Статья учёного-византиниста П. Кузенкова.
Как известно, взимание процентного роста при выдаче займов является одной из наиболее распространенных форм экономической деятельности. С учётым негативных социальных последствий этой практики древние государства принимали те или иные меры по ограничению ростовщичества, в частности, через ограничение максимальной ставки. Так, римская классическая норма роста со времен Цезаря составляла 1 процент в месяц (centesimae usurae), т.е. 12% годовых. Впрочем, в случае морских кредитов и иных рискованных сделок ставка вообще не регламентировалась. Значительно выше были выплаты и по натуральным займам — номой считалось возвращение 50%.
Предписания Ветхого Завета резко осуждают получение «роста и прибыли» (нéшех ве тарбит), особенно с бедных и обездоленных (Исх. 22:25; Лев. 25:35–37), а одна из норм Моисеева закона прямо запрещает выдачу как денежных, так и любых иных процентных займов: «Не отдавай в рост брату твоему ни серебра, ни хлеба, ни чего-либо другого, что можно отдавать в рост; иноземцу [нахри букв. ‘чужой, отстраненный, незнакомец’] отдавай в рост, а брату твоему не отдавай в рост, чтобы Господь Бог твой благословил тебя во всем, что делается руками твоими» (Втор. 23:19–20). Ростовщичество — наряду с коррупцией, насилием и другими социальными язвами — сурово бичуется в псалмах и пророческих книгах и рассматривается как одна из основных причин гнева Божия.
Новый Завет призывает вообще отказываться от имущества, и уж, как мимнимум, «давать взаймы, не ожидая ничего» (Лк. 6:35). Поэтому христианские церковные писатели всех времен и народов бескомпромиссно осуждали взимание «лихвы» (греч. τόκος — «приплод»). Занятие ростовщичеством строго запрещено канонами — впрочем, только для служителей Церкви (Апост. 44; 1 Всел. 17; Лаодик. 4; Карф. 5; Трулл. 10).
С узаконением христианства при Константине Великом библейские воззрения на ростовщичество как на безусловное моральное зло приобрели актуальность и для общественной жизни империи. Тем не менее, гражданское законодательство долго не претерпевало в этом отношении серьезных изменений. Правда, в 405 г. была снижена вдвое, до 6%, планка ростовщической прибыли для высших сановников (с титулом иллюстрия и выше), но эта мера едва ли была продиктована религиозными соображениями.
Крупные реформы в дааной области предпринял император Юстиниан Великий. Ссылаясь на суровость и тяжесть «древней нормы», закон 528 г. снизил её вдвое — до 6% годовых (и менее при отстуствии договора). Высшие сановники могли брать не более 4%; предприниматели — 8%; морские и товарные кредиты выдавались под 12% (CJ IV.32.26). Займы для земледельцев в денежной форме выдавались по ставке 4%, в натуральной — под 12% (CJ IV.32.26.2; Nov. 32 и 34). Наконец, рост на пользование средствами церковных и благотворительных заведений не мог превышать 3% годовых (Nov. 120).
Следует учитывать, что на практике расчеты велись на основе соотношения золотой номисмы и серебрянной силиквы-кератия, что незначительно повышало реальный размер ставки: 4%-ная ссуда рассчитывалась как 1 кератий на номисму (1/24 = 4,17%), 6% — как 1,5 кератия (1/16 = 6,25%); 8% — как 2 кератия (1/12 = 8,33%) и 12% как 3 кератия на номисму (1/8 = 12,5%).
В этой связи обращает на себя внимание реформа, которую предпринял в 810–811 гг. Никифор I. Феофан Исповедник, с гневом описывающий «новшества» этого императора сообщает, что он «установил для всех закон не заниматься ростовщичеством», а сам предложил крупным судовладельцам кредиты по ставке 4 кератия на номисму (16,66% годовых) [Theoph. (ed. De Boor). P. 487–488]. Такая ставка была явным нарушением предписанного Юстинианом максимума (3 кератия на номисму). Но если норму закона — «процент в месяц» — трактовать как 1 номисму на литру-фунт, то в год получим 12/72=16,66% — ту самую ставку, по которой и предлагал кредиты император Никифор I.
