29-migr

Миграционный кризис в Европе: экономические, социальные, политические и духовные последствия

На базе факультета международных отношений Санкт-Петербургского государственного университета 31 октября 2016 года прошел Круглый стол «Миграционный кризис в Европе: экономические, социальные, политические и духовные последствия». Мероприятие было организовано Студенческим Научным Обществом ФМО СПбГУ и Петербургский отделением Русского экономического общества им. С.Ф. Шарапова…

Перед участниками Круглого стола стояла задача ответить на вопросы:

Каковы будут последствия кризиса для Европы и всего мира?

Как изменится политический, социально-экономический и культурный ландшафт Европы?

Какие уроки из сложившейся ситуации может извлечь Россия?

Актуальность выбранной для обсуждения проблематики не вызывает сомнений. С начала 2015 года в Европейский Союз прибыло от 1 до 1,8 миллионов беженцев и нелегальных мигрантов. По мнению многих экспертов разразившийся миграционный кризис является крупнейшим в Европе со времён Второй мировой войны.

 

29-mm

 

С точки зрения ведущего аналитика Центра прикладных исследований и разработок НИУ ВШЭ – Санкт-Петербург Александра Сергеевича Травина «решающую роль в миграционном кризисе сыграла деструктивная политика США и ее сателлитов в НАТО и Персидском заливе». Геостратегия США, направленная на создание «управляемого хаоса» на Большом Ближнем Востоке, способствовала росту потока беженцев. Основное внимание при раскрытии проблемы миграции А.С. Травин уделил экономическому аспекту. Беженцы являются наиболее уязвимой категорией лиц с точки зрения нарушения прав человека. Этим активно пользуются различные преступные организации. В первую очередь, это перевозчики: только в 10% случаев беженцы и нелегалы пользовались услугами лицензированных перевозчиков. Всего, по данным совместного рапорта Интерпола и Европола, перевозчики заработали за 2015 год 5-6 млрд. долл, всего же «было установлено 10,7 тыс. подозреваемых в причастности к незаконной переправке беженцев, по итогам 2016 года ожидаются еще более высокие финансовые результаты преступников». Наплыв мигрантов стимулирует активизацию наркотрафика, сексуальной эксплуатации и рабского труда, причем в группе риска находятся наиболее уязвимые категории беженцев: дети и женщины, которые нередко становятся объектами торговли людьми.

Беженцы, нелегально, но по счастливой случайности, благополучно пересекшие границу, продолжают находиться в ущемленном с точки зрения прав человека положении и по другую сторону от военных действий. Это связано с деятельностью правительственных служб стран-реципиентов. Александр Сергеевич отмечает, что «европейские правительства объективно не справляются или не желают справляться с бурным потоком людей на свою территорию, что побуждает их передавать эту деятельность на аутсорсинг. Но если в 1990-е гг. этим делом все еще занимались преимущественно благотворительные организации, то сегодня с ними активно конкурируют, а нередко выступают в некоем симбиозе коммерческие структуры». По словам аналитика «европейские правительства все чаще передают задачи, связанные с приемом мигрантов, от перестройки зданий под центры до психологической помощи при адаптации, частным подрядчикам».

Прием беженцев и мигрантов в Европе традиционно осуществляли некоммерческие организации, однако сейчас это стало прибыльным и весьма своеобразным «бизнесом на стыке логистики, гостиничного дела и услуг по уходу за людьми». Коммерциализация значительно искажает духовно-нравственный смысл осуществляемой деятельности. В процесс вовлечены не только отдельные предприниматели, но и большие корпорации и венчурные фонды. Среди корпораций сделавших бизнес из размещения мигрантов, и гигантов новой индустрии, можно выделить Jokarjo, Nordic Humanitarian или Stimulans Invest, Attendo, Aleris, ORS Service. За получение государственных контрактов они конкурируют с такими организациями как Красный Крест, Caritas, Diakonie (протестантская благотворительная организация). Вполне вероятно, что некоммерческие организации достигли предела своих возможностей по размещению мигрантов и сейчас испытывают проблемы в осуществлении своей деятельности. Александр Сергеевич  считает, что то, кто лучше может заботиться о мигрантах — частные компании или некоммерческие организации – покажет время, но зачастую в погоне за прибылью частные фирмы размещают людей в непригодных для жилья условиях. В углублении миграционного кризиса заинтересованы и банковские структуры. Например, Extrabanca — итальянский банк для не-европейцев — развивается вместе с ростом жителей Италии иностранного происхождения: эта группа клиентов выросла с 2% в 2001 году до почти 9% сегодня. В 2013 году упомянутую компанию ORS Service приобрел за неизвестную сумму лондонский частный фонд Equistone Partners Europe Ltd., который, в свою очередь, принадлежит британскому банку Barclays, который часто называют «броненосцем» банковской семьи Ротшильдов.

