобщая ассоциация — вот наша будущность. Всякому по способностям, всякой способности по её делам! — вот новое право, которым должны быть заменены права завоевания и рождения, человек не будет более эксплуатировать человека, но… будет эксплуатировать мир, отданный во власть ему», – читаем мы в «Учении Сен-Симона». Существующее анархическое хозяйство уступит место централизованному, плановому хозяйству.

Ключевым в конструктивной части работы является вопрос собственности. Тут основная идея сенсимонистов предельно проста: права собственности на орудия производства должны быть устроены таким образом, чтобы дать максимально возможность каждому реализовать свое право на труд. При таком порядке общественное богатство будет иметь максимальный прирост. Сенсимонисты – категорические противники передачи собственности (особенно земли и орудий производства) по наследству. Управлять землей и  орудиями производства должны не те, кому они достались по случайности (по наследству), а те, кто к этому проявляет наибольшие способности. Впрочем, полученные от Бога способности (таланты) каждый член общества должен проявлять по максимуму. Владельцы земель и капиталов превратятся в простых хранителей орудий производства, распределяющих их между рабочими. Такой общественный порядок, по мнению сенсимонистов, уничтожит привилегии рождения, даст людям истинную свободу и позволит построить  царство Божие на земле (заметим, что сенсимонисты считали себя христианами, хотя фактически выродились в религиозную секту): «Нам беспрестанно повторяют, что собственность есть основание общественного порядка; мы сами провозглашаем эту вечную истину. Вопрос только в том, кто будет собственником?.. Человечество устами Иисуса провозгласило: нет более рабства; устами Сен-Симона оно провозглашает: всякому по его способности, всякой способности по его делам, — нет более наследства!». Между прочим, упомянутый принцип сенсимонизма был взят  на вооружение марксистами и активно использовался в пропагандистской работе коммунистов в СССР как главный принцип коммунизма в его зрелой фазе.  Правда, в несколько иной редакции: «От каждого по способностям, каждому по потребностям».

.

Краеугольный камень   сенсимонизма: банки как организующее начало общества.

.

Все это мною было сказано для того, чтобы вновь вернуться к последнему абзацу книги Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма», где  упоминается имя Сен-Симона и говорится  об «организующей роли» банков. Очевидно, что   немецкий буржуазный экономист Г. Шульце-Геверниц  и российский марксист Владимир Ленин (Ульянов) были знакомы  с  сенсимонизмом не понаслышке. По крайней мере, с той его частью, которая относится к экономике и банкам.

Честно говоря, у самого Сен-Симона о банках я нашел немного[4]. А вот в уже упомянутой работе  «Учение Сен-Симона. Изложение», созданной учениками великого социалиста-утописта,  можно найти немало интересного не только об экономике, но и о банках. В книге содержится изложение 17 лекций.  Нам наиболее интересна в контексте нашего разговора лекция №7, которая называется «Структура собственности. Организация банков» (была прочитана 11 марта 1829 года). Предлагаю краткое изложение этой лекции с моими комментариями. Два предварительных замечания.

Первое замечание. Эта лекция относится не к критике существующего общественного порядка, а к той части, которая содержит преимущественно «конструктивные» идеи. Хотя в лекции есть несколько критических «вкраплений».

.

Второе замечание. Эта лекция демонстрирует неплохое, можно сказать, профессиональное знание банковского дела сенсимонистами. Думаю, что эта оценка, в первую очередь,  распространяется на   Анфантена – одного из «троицы» наиболее активных сенсимонистов.  Стаж общения с самим Сен-Симоном у  этого ученика был очень небольшой, он появился в окружении учителя лишь за два года до смерти последнего.   Вероятно, знание Анфантеном  банковского дела может быть объяснено тем, что он   родился   в состоятельной семье парижского банкира. Учился на инженера в Политехнической школе в Париже, однако ее не закончил и  занялся предпринимательской деятельностью. В деловых целях он посетил множество европейских стран, в том числе Россию, Великобританию, Германию и Нидерланды. В 1821 году он основал собственный частный банк вСанкт-Петербурге, но уже через два года вернулся в Париж. Позднее от бизнеса отошел, но успел получить необходимые знания об экономике и банках.

.

Оказание содействия развитию банковского дела, по мнению сенсимонистов, – первый шаг в деле наведения порядка в экономике и обществе:

«Среди отмеченного нами беспорядка наблюдается, однако, появление инстинктивных усилий, имеющих очевидной тенденцией восстановление порядка путем создания новой организации материального труда. Мы имеем здесь в виду один промысел, который можно считать новым, принимая во внимание особый характер и значительное развитие, которое он принял в последнее время; это — банкирский промысел. Создание этого промысла есть, очевидно, первый шаг к порядку»[5].

