29-

Моисей Гельман. Поборы с населения за лекарства по штрих-кодам

Почему из аптек страны исчезли многие жизненно важные фармацевтические препараты и как их возвратить обратно.

 

Недавно из аптек и больниц повсеместно исчезли многие жизненно важные лекарства. Произошло это вследствие то ли халатности, то ли некомпетентности некоторых руководящих чиновников, в том числе Минпромторга. Это по их инициативе государство отдало на откуп частным лицам разработку и использование социально значимой системы обязательной маркировки в стране всех лекарственных препаратов и вакцин. Масштабы же производства и продаж фармпродукции таковы: количество реализованных в 2019 году упаковок препаратов составило 5,13 млрд. при суммарной выручке фармпроизводителей, дистрибьюторов и аптек на внутреннем рынке в сумме 1,547 трлн. рублей, и она от года к году растет.

Система маркировки должна была обеспечивать автоматический учет и контроль прохождения лекарств от их изготовителей через дистрибьюторов — оптовиков в розничные аптечные и оптовые торговые сети. Распоряжается ею ООО «Центр развития перспективных технологий», куда с 1 июля этого года фармпроизводители стали перечислять по 50 копеек с каждой реализованной ими лекарственной упаковки. Систему назвали патетически — «Честный знак». Хотя знак – это символ, а система — тоже не человек, и они лишены человеческих свойств. Центр учредили ООО «Холдинговая компания ЮэСэМ» — его основные владельцы миллиардеры Алишер Усманов и Владимир Скоч, совместно с Госкорпорацией «Ростех» и некоторыми другими лицами. Однако система, которая должна была с 1 июля этого года начать исправно действовать, после запуска неоднократно прерывала свою работу.

Причины отказов системы  – принципиальные, как представляется, пороки  организации ее работы, а также используемых в ней алгоритмов учета и контроля прохождения продукции от фармизготовителей через оптовые торговые фирмы в аптеки и медицинские учреждения.

Из-за простоев системы получатели не смогли растаможить десятки миллионов упаковок сотен видов импортных лекарственных препаратов, готовая продукция оставалась на складах ее изготовителей, включая зарубежных, а также на складах оптовиков, и в результате население и больницы остались без многих нужных лекарств. После этого правительство с задержкой на месяц, что тоже свидетельствует о качестве госуправления, ввело временные упрощения в функционирование системы. Они по замыслам властей должны были устранить барьеры на пути продвижения фармацевтической продукции к потребителю. Но, как показано ниже, эти упрощения не устраняют принципиальных пороков созданной системы.

Дефицит лекарств, возникший из-за некомпетентности и/или халатности людей, которым доверили столь ответственное дело по «цифровизации» социально значимой отрасли, спровоцировал существенное подорожание фармпродукции.  На это из-за возросших операционных затрат повлияло и маркирование лекарственных упаковок. Все это безобразие происходит на пике коронавирусной эпидемии, что угрожает жизни сотен тысяч больных, нарушая конституционное право граждан на охрану здоровья. Если в Москве еще можно лечиться дома под наблюдением врачей, то за ее границами многие умирают ввиду отсутствия нужных лекарств.

Напомню, маркирование продукции представляет собой нанесение на ее упаковку штрих-кода. Это графическое изображение международного уникального номера, присвоенного тому или иному товару и пригодное для автоматизированного или визуального считывания. Штрих-код предназначен для распознавания (идентификации) маркированного им товара. Все сведения о нем заложены в памяти компьютера торгового предприятия, откуда они вызываются при считывании штрихового кода. Штрих-коды содержат также кодированную информацию о предприятии — изготовителе товара и стране его нахождения, дате изготовления и сроке годности и пр. Существуют еще штрих-коды, используемые при автоматизированной обработке складированной продукции и упакованной в различную тару, а также специальные штриховые коды, предназначенные для других разных операций контроля и учёта.