Если запрет Никифора можно трактовать как попытку введения государственной монополии на кредитную деятельность, то император Василий I пошёл ещё дальше и попытался (не исключено, что под влиянием духовенства) совершенно упразднить ростовщичество из общественной жизни.
Такой запрет встречается в обоих правовых сборниках, традиционно приписываемых Василию: в «Прохироне» [Proch. 16.14] и в «Исагоге» [Eisag. 28.2]. Причем в последней сделано характерное исключение для сирот и несовершеннолетних: их имущество опекуны могли отдавать в рост, что и объясняет воспроизведение норм Кодекса в «Василиках» (Bas. 23.3.74). Однако уже сын Василия Лев VI Мудрый был вынужден снять этот запрет, посетовав, что род людской оказался не на уровне столь соврешенного закона. При этом норматив роста был установлен в 1 кератий на номисму, или 4,17% годовых [Nov. Leon. 83]. Такая норма была беспрецедентно низкой для средневековой Европы, где ставки в XI–XV вв. исчислялись двух-, а то и трёхзначными числами.
Отметим, что логика правотворчества Македонской династии (от полного запрета роста к его смягчению и, наконец, снятию) совершенно разрушается, если принять гипотезу Андреаса Шминка о составлении «Прохирона» Львом VI (который будто бы задним числом приписал его отцу). Придётся признать, что Лев Мудрый метался и лукавил: сначала ужесточил зачем-то запрет «Исагоги», а затем отменил запрет — причём именно как закон отца (о чём ясно говорит текст 83-й новеллы).
В более поздних юридических памятниках отношение к процентному росту отличается неоднозначностью. «Пира» Евстафия Ромея и Михаил Атталиат в XI в., а также «Синтагма» Матфея Властаря в XIV в. приводят нормы Юстиниана. Но они, похоже, с какого-то момента стали пересчитываться на базе фунта-литры. В результате базовая ставка довольно существенно выросла — с 6% до 6 номисм на литру (6/72 = 8,33%); ставка для высших сановников (согласно Василикам, выше чина протоспафария) поднялась с 4% до 5,56%, коммерческая — с 8% до 11,11%, максимальная — с 12% до 16,66%.
В памятниках XIV века мы встречаем морской кредит со ставкой 16,66% за рейс (попытку привязать выплаты к рейсу, а не к сроку предпринимал уже Юстиниан, но без успеха). Упоминаются займы под 15% и даже под 26,7% годовых (в последнем случае ростовщиком выступает некий иудей). В то же время в судебном решении патриарха Исаии (1324 г.) содержится ссылка на запрет взимания роста «божественными законами», а патриарх Матфей I (около 1400 г.) характеризует «срезание» процентов как обычную заботу Церкви о неимущих. В критских торговых документах XIV в. упоминание о проценте отсутствует — возможно, под влиянием полного запрета на рост в католическом мире. Особенно показательно «Шестикнижие» Константина Арменопула (1345): в него вошли и полный запрет на рост из «Прохирона», и ссылки на нормы Юстиниана.
Как видим, отношение к кредитному проценту в Византии отличалось неоднозначностью. С одной стороны, её экономические обычаи напрямую восходили к древним, эллинистическим и римским, образцам. С другой, христианской империи сложно было игнорировать негативное отношение к взиманию роста, зафиксированное в Священном Писании. В результате в данной области с особой яркостью высветилась одна из ключевых проблем византийского социума, в котором задача достижения заданных христианством высоких нравственных стандартов наталкивалась на споротивление привычных моделей поведения, в данном случае — поведения экономического. Кредитный рост в Византии морально осуждался и ограничивался законом, что препятствовало разгулу ростовщичества. Но при этом он никогда, за исключением краткого периода в IX в., не запрещался, что обеспечивало потребности экономики и избавляло Империю от тех извращений, с которыми в результате полного запрета на рост сталкивалась католическая Европа. По сути, в этом вопросе византийцы следовали евангельской двухуровневой схеме Закона и Благодати. Принуждением можно обеспечить лишь необходимый минимум нравственной нормы, а максимум достигается только добровольным устремлением к заповеданному Христом идеалу.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Закон Юстиниана о снижении процентного роста (528 г.)[1]
Император Юстиниан Август — Мине, префекту претория.