Основная функция банков – посредничество. Они с помощью денег осуществляют соединение двух ключевых фактора производства – капитал (в виде орудий производства) и рабочей силы (наемные работники):

«В самом деле, какую роль играют в настоящее время банкиры? Они служат посредниками между трудящимися, нуждающимися в орудиях производства, и владельцами этих орудий, не умеющими или не желающими приложить их к делу».

Конечно, выстраивать отношения между отдельными участниками хозяйственной деятельности (между капиталистами разных отраслей экономики, между капиталистами и трудящимися, между капиталистами и землевладельцами) могут и сами эти участники, но они обладают ограниченным кругозором и  опытом. Банки это сумеют сделать намного лучше, сэкономив обществу немалые ресурсы:

«В сделках этого рода, совершаемых при их посредничестве, отмеченные нами неудобства значительно ослаблены или, по крайней мере, легко могли бы быть ослаблены, ибо по своим навыкам и связямбанкиры гораздо больше в состоянии оценить и нужды промышленности и способности промышленников, нежели это могут сделать праздные и обособленные частные лица. Таким образом, капиталы, которые проходят через их руки, находят себе и более полезное и более справедливое применение».

Далее авторы лекции  конкретизируют, в чем заключается позитивное начало банков. В частности, в том, что банкиры могут более точно оценить риски предпринимательской деятельности, а потому позволяют избежать избыточных расходов на страхование рисков. Мол, те, кто не умеет этого делать, переплачивает за покрытие своих рисков:

.

«От посредничества банкиров проистекает еще другая выгода: именно потому, что они могут лучше судить о ценности предприятий и о качествах предпринимателей, они в состоянии также значительно снизить часть арендной платы (du loyer) за орудия производства, носящую у некоторых экономистов название страховой премии и гарантирующую, так сказать, капиталистов от убытков в результате несчастных случаев, которым они подвергаются, ссужая другим свой капитал. Поэтому, несмотря на то, что банкиры заставляют оплачивать их посредничество, они имеют все-таки возможность доставлять промышленникам орудия производства за гораздо более дешевую плату, т. е. из более низкого процента, чем могли бы это сделать землевладельцы  и капиталисты, более подверженные возможности ошибиться в выборе лиц, которым они дают взаймы».

.

Лекция сенсимонистов напоминает местами откровенную  апологетику банков. Мол, это институты,  которые способствуют более правильному и быстрому обращению орудий производства, повышают степень использования орудий производства, стимулируют конкуренцию. В конечном счете, все это якобы, идет на пользу трудящимся, способствует росту богатства. Имеется в виду общественного богатства. Но почему банкиры должны стараться приумножать общественное, а не собственное богатство, не объясняется:

.

«Банкиры способствуют, таким образом, в огромной степени облегчению промышленного труда, и, следовательно, росту богатств: благодаря их посредничеству орудия производства легче обращаются, меньше подвергаются опасности остаться без употребления, или, согласно выражению экономистов, находятся больше в предложении, а это обстоятельство вызывает среди капиталистов в отношении трудящихся конкуренцию, которая — пока у нас нет ничего лучшего — идет по крайней мере на пользу последним».

Приведенный выше отрывок – образчик  «теоретического» обоснования   сверхдоходов,  получаемых банками. Почему-то вспоминается  популярная  в послевоенных США (до середины 1970-х годов) пропагандистская фраза: «Что хорошо «Дженерал моторз», то хорошо и Америке».  Во времена наивысшего экономического могущества США  лживость этого американского слогана не очень бросалась в глаза. Сегодня о нем все уже забыли. Сенсимонисты проводили похожую мысль: «Что хорошо банкам, то хорошо и обществу». Или: «Что хорошо банкам, то хорошо и трудящимся». Но никаких убедительных аргументов в обоснование такой формулы не приводили.

.

Сенсимонисты об «отдельных недостатках» банков.

.

Сенсимонисты, как бы вспоминая, что в реальной жизни таких «образцовых» банкиров днем с огнем не  найдешь, они вынуждены признать, что    банки часто занимаются прямо  противоположным.   Банки не экономят своим клиентам деньги, время и  ресурсы, а наоборот, обчищают их:

«Легко понять, что, несмотря на органические зародыши, содержащиеся в институте банкиров, зародыши, вскрываемые здесь нами, выгода, которая должна вытекать от посредничества, осуществляемого банкирами между праздными лицами и трудящимися, часто уравновешивается и даже уничтожается вследствие того, что наше дезорганизованное общество облегчает эгоизму возможность проявляться в разных формах надувательства и шарлатанства: банкиры становятся нередко между трудящимися и праздными лишь для того,  чтобы эксплуатировать тех и других во вред всему обществу в целом. Все это нам известно, но обнаруживая то, что в их действиях есть антиобщественного, и, следовательно, ретроградного, так же как и то, что в них есть прогрессивного, мы указываем, что следует разрушить, но вместе с тем и то, что следует быстрее развивать»[6].