Идентификационные номера продукции присваиваются национальными представительствами международной организации, которая ведает вопросами стандартизации учёта и штрихового кодирования продукции. Наиболее распространенным стандартом штрихового кодирования является сегодня система EAN (European Article Number — Европейский номер товара), разработанная на основе американской системы UPC (Universal Product Code — Универсальный код товаров).

Существует несколько разновидностей этого кода, в том числе EAN-13 — содержит 13 цифр, EAN-8 — сокращенный код из 8 цифр, и EAN-128 — расширенный код, содержащий любое количество цифр и букв, объединенных в группы. Коды EAN-8 и EAN-13 содержат цифры без букв или других символов. Кодом EAN-128 шифруется любое количество букв и цифр по алфавиту стандарта Code-128.  Число 128 в названии кода означает не его разрядность, как в кодах EAN-8 и EAN-13, а то, что в нем используется словарь группы кодов, длина которых не регламентирована. Штриховые коды EAN-8 используют для нанесения на изделия малых габаритов, на которых коды EAN-13 не умещаются по своему размеру, а также при проведении погрузочных и сортировочных операций с использованием быстродвижущихся конвейеров — сокращенный размер кода на этикетке снижает вероятность его ошибочного считывания. Формат EAN-128 предназначен для передачи информации о товаре не потребителям – физическим лицам, а промышленными предприятиями и дистрибьюторам, в частности, в фарминдустрии и торговле лекарственными препаратами. Штрих-коды могут содержать разнообразную информацию, например, код товара, сроки его годности, размеры, объём, код партии производителя и т.д.

Системы маркировки различных видов промышленной продукции и потребительских товаров, в том числе лекарственных препаратов, с использованием штрих-кодов стандартов EAN давно и исправно действуют в Европейском союзе. Предполагалось, что внедрение у нас подобной компьютерной системы тоже сделает невозможными продажу на рынке поддельных лекарств, их воровство и неуплату налогов. Для этого на каждой лекарственной упаковке компьютером фармпроизводителя, подключенным к системе маркировки, печатается присвоенный данному препарату уникальный 13-разрядный штрих-код.

В европейской системе, для последовательного и защищенного формирования штрих-кода по мере продвижения препарата в аптеку, используют один из современных способов криптографической защиты информации – алгоритм блокчейн. Попросту говоря, блокчейн (англ. blockchain, в переводе означает цепь блоков) — это выстроенная по определённым правилам последовательная цепочка блоков информации. Они по программе формируются в компьютерах, владельцы которых обмениваются данными о проводимых между ними операциях. В нашем случае это совокупность компьютеров изготовителя того или иного лекарства и подключенной к нему последующей цепочки компьютеров оптовых продавцов со складами, и аптек, которые связаны между собой договорами поставок.

Реализацию алгоритма блокчейн можно образно сравнить с записями неких событий в амбарной книге (журнале) учета. Это могут быть не только перемещения лекарств от фармпроизводителя  предприятиям торговли, но, допустим, операции с криптовалютой или результаты голосования на разных территориях страны при выборах ее президента. Журнал находится в общем ведении группы лиц, которые осуществляют некую совместную деятельность последовательным выполнением составляющих ее операций. Записывают они информацию на равных правах, но сделанные записи невозможно кому-то самовольно изменить или удалить.

Данные в систему добавляются последовательно, по цепочке, в виде упомянутых блоков, от одного компьютера — к соседнему, непосредственно к нему подключенному. Отсюда, как отмечалось, и название блокчейн. Каждый новый блок информации, добавляемый в систему, имеет обратную связь с предыдущим для подтверждения обмена. При добавлении в информационную базу системы нового блока он рассылается всем ее пользователям (абонентам) и после этого становится невозможным изменить его без согласия большинства участников, действующих в рамках этой системы.