Аналитик также отмечает резкий рост продаж оружия в некоторых странах Европейского Союза, например в Германии. По его мнению, эта тенденция напрямую связана с миграционным кризисом и, как следствие, может привести лишь к росту насилия в обществе.

По мнению председателя правления общественной организации российских соотечественников за рубежом «Русские в Эстонии», представителя движения «Стратегия», Юрия Владимировича Журавлева, на решения Евросоюза в области миграционной политики оказывают влияние такие факторы как неспособность европейских правительств остановить поток мигрантов, готовность государственных и бизнес-структур к освоению капитала путем размещения беженцев, объективный демографический кризис и «особая миссия» ЕС по борьбе с последствиями войны.

Европейская политика «открытых дверей» приводит к осуществлению приема беженцев в условиях перманентного нарушения законодательства ЕС, что безусловно, увеличивает риск противоправных действий со стороны мигрантов в государствах-реципиентах и дает возможность пересечения границы лицам, занимающимися преступной деятельностью, такой как незаконный оборот оружия, незаконный оборот наркотических средств и др. Ненадлежащий досмотр лиц, пересекающих границу, создает угрозу террористических атак на территории Евросоюза.

 

Юрий Владимирович считает, что нынешний миграционный кризис отличается беспрецедентностью по социально-демографическому составу. Он отмечает, что «по пессимистичным прогнозам в ближайшие годы в Европу могут переселиться до 35 млн. мусульман». Последствия различий в культурах народов сменили чувство эйфории европейских правительств на «чувство настороженности и страха перед будущим».

Среди духовных последствий Ю.В. Журавлев выделяет рост национального самосознания, страх свободного исповедания, радикальное отношение к представителям других культур, рост межконфессиональных противоречий, либерализацию и нивелирование традиционного общества.

В качестве политических последствий Юрий Владимирович называет рост недоверия граждан к власти, рост национально-ориентированных партий, смену политических лидеров (возможно путём переворотов), рост сепаратистских тенденций и как следствие, выход стран-членов из состава ЕС и образование новых государств, появление новых акторов влияния на международной арене, активизацию военных союзов, принятие законов, усиливающих позиции элитного политического меньшинства.

Влияние миграционного кризиса в Европе было рассмотрено на примере Швеции, Германии и государств Вишеградской группы. Самочернова Анна, студентка 4 курса, обучающаяся по направлению «Международные отношения» СПбГУ, затронула проблематику изменения национальной идентичности государства под влиянием миграционного фактора на примере Королевства Швеция. Государство с 2013 года выступало одним из главных государств-реципиентов. В 2014 году Швеция вышла на второе место после Германии по количеству принятых беженцев, приняв 80 тыс. человек. Для сравнения: Франция, Италия приняли приблизительно по 64 тыс., а остальные страны менее 50 тыс. мигрантов.  Самочернова А. отметила, что «для такой страны, как Швеция, где население составляет 9.8 миллионов человек, массовые миграционные потоки представляют собой серьезную угрозу для сохранения идентичности. По статистике, большинство иммигрантов в Швеции – это бывшие граждане мусульманских государств».

Самочернова Анна объясняет различия между этносом и нацией следующим образом: этничность представляет собой природно-культурную общность, складывающуюся длительный период времени под влиянием многих внешних факторов. Нация, в свою очередь, понимается как  социально-политическая общность, объединяющая в своих рамках несколько этнических общностей, осознание единства которыми оформлялось длительное время. Кроме того, нация обладает определенными культурными характеристиками и удовлетворяет потребность людей в безопасности. Таким образом, нация является более широким понятием, чем этнос. Этнос представляет собой более устоявшееся определение и мало подвержен изменениям вследствие базирования на исторических традициях. Этническая идентичность означает принадлежность индивида к определенной этнической группе. Студентка отмечает, что «как правило, какая-то определенная этническая идентичность ложится в основу формирования всей нации», но «унификация в процессе этнической идентичности не означает полного ее слияния с нацией».