Те, кто проиграли основной иск через истечение тридцати или сорока лет, либо персональный, либо ипотечный, не могут возбуждать какое-либо дело о процентах или прибылях за прошедшие годы, говоря, что они желают, чтобы за это время они им были выплачены на ту сумму, которая не была возвращена за прошедшие тридцать или сорок лет, и заявляя, что иски о них начались в отдельные годы: поскольку, если основной иск не действует, весьма излишне судье вести ещё и следствие о процентах или прибылях.
1. Всё же сочли мы необходимым издать генеральную санкцию о размере процентов роста, сократив до умеренного их старое суровое и очень тяжёлое бремя.
2. Посему повелеваем, чтобы для сиятельных или вышестоящих на ними лиц никоим образом не допускалось получать даже в самом мелком контракте прибыль роста более третьей части процента;
тем же, кто возглавляют мастерские (ergasteriis) или ведут какую-либо разрешённую коммерцию (negotiationem), умерить свои условия до двух третей процента;
а в контрактах на морские перевозки (traiecticiis) или в натуральных ссудах (specierum fenori dationibus) разрешить оговаривать рост только до процента и не его не превышать, хотя это и было разрешено старыми законами:
все же прочие люди могут договариваться о росте только в половину процента, но никоим образом не увеличвать рост до такого размера во всех иных случаях, в которых принято платить процент без составления договора.
3. При этом не разрешается судье повышать вышеупомянутую ставку (taxationem) под предлогом обычая, принятого в данной области.
4. Если же кто станет поступать вопреки норме данной конституции, да не возбуждает никакого иска о том, что свыше её, но и даже если получит, будет принуждён засчитать это в счёт [выплат], причём кредиторам запрещается что-либо изымать из денежного займа или удерживать в виде монет, подарков или под каким либо другим видом. Ибо если кто совершит нечто такого рода, основной долг изначально будет уменьшен на такую сумму, чтобы эта часть уменьшилась настолько, сколько нужно для недопущения взимания этого роста.
5. А махинации кредиторов, которые попытаются оговаривать запрещённые эти законом более высокие проценты иными способами, которые здесь не запрещены напрямую, мы повелеваем пресекать, так что если будет какая-то такого рода попытка, так подсчитывать рост, как необходимо было бы, если бы таким было условие полагающего иное договора: в таком случае мы даже допускаем, чтобы имело место нарушение обязательства.
Дано в декабрьские иды в Константинополе,
в консульство Юстиниана, вечного Августа, 2-е. [528 г. н.э.]
Закон Льва VI о снятии запрета на процентный рост (ок.890 г.)[2]
Во имя законоположившего всем человекам спасительные [заповеди] Христа, истинного Бога нашего, автократор кесарь Флавий Лев, благочестивый, счастливый, славный, победитель, триумфатор, вечно Август, верный василевс — Стилиану, яснейшему магистру наших божественных оффиций.
Благим и спасительным было установление законами Духа, дабы человек ничего не требовал от человека. Поскольку же не все могут возвыситься до высоты Духа и принять призыв Божественного закона, но весьма малоисленны те, кого ведёт туда восхождение к добродетели, достаточно, если будут они жить хотя бы по законам человеческим.
Так называемый рост на займы решение Духа вообще ставит под осуждение, и осознавая это, приснопамятный наш царь и родитель решил своим постановлением запретить уплату процентов. И вот, стало это основанием для крайней бедности, приводя не к лучшему, какова и было цель законодателя, но к худшему. Ибо те, кто ранее в надежде на проценты были склонны давать взаймы, после установления закона о невозможности извлечения выгоды из выдачи займа становятся какими-то нечеловеколюбивыми и неумолимыми в отношении нуждающихся в таковом человеколюбии. Но и более того, из-за этого он рассматривается как причина, дающая повод и к оставлению обязательств, и к особнованным отказам, и просто — из-за распространённого в сей жизни порока добродетель этого закона не только не принесла пользы, но ещё и усугубила вред.
Не собираясь осуждать сей закон как таковой — да не будет этого! — но как бы сказав, что человечество не достигает его высоты, мы отменяем сие доброе определение, вместо этого определяя, чтобы пользование займами происходило за процент, как было решено более древними законодателями, а именно — за так называемую треть процента, то есть за кератий на каждую номисму, ежегодно становящийся прибылью кредиторам.