Формируемые блоки хранятся у всех пользователей сети. При этом каждый блок содержит кодированную информацию, сформированную в данном компьютере — ее именуют хеш, а также информацию — хеш, сформированную в блоке предыдущего компьютера. Хеш, таким образом, – это свернутая в кодированное слово ограниченной разрядности информация. Хеши трансформируются в соответствующий штрих-код, который идентифицирует и сопровождает основную передаваемую информацию, в нашем случае — о лекарстве, для контроля ее сохранности. Если кто-то в каком-то блоке самовольно изменил чужую информацию хотя бы на один знак, то все ранее сформированные хеши тоже изменяются. В таком случае блок с новыми данными автоматически проверяется другими компьютерами сети. Для этого в каждый блок добавляется так называемая хеш-сумма, которая образно напоминает уникальный отпечаток пальца руки. Так как блоки последовательно, в очередности соединения компьютеров, складываются в цепочки, то переставить их местами бесконтрольно невозможно – система тут же обнаружит несоответствие блочной структуры и хеш-суммы.

Одной из основных и принципиальных особенностей такой системы является децентрализация обработки в ней данных – последовательно в каждом компьютере цепочки. Поскольку главного, то есть единственного, управляющего компьютера в системе нет, то для несанкционированного изменения информации в каком-то блоке придётся одномоментно редактировать все остальные. А для этого нужно знать ключи шифрования всех блоков. Но они скрыты от посторонних лиц и без разрешения их владельцев не раскрываются. Поэтому взломать такую систему практически невозможно, разве что если каким-то образом не украсть личные ключи шифрации всех пользователей. Чтобы измененная одним из пользователей информация была принята в качестве действующей, следует получить согласие не менее 51% от общего числа участников системы. Если измененные данные не находят одобрения и подтверждения такого большинства, то они воспринимаются системой как ложные и блокируются.

Еще одна важная особенность, обеспечивающая ее безопасность, — все операции в ней выполняются без посредников, только между парой компьютеров соседних в цепочке абонентов. Вместе с тем вся информационная база системы открыта для обозрения, и можно узнать, какие операции были совершены, что позволяет оперативно отслеживать прохождение закупаемых товаров и факты их оплаты. Кроме того, не привлекая посредников, можно проверять самостоятельно всех участников сделки по их ИНН, которые идентифицируются одними из элементов штрих-кода. Децентрализация обработки данных и отсутствие центрального компьютера делают невозможным установить чей-либо монопольный контроль над операциями, проводимыми в системе, и диктовать свои условия их проведения. А использование алгоритмов индивидуального шифрования блоков обеспечивает защиту записей каждого пользователя. Поэтому никто другой в системе не может их редактировать или удалять. Такая хорошо защищенная система на основе алгоритма блокчейн впервые была использована при создании криптовалюты биткоин.

На официальном сайте «Центра развития перспективных технологий», в ведении которого находится система маркировки лекарственных препаратов, сказано, что Центр «занимается разработкой цифровой платформы для беспрепятственного движения товаров через границы стран Евразийского экономического союза. Соглашение [с ЕврАзЭС] гармонизирует порядок обмена информацией между странами и применяемые средства маркировки, что позволит объединить создаваемые или уже запущенные в странах системы и даст возможность увидеть движение товара с момента ввода в оборот до момента продажи».

Однако эти декларации отдают лукавством, так как противоречат негативным результатам работы российской системы маркировки лекарств под названием «Честный знак». И вот почему.

Как отмечалось, одной из основных особенностей защищенности европейской системы на основе блокчейн является децентрализация обработки и передачи в ней данных от изготовителей продукции через оптовиков в аптеки и медицинские госучреждения. Участники этой деятельности образуют множество подобных, параллельно действующих, систем различных изготовителей лекарств, дистрибьютеров и аптек, связанных договорами поставок. Каждая из них имеет небольшое число участников и начинается с фармпроизводителя. Такая децентрализация обработки и передачи данных дает большие преимущества. В частности, параллельная работа множества таких систем обеспечивает существенное увеличение их суммарной производительности при существенно меньшем быстродействии компьютеров отдельных абонентов. Это позволяет также значительно ускорить поставки продукции в торговые сети и покупателям, так как в каждой такой системе число участников ограничено, и каждый из них для обработки и хранения данных использует свой компьютер.