Для любого индивида в современной политической системе характерно определение себя одновременно как части этнической группы и части нации. Самочернова Анна говорит, что «значимость различий между этнической и национальной идентичностями становится определяющей при миграционных процессах и успехе интеграции приезжих в общество коренного населения». Для успешной интеграции в нацию важно минимальное наличие серьезных различий в образе жизни, культуре, религии. Студентка выводит следующую зависимость: «рост этнического самосознания происходит на базе существенных различий между этносами, составляющими нацию, что приводит к обособлению каждой из них, и как результат, провалу процесса интеграции». С точки зрения Самочерновой Анны полная интеграция народов мусульманского мира невозможна, что связано с необходимым для процесса интеграции в нацию появлением нового качества ментальности в связи с изменениями в самоидентификации общества. В качестве этнодифференцирующих признаков Самочернова А. выделяет язык, историческую память, религию, ценности и нормы, обычаи и обряды, искусство и т.д., и именно они подвергаются изменениям в процессе самоидентификации.

Национальный язык является базисом любого независимого государства и основой самоидентификации. Такой позиции придерживаются и шведы, и арабы. Самочернова Анна отмечает, что «для арабов язык долгое время служил фактором объединения различных национальных меньшинств под властью арабского правительства, являлся своеобразным символом доминирования арабов на завоеванных ими территориях». Укрепление языковых традиций и их сохранение представляет для обеих наций большую значимость. Студентка приводит результаты статистических данных социальных опросов, проводимых шведскими периодическими изданиями: «многие иммигранты, имея возможность бесплатно изучать шведский язык, не пользуются ею — газета «Северное сияние» приводит конкретный пример: из 360 тыс. иммигрантов только 90 тыс. воспользовались такой возможностью, что составляет в процентном соотношении представляет собой 25%». Таким образом, мы наглядно видим незаинтересованность мигрантов к интеграции в нацию страны-реципиента.

С точки зрения Самочерновой А. «шведский национальный характер, формирование которого началось гораздо позже формирования арабского, включает в себя едва не противоположные арабскому характеру черты. Две культуры, сосуществующие на одной территории, не могут привыкнуть друг к другу из-за больших различий в национальных характерах». Предубеждения в обществе провоцируют увеличение разрыва между представителями различных наций. «Предубеждения относительно иммигрантов как социально опасных элементов основываются на событиях, которые имеют место в современном мире – распространение Исламского государства, непрекращающиеся войны в регионе Ближнего Востока, теракты в странах Европы. Шведы обеспокоены возможной взаимосвязью между деятельностью террористических группировок и мусульманами, которые переезжают в Швецию», — говорит студентка.

Колотаев Юрий, студент 3 курса, обучающийся по направлению «Международные отношения» СПбГУ, отмечает, что миграционный кризис в Европе «породил много дискуссий и разговоров о будущем единых интеграционных структур в рамках Европы и об опасностях для существования единой европейской идентичности. Однако крайне большое влияние кризис приобрёл именно на национальном уровне». Возникли опасения по поводу способности государств обеспечить внешнюю и внутреннюю безопасность в отсутствие полноценного контроля над беженцами, прибывшими в Германию. «Их окончательные мотивы, а также наличие связей с террористическим миром проследить весьма сложно», — замечает студент. Несовершенная система принятия беженцев Германии создает  дополнительную нагрузку на систему безопасности и нуждается в серьёзных доработках, если и вовсе не в полноценной переработке.

Колотаев Ю., приводя в качестве примера Германию, государство, принявшее с 2015 года наибольшее количество мигрантов, говорит о том, что «неготовность, а в некоторой степени и неспособность государств урегулировать обострившиеся проблемы социально-экономического характера дала колоссальный толчок активизации деятельности правых и праворадикальных движений в рамках государств, что оказало большое влияние на общественное мнение».