Иначе говоря, сенсимонисты видят в банках как позитивное (созидательное), так и негативное (эксплуататорское) начала. С учетом этого понимания первое начало надо культивировать, а второе –  нейтрализовать и уничтожать.

Стремясь быть «объективными», сенсимонисты вынуждены признать, что банки не хуже  фабрикантов, купцов и землевладельцев стремятся получить максимальные прибыли, забывая об «общественной пользе»:

«Однако кредит, банкиры, банки — все это еще только грубый зачаток промышленного института, основы которого мы хотим заложить: нынешняя организация банков воспроизводит отчасти пороки системы, при которой владельцы орудий производства являются одновременно теми, кто их распределяет, т. е. системы, при которой у распределяющего лица постоянно существует побуждение взимать с продуктов труда возможно большую десятину».

.

Итак, очередное  признание авторов лекции: «…нынешняя организация банков воспроизводит отчасти пороки системы». Капиталисты, владеющие орудиями производства, грабят наемных работников, отнимая у них непропорционально большую часть произведенного продукта труда. И банкир грабит всех, включая тех же промышленных капиталистов, взимая непомерно большой процент. Промышленный капиталист ограбил наемного работника, а банкир ограбил промышленного капиталиста (а заодно и наемного работника, если тот возьмет потребительский или ипотечный кредит).

Далее еще одно чистосердечное признание сенсимонистов:

«Разительным доказательством сказанного нами  могут служить дебаты, происходившие в последние годы во Французском банке по вопросу о снижении учетного процента, которое неизменно отклонялось. Другим, не менее очевидным доказательством является сама оппозиция этого учреждения (задача которого – облегчать грудящимся добывание средств) против всех проектов снижения процента по государственной ренте. Банкиры действовали в данном случае как праздные, а не как трудящиеся».  Приводя этот пример, авторы лекции вынуждены признать, что в реальной жизни банкиры – праздный класс, а не созидающий (а в их теоретико-утопических построениях банкиры относятся к «созидающему», «промышленному», «трудящемуся» сословию).

Короче говоря, банки – часть порочной системы, называемой капитализмом. Как волки не могут перестать грызть животных и скот и перейти на траву или  капусту, так банки не могут не грабить общество. То, что мы читаем в лекции №7,  нельзя даже назвать «банковским утопизмом». Это откровенная  «банковская демагогия».

.

Сенсимонизм: что банкам мешает выполнять «общественные функции».

.

Сенсимонисты пытаются хотя бы отчасти объяснить и оправдать неспособность банков выполнять приписываемые им функции. Называются такие причины, как раздробленность и децентрализация  банковской деятельности:

«Сверх того, если положение банкиров и позволяет им правильнее оценить нужды некоторых промышленников или, быть может, целой отрасли промышленности, то, однако, никто из них, и даже ни одно банковое учреждение, не является центром, куда бы сходились и где суммировались бы все промышленные операции; поэтому они не в состоянии охватить эти операции в их совокупности, определить соответствующие нужды каждой из частей общественной мастерской, активизировать движение там, где оно ослабевает, остановить его или замедлить в тех случаях, когда в нем нет больше надобности или чувствуется меньшая потребность».

Авторы лекции сожалеют, что банки не могут проявить себя в полной мере по той причине, что они не доходят до всех участников хозяйственной деятельности. Многие сделки до сих пор совершаются без их посредничества, услуги банковских учреждений не востребованы всеми  хозяйствующими субъектами:

«Прибавим, что от влияния банкиров ускользает наиболее значительная часть материальной деятельности: сюда должна быть целиком отнесена сельскохозяйственная деятельность, бесспорно составляющая в настоящее время самую важную часть производства; причина тому — специальное законодательство, которое еще продолжает регулировать земельную собственность и всецело носит на себе печать догмата закостенелости древних обществ,— закостенелости, отличавшей гражданское общество еще в средние века. Можно наблюдать также, что в промышленности в узком смысле слова большинство сделок совершается без содействия банкиров».

В данной цитате содержится достаточно «прозрачный» намек: надо стараться банковским услугами покрыть всех участников хозяйственной деятельности. Без этого они не смогут выполнять эффективно возложенные на них «общественные функции»…

(Продолжение следует)

Сетевой литературный журнал КАМЕРТОН издание Фонда «Русское единство»
Москва, № 74 — Декабрь 2015 http://webkamerton.ru/2015/12/mir-bankov-v-svete-ucheniya-osnovopolozhnikov-socializma-lenin-marks-sen-simon/

 

Смотрите также