В российской же системе с общим управляющим (центральным) компьютером к ней подключены все субъекты фармацевтического рынка страны. Поэтому их данные обрабатываются централизовано и поочередно, последовательно во времени, что значительно медленней, чем распределенная обработка данных множеством параллельно действующих систем. Это приводит к существенным временным задержкам в обслуживании участников коммерческой фармдеятельности, в том числе в проведении банковских и налоговых операций. Чтобы сократить задержки в обслуживании субъектов громадного фармацевтического рынка России требуется центральный компьютер с громадным быстродействием, а также с соответствующим объемом памяти, числом мощных серверов и каналов связи. По всей видимости, эти показатели, должны намного превышать аналогичные характеристики отдельных, относительно маломощных, персональных ЭВМ абонентов в каждой из параллельно действующих систем с децентрализованной обработкой данных. Поэтому они в совокупности обеспечивают большую скорость обработки данных и их защищенность в сравнении с централизованной системой. Центр как раз и создал такую неэффективную централизованную систему, не способную обслуживать всю Россию, которая, по информации ряда источников, обошлась в 14 млрд. рублей. Ее характеристики не обеспечили надежного обслуживания даже части участников фармрынка страны, и она захлебнулась.

Как упоминалось, Центр заявил о намерениях создать цифровую платформу для беспрепятственного движения товаров через границы стран Евразийского экономического союза, … что позволит объединить создаваемые или уже запущенные в странах системы и даст возможность увидеть движение товара с момента ввода в оборот до момента продажи. Если исходить из продекларированного Центром «громадья планов», то к не действующей пока должным образом, как замышлялось, российской системе в перспективе должны быть подключены также все субъекты фармрынков этих стран. Ведь в ЕврАзЭС создана единая таможенная территория, то есть без таможенных границ между странами. Любопытно, как решат проблему создания суперпроизводительной системы в Евразийском экономическом союзе, если не смогли ее решить для обслуживания рынка на территории Российской Федерации?

На снижение производительности созданной системы существенное влияние оказало использование вместо европейского штрих-кода EAN-13 более сложного специализированного двумерного кода с дополнениями. Последние существенно усложнили его распознавание и расшифровку, что привело к увеличению времени обработки данных и отказам в работе системы. Для возможности использования такого специализированного кода каждая фармацевтическая компания должна быть оснащена промышленным программно-аппаратным комплексом для генерации шифровального ключа и проверочного кода, а также хранения кодов маркировки. Центр выдает его в аренду.

Насколько можно было понять из опубликованных материалов, пороки российской системы, обусловленные централизацией управления и применением специализированного двумерного штрих-кода, усугубляются также некорректной организацией в ней обмена данными. Компьютер каждого участника российской единой сети передает свои блоки информации об отправлении фармпродукции соседнему по цепочке дистрибьютору не его компьютеру, а в управляющий компьютер Центра с указанием адреса ее получателя. Лишь после запроса получателя этой продукции центральный компьютер ретранслирует ему блок с соответствующим штрих-кодом. Как отмечалось, последовательность этих процедур система ввиду ограниченности ее производительности и при наличии множества абонентов, подключенных к ней со всей страны, оказалась не в состоянии их выполнять и «зависла». Почему столь усложнили трафик обмена данными понять невозможно.

Чтобы как-то исправить положение упомянутым выше постановлением правительство разрешило участникам фармрынка теперь не дожидаться ответа системы на свои запросы Центру, а сразу оприходовать направленные им по договору товары и продавать их. Но разрешение временное, оно действует до 1 июля будущего года, и фактически делает невозможным достижение тех целей, ради которых создавали систему. Ведь если даже при таком временном допущении система заработает, то ответ ее центрального компьютера, разрешающий, допустим, аптеке продавать лекарство, придет с запозданием на несколько дней. Однако товар может оказаться фальсификатом, что из-за существенной задержки обработки данных получатель определит уже после его реализации.