Наиболее близкой к решению в Германии, с точки зрения студента, является проблема интеграция беженцев в существующую социальную систему. У немцев имеется опыт интеграцию мигрантов в свою систему, особенно выходцев из Турции. В июле 2016 года Берлин при поддержке Федерального министерства иностранных дел начал разрабатывать закон об обеспечении лучших условий для интеграции беженцев. Согласно содержанию закона должен быть облегчен доступ для мигрантов и беженцев к курсам немецкого языка и «курсам немецкой культуры». Кроме того, закон предоставит беженцам доступ к рынку труда. Колотаев Юрий отмечает, что сложность осуществления провозглашенного Германией курса в миграционной сфере заключается в скорости претворения данных мер в жизнь и вопросе стоимости нововведений и системы содержания мигрантов.

«По средним прогнозам обеспечение мест проживания, продовольственное снабжение и интеграционные курсы обойдутся государству в 50 миллиардов евро в 2016 и 2017 гг.». По словам Колотаева Ю. «данная нагрузка не является критической для немецкой экономики, однако представляет серьёзный источник расходов, что вызывает недовольство у определённой части населения». Согласно наилучшему сценарию внедрения мигрантов в трудовую систему Германии в течение пяти ближайших лет лишь половина мигрантов сможет получить рабочие места.

Рост недовольства немецкой общественности миграционной политикой дал импульс распространению национал-консервативных, правопопулистских и даже праворадикальных идей. Колотаев Юрий отмечает, что причиной тому помимо финансовой нагрузки на государство и  сильного влияния на общественную жизнь миграционных процессов (трансформация национальной культуры) стало консервативное мышление части немецкой общественности. По словам студента «миграционный кризис изменил внутриполитический климат Германии, повлияв на множество аспектов общественной жизни. Его комплексное влияние выражено и в подрыве доверия к действующей коалиции и лично канцлеру Германии. Это может иметь такие последствия, как изменение политического спектра внутри Бундестага после грядущих выборов. Трансформация в общественном мнении стала также реальностью, которая вызывает трения, дискуссии, а иногда и выплески агрессии. Всё это ставит под угрозу проводимую ранее политику правительства ФРГ и может привести к смещению политических воззрений населения в националистическом направлении, что в случае с Германией и её историческим наследием вызывает особые опасения». В то же время, в целом, население Германии отрицательно настроено по отношению к процессу радикализации общественного сознания и разжиганию межнациональной розни.

В Евросоюзе одной из наиболее жестких позиций по отношению к мигрантам придерживаются страны Вишеградской группы, включающую в себя Польшу, Чехию, Словакию и Венгрию. Нельзя сказать, что страны группы имеют одинаковые позиции в отношении политики ЕС, однако, как отмечает Шильвян Виктор, студент 1 курса магистратуры факультета международных отношений СПбГУ, «кризис с мигрантами заставил Вишеградскую группу сплотиться». В 2015 году Вишеградская группа выступила против обязательных квот Брюсселя по распределению беженцев с Ближнего Востока и Африканского континента между государствами-членами ЕС, а в 2016 – против норм приема мигрантов странами, входящими в объединение.

 

29mmm

 

По итогам Круглого стола были подведены следующие выводы. Миграционный кризис в Европе привел к разделению государств-членов по разным блокам в зависимости от выбранной позиции. Политика «гостеприимства» не оправдала себя в связи с трудно контролируемым потоком беженцев, и как результат – перманентным нарушениям норм пересечения границы, низкому качеству предоставления услуг для мигрантов в связи с большим количеством последних,  повышением уровня преступности, взаимному неприятию культурного кода населения и мигрантов. «Гуманистические порывы» Европейского Союза привели к обострению угроз безопасности государств-членов.

Россия может извлечь уроки из произошедшего. В условиях нынешней геополитической нестабильности принимать новых мигрантов необходимо с еще большей осторожностью и тщательностью. На самых ранних этапах необходимо пресекать криминальный бизнес в сфере организации трансфера и размещения мигрантов, не следует также, даже в легальном поле, доверять эти вопросы частным компаниям без четкого государственного участия и контроля над процессом. Наконец, пора положить конец политике вялого российского «мультикультурализма», вместо этого необходимо укреплять идентичность, традиционные ценности, национальный дух.

Екатерина Скворцова, секретарь РЭОШ им. Шарапова СПб

http://konkir.ru/articles/migracionnyy-krizis-v-evrope-ekonomicheskie-socialnye-politicheskie-i-duhovnye-posledstviya

Оставить комментарий

avatar

Смотрите также