Вызывает большие сомнения, что не только за несколько месяцев, отведенных правительством, но и вообще когда-либо, можно будет устранить «дефекты» системы, в том числе принципиально увеличить ее производительность. Как отмечалось, Центр централизовано обрабатывает данные и управляет передачей информации всех ее участников, причем, только по их запросам с последующей  ретрансляцией запрошенной информации через свой компьютер. Это существенно занижает производительность системы, учитывая, к тому же, громадное число абонентов системы. Среди них около 3000 зарегистрированных в России отечественных и зарубежных изготовителей лекарственных препаратов и вакцин. К ним следует добавить дистрибьюторов — от крупных оптовых компаний до индивидуальных предпринимателей, количество которых не удалось узнать, а также все аптеки страны. Число аптек, согласно публикациям «Вестника Росздравнадзора», к началу 2020 года превысило 67 тысяч. Количество зарегистрированных в госреестре фармацевтических препаратов с действующим сроком регистрации оценочно близко к 10 тысячам наименований, а число реализуемых упаковок лекарств превышает, как упоминалось, пять миллиардов. Поэтому переработать такое количество информации с ретрансляцией каждому субъекту рынка соответствующего штрих-кода центральный компьютер при его ограниченной производительности с увеличением числа подключаемых к системе предприятий не смог и… «завис». В результате многие фармпроизводители, заплатив авансом немалые суммы за штрих-коды, по своим запросам либо их вообще не получают – система не выдала, либо кому-то выдала с большой задержкой. На момент написания этой статьи даже после упомянутого правительственного постановления ситуация мало изменилась.

В Европе исходные штрих-коды присваивают продукции по заявкам ее изготовителей уполномоченные на то национальные представительства международной организации, которая ведает вопросами стандартизации учёта и штрихового кодирования. Но эти представительства не являются субъектами компьютерных систем маркирования продукции, а параллельно и самостоятельно действующие системы маркирования являются неформальной коллективной собственностью образующих их участников производственно-торговых сетей. У нас штрих-коды фармпрепаратам присваивает упомянутый частный Центр по запросам их изготовителей, он же является собственником единой в стране системы маркировки и монопольно управляет ею. Если европейский изготовитель продукции, отправляя дистрибьютору штрих-код с исходной информацией, заинтересован в добросовестном доведении лекарства до аптек без ненужных посредников, то у нас монополизацией контроля и управления данными в единой системе маркировки лекарств созданы условия для злоупотреблений.

Несмотря на очевидные факты и причины провала замыслов «цифровизации» фармрынка, глава Минпромторга Денис Мантуров заявил, что дефицит лекарств возник не из-за провала с их маркировкой, и свалил вину на якобы неподготовленность пользователей. Лукавость этого утверждения была опровергнута упомянутым правительственным постановлением. Возникает вопрос: чем же руководствовались чиновники и разработчики очередного российского «цифрового чуда», создавая столь абсурдную систему? Ведь можно было бы у любого крупного зарубежного изготовителя фармпродукции, поставляющего ее в нашу страну, закупить нормальную систему маркировки, совместимую с европейскими.

Как отмечалось, изготовители за каждую промаркированную ими упаковку лекарственных препаратов платят Центру по 50 копеек. Таковых в прошлом году произвели 5,1 млрд., и Центр, заработай система должным образом, получил бы не менее 2,55 млрд. рублей годовой выручки. Штрих-коды по запросам изготовителей продукции выдает Центр. В госреестре лекарств и вакцин значится порядка 10 тысяч наименований. Если даже допустить, что каждое из примерно 3000 фармпредприятий, зарегистрированных в России, производит в среднем по 100 разных лекарственных препаратов, что маловероятно, то Центр должен был бы выдать в 2019 г., заработай тогда система, оценочно 300 тысяч уникальных штрих-кодов. При разовой оплате по 50 копеек за выдачу каждого уникального штрих-кода, а не за нанесение его на каждую упаковку, гипотетически это обошлось бы изготовителям лекарств в 150 тысяч рублей.

Но если система заработает, Центр взыщет с фармпроизводителей годовую оплату за маркирование не менее чем 5,1 млрд. упаковок. В таком случае за один и тот же штрих-код, полученный предприятием, Центр потребует у него многократной оплаты по числу промаркированных этим кодом упаковок. При принятой Центром «поштучной» оплате маркировки каждой упаковки его годовая выручка составит, как отмечалось, 2,55 млрд. рублей. Это в 17 тысяч раз превысит стоимость 300 тысяч штрих-кодов, которые, оценочно, востребовались бы фармпроизводителями, и разовая оплата которых составила бы 150 тысяч рублей.

Таким образом, за продажу штрих-кода стоимостью 50 копеек, который фармпроизводитель затем многократно сам печатает на упаковке лекарства своим принтером, Центр требует многократной оплаты одной и той же услуги, в 17 тысяч раз превышающей ее разовый тариф. Очевидно, эти действия можно оценить как злоупотребление владельцем единственной в стране системы маркировки лекарственных препаратов, монопольно торгующим для нее штрих-кодами, своим монопольным положением на рынке. Борьбу с подобными злоупотреблениями многие годы безуспешно декларирует Федеральная антимонопольная служба, но «воз и ныне там».

Между тем, чтобы получить штрих-коды европейского стандарта на свою продукцию, предприятию-производителю достаточно вступить в Национальную организацию товарной нумерации — Ассоциацию автоматической идентификации GS1 RUS (ГС1 РУС) либо получить эти коды у ее уполномоченных представителей — компаний EANCODE или EAN-COM. Выдаваемые ими штрих-коды имеют неограниченный срок действия, считываются любыми видами сканеров и могут применяться в любых торговых сетях. Предприятия, участвующие в государственной программе обязательной маркировки продукции, к которой относятся также лекарственные препараты и вакцины, для получения штрих-кодов платят ежегодно лишь… 3000 рублей. Как видим, три тысячи рублей существенно, в 850 тысяч раз, отличаются от намечаемой выручки Центра в 2,55 млрд. рублей от продаж одних и тех же штрих-кодов для множества одинаковых лекарств. Это еще один странный парадокс российской системы маркировки.

Выплаченные с каждой упаковки 50 копеек изготовитель препарата включает в его цену с добавлением НДС по ставке 20%, и эти 60 копеек возвращает ему с оплатой продукции приобретающий ее дистрибьютор. Начисление НДС на 50 копеек, которые увеличиваются в геометрической прогрессии для каждого участника, повторяется согласно Налоговому кодексу РФ по всей цепочке продвижения продукции – от фармпроизводителя до аптеки включительно. Допустим, таких участников пятеро, последним из которых будет аптека, в таком случае конечный покупатель лекарства платит за штрих-код уже 1,02 рубля, то есть вдвое большую цену. При этом НДС в аптеках увеличится с 10 до 16 копеек, то есть на 60%.

НДС взимается с выручки, выражаемой ценой продукции, при этом каждый участник цепочки ее производства и реализации прибавляет к исходной цене производителя свои затраты с налогами. Поэтому для населения, розничного покупателя лекарств, НДС, начисленный на приобретаемый фармпрепарат, и его цена значительно превышают этот налог и цену у его изготовителя.

Согласно данным маркетингового агентства DSM Group  продажи на фармацевтическом рынке России в 2019 г. составили 1,547 трлн. рублей, из них 70% пришлись на импортные препараты. При этом НДС, суммарно выплаченный  населением в аптеках и  медучреждениями за лекарства по ставке 20% относительно их розничных цен, оценочно составил почти 309 млрд. рублей. Но это без учета продаж некоторых препаратов с пониженной до 10% налоговой ставкой. НДС взимается не только с конечных покупателей — медицинских учреждений и населения в аптеках, а многократно с выручки всех субъектов рынка. Поэтому, согласно приведенной выше модели возрастания цены продукции за счет начисляемого НДС, этот налог с конечных покупателей — в аптеках с населения и медучреждений в прошлом году составил оценочно не менее 60% по отношению ко всей сумме НДС, многократно начисленному на всю выручку всех субъектов фармрынка. Таким образом, население в аптеках и другие конечные покупатели выплатили НДС в сумме не менее 515 млрд. рублей. К ним следует добавить сумму этого налога, «спрятанного» в самих ценах лекарств.

В торговых цепочках участвует немало посредников, в результате спекуляций которых стоимость лекарств возрастает дополнительно. Об этом, в частности, свидетельствуют различия на 20-40% цен множества одних и тех же препаратов, которые продаются в соседних аптеках, но принадлежат разным компаниям. Поэтому, казалось бы, важной целью создания российской системы маркирования должно было бы явиться также стремление ограничить в ней количество  паразитирующих на населении оптовых перекупщиков. Но этому препятствует правительство в лице Минфина, которое только на словах  борется с ростом инфляции, однако, на самом деле, заинтересовано в росте доходов бюджета. Одним из способов является неконтролируемое увеличение числа перекупщиков продукции: накручивая повсеместно цены, они часть своей спекулятивной выручки отдают в виде налогов в бюджеты. Надо полагать, поэтому правительство не борется с перекупщиками лекарственных препаратов. Теперь к таким выгодоприобретателям присоединилось ООО «Центр развития перспективных технологий».

Проблема с поборами НДС касается не только фармацевтического рынка, она макроэкономическая. Может быть, в связи со скандалом с маркировкой и спекуляциями штрих-кодами правительство озаботится также вымогательством денег с населения в виде НДС. Дело в том, что около 90% суммы ежегодно начисляемого этого налога с выручки предприятий стрпаны, почему-то именуемого в Налоговом кодексе НДС, вместо бюджета легально, в качестве оброка, попадает спекулянтам, перекупщикам товаров, и коррупционерам. В 2018 г. оборот этого легализованного Налоговым кодексом теневого бизнеса превысил 30 трлн. рублей, что на 10 трлн. рублей оказалось больше оборота криминального теневого бизнеса. Эти деньги в конечном итоге выплатило население страны, приобретая потребительские товары и услуги, включая лекарства.

ПсевдоНДС многократно взимается с одних и тех же составляющих цены любой продукции, но ввиду взаимозачетов этого налога между продавцами и покупателями на всех переделах производства продукции и ее реализации в бюджет попадает лишь порядка 10-12% начислений. Если отказаться от этих поборов с населения и установить единую ставку в 20% на прибыль, НДФЛ и страховые платежи предприятий, то бюджет в ценах 2018 г. получил бы дополнительно около 1,5 трлн. рублей.

Чтобы с ликвидацией налога с выручки максимально исключить перекупщиков следует для всех субъектов рынка директивно нормировать долю прибыли относительно цены изготовителей продукции, а сверхприбыль изымать в бюджет. Это постепенно привет к сокращению посредников, стабилизации и снижению цен. Подробно проблема и предложенные ее решения изложены в публикации Из-за двух ошибок в Налоговом кодексе население и бюджет ежегодно лишаются десятков триллионов рублей («Промышленные ведомости» № 4, апрель 2020 г.).

К сожалению, несмотря на неоднократные по этому поводу обращения в Минфин и Минэкономразвития, чиновники отделывались безграмотными отписками. Хотя в пользу доводов отказа от налога с выручки, то есть от мнимого НДС, можно привести и необходимость решения важной социальной проблемы – снижения цен на потребительские товары, включая лекарственные препараты, при одновременном существенном увеличении доходов консолидированного бюджета. В этом случае население и бюджет «обогатились» бы на десятки триллионов рублей.

***

Какими же видятся инженерные возможности решения технических и экономических проблем маркирования лекарственных препаратов и вакцин? Выше был приведен сравнительный анализ основных достоинств и недостатков двух видов предназначенных для этого компьютерных систем:

— уникальной, но неработающей пока российской системы с централизованной последовательной обработкой данных всех субъектов российского фармрынка, с подключением к ней в перспективе субъектов фармрынков стран Евразийского экономического союза;

— европейских, параллельно действующих множества систем с децентрализованной обработкой информации, реализующих алгоритм блокчейн, в каждой из которых к одному производителю лекарств подключено ограниченное число дистрибьюторов и аптек, связанных между собой договорами поставок фармацевтики.

Так как все российские участники фармрынка закупили оборудование, которое подключили к центральному компьютеру российской системы, то, на мой взгляд, возможны два инженерных решения создавшейся проблемы маркирования фармпрепаратов.

В первом варианте компьютер каждого производителя фармацевтической продукции становится центром обработки информации в мини-системе маркирования. Эти мини-системы создаются по образу и подобию нынешней бездействующей общероссийской системы, но в обрезанном варианте – в  каждой из них к компьютеру фармпризводителя будут подключены только дистрибьюторы и аптеки, которые связаны между собой договорами поставок. Множество работающих параллельно мини-систем образуют большую систему централизовано — децентрализованой обработки данных. Но этот вариант возможен при условии пригодности алгоритма российской системы, и если она простаивает только из-за недостаточной производительности, необходимой для обслуживания всех субъектов российского фармрынка. Ее работоспособность в качестве мини-системы можно проверить подключением к ней небольшой группы дистрибьюторов и аптек во главе с одним производителем лекарств, связанных договорами поставок. Надо полагать, подобное тестирование уже проводилось.

Во втором варианте, при невозможности реализации первого, компьютерное оборудование каждой небольшой группы дистрибьюторов и аптек во главе с фармпроизводителем, связанных договорами поставок, включается по схеме децентрализованной обработки данных с использованием алгоритма блокчейн. При этом тоже образуется множество параллельно работающих мини-систем маркировки лекарственных препаратов. Блокчейн в качестве стандартного алгоритма с соответствующим программным обеспечением может быть закуплен у какой-нибудь из зарубежных фирм, поставляющих лекарства в Россию. Допустим, у «Гедеон Рихтер». Это должно оказаться взаимовыгодной сделкой, которая увеличит надежность поставок. При этом к каждой мини-системе могут быть подключены также компьютеры банков, обслуживающих участников этой группы, и налоговых инспекций, к которым они прикреплены. В таких системах можно будет алгоритмическим путем организовать контроль за выплатой налогов по предложенной системе налогообложения, в которой исключен псевдоНДС и нормирована прибыль. Это позволит примерно на треть уменьшить цены лекарств. Вместе с тем, можно будет предусмотреть возможность выявления и устранения перекупщиков-спекулянтов.

В обоих вариантах автономно действующие мини-системы не будут зависеть от каких-либо посредников, их участники сами будут контролировать работу систем и не потребуется платить кому-то за их обслуживание. При этом штрих-коды все фармпроизводители смогут приобретать, допустим, у упомянутой выше Ассоциации автоматической идентификации в любом количестве и без ограничения сроков их применения. Обойдется это им суммарно в 9 млн. рублей в год вместо ежегодных гипотетических не менее 2,55 млрд. рублей от продаж одних и тех же штрих-кодов для множества одинаковых лекарств.

Провал с созданием российской системы маркирования фармпрепаратов – она должна быть стандартной для всех подлежащих маркировке видов продукции — объясняется, на мой взгляд, в первую очередь тем, что при осуществлении проекта, начиная с выдачи технического задания на его разработку, отсутствовали компетентные координация и контроль работ. Об этом свидетельствует и недавнее постановление правительства, которым допущены временные послабления в управлении маркированием. Однако в постановлении ничего не сказано о необходимости устранения принципиальных пороков системы. Они, как отмечалось, обусловлены в основном централизацией обработки данных, поступающих со всей страны монополисту, владельцу централизованной системы, посредством которой стало возможным собирать оброк с населения по штрих-кодам за приобретаемые лекарства. Однако такая централизация ввиду явно недостаточной производительности системы для обслуживания всех субъектов российского фармрынка обрекла ее на неработоспособность. Этого, видимо, не учли ее разработчики, руководствуясь погоней за будущей прибылью, которой заведомо не могло быть.

P.S. Статья не претендует на истину в последней инстанции и опубликована для обсуждения проблемы. 

https://www.promved.ru/articles/article.phtml?id=3415&nomer=134

Оставить комментарий

avatar

Смотрите также