Первая часть — http://reosh.ru/valentin-katasonov-l-a-tixomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarxista-chast-i.html
Вторая часть — http://reosh.ru/valentin-katasonov-l-a-tixomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarxista-chast-ii.html
Третья часть — http://reosh.ru/valentin-katasonov-l-a-tixomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarxista-chast-iii.html
Четвертая часть — http://reosh.ru/valentin-katasonov-l-a-tixomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarxista-chast-iv.html
Пятая часть — https://danilevsky.ru/sovremennyie-myisliteli/l-a-tihomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarhista-chast-v/
Шестая часть — http://reosh.ru/valentin-katasonov-l-a-tixomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarxista-chast-vi.html
Валентин Катасонов. Л.А. Тихомиров. Экономические воззрения русского монархиста. Часть VII
Восьмая часть http://reosh.ru/valentin-katasonov-l-a-tixomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarxista-chast-viii.html
В работах Тихомирова на тему экономики и экономической политики довольно часто встречаются такие слова, как «равновесие», «гармонизация», «сбалансированность». Такими словами определяется модель идеальной отечественной экономики, все части и элементы которой органически взаимоувязаны и находятся в правильной пропорции (экономика как живой организм). Нарушение таких пропорций неизбежно ведет к тем или иным сбоям или даже кризису экономики. Та же английская экономика, на которую некоторые представители российской элиты взирали как на эталон, достойный подражания, периодически переживала кризисы. Карл Маркс в «Капитале» называл их циклическими кризисами перепроизводства. Первый такой полномасштабный кризис в Англии был зафиксирован в 1825 году. Следующий был в 1837 году. Далее они периодически повторялись с интервалом, примерно равным десяти годам. А кризис 1857 года уже вышел за пределы Англии, он стал первым полномасштабным мировым экономическим кризисом. Классик марксизма объяснял причины циклических кризисов исключительно имманентно присущими капитализму противоречиями. В частности, противоречием между производством и ограниченным платежеспособным спросом. А ограниченность платежеспособного спроса возникает в результате присвоения капиталистом (работодателем) части стоимости произведенного продукта. Эта часть называется «прибавочной стоимостью» (она же – недополученная наемным работником плата за труд).
Лев Александрович отмечал, что английская экономика была неустойчива не только потому, что она была капиталистической, но также потому, что она была сильно завязана на внешние рынки. Внешние рынки не были причиной циклических кризисов перепроизводства, но они могли провоцировать разного рода сбои в английской экономике – как в связи с получением сырья для обрабатывающей промышленности, так и в связи с реализацией готовых изделий. Россия не должна повторять ошибок Англии. В данном случае Тихомиров говорит, что России не надо завязываться на внешние рынки. Ведь Россия имеет все необходимое и достаточное для самостоятельного, независимого развития (в отличие от сравнительно маленькой и достаточно бедной природными ресурсами Англии).
В брошюре «Земля и фабрика» Лев Александрович называет три главные задачи национальной экономической политики России: «В теоретической формуле задачи национальной экономии сводятся к трем пунктам: 1) возможно сильное производство; 2) возможно полное равновесие производства; 3) возможно правильное распределение продукта».
Особо он акцентирует внимание на втором пункте: «Из этих трех задач нас в настоящее время должна занять наиболее вторая, потому что о ней наименее думают». Тихомиров раскрывает суть второго пункта: «Равновесие производства состоит в том, что различные его отрасли – в области добывающей и обрабатывающей промышленности – вполне гармонизированы, вполне удовлетворяют одна другую, дают одна другой то, что нужно, и столько, сколько нужно. Тогда они этим самым и взаимно поощряют одна другую к дальнейшему развитию, и в значительной степени помогают даже правильности распределения».
А почему о второй задаче «наименее думают»? Вероятно потому, что среди элиты России доминировали идеи английской политической экономии, особенно Адама Смита. Его без натяжки можно назвать отцом-основателем идеологии рыночной экономики и экономического либерализма (кстати, в этом году исполняется ровно три столетия до дня рождения Смита). Одно из ключевых понятий его так называемой «теории» – «невидимая рука» рынка, которая все устроит, в том числе обеспечит «равновесие» и правильные пропорции. Зачем думать о «равновесии», если можно положиться на «невидимую руку»? Назвать это теорией (без кавычек) у меня язык не поворачивается. Мы имеем дело с разновидностью религии, причем это религия не какой-то узкой и тайной секты, это религия, признанная во времена Тихомирова почти всей Европой, а сегодня – почти всем «цивилизованным» миром. А поскольку религия Адама Смита включает такой догмат, как желательный (почти необходимый) выход национальной экономики на мировой рынок, то такая экономика равновесной быть никак не может:
«Это равновесие производств недостижимо для стран одностороннего промышленного развития, вследствие этого естественно подчиненных иностранному рынку».
Россия в отличие от Англии и некоторых других «прогрессивных» стран Запада не зашла еще так далеко в фанатичном исполнении упомянутого догмата религии Адама Смита, и нее есть возможность порвать с этой религией и восстановить утрачиваемое равновесие:
«Но именно в стране великой, как Россия, такое внутреннее равновесие (и отсюда независимость от “мирового рынка”) представляется возможным. Между тем фактически это не замечается, и влияние мирового рынка у нас не только очень велико, но и крайне тяжело».
Неравновесное состояние российской экономики проявляется, прежде всего, в диспропорциях между добывающей и обрабатывающей экономиками. Земледелие как часть добывающей экономики, по всеобщему признанию, находится в России конца 19 – начала 20 вв. в плачевном состоянии. Об этом говорят тогдашние профессора и чиновники, обращая внимание на то, что издержки и цены сельскохозяйственной продукции в России заметно выше, чем у такой же продукции, торгуемой на мировом рынке. Мол, сельское хозяйство неконкурентоспособно. А чтобы подтягивать земледелие, надо развивать обрабатывающую промышленность, которая, мол, будет создавать спрос на сельхозпродукцию и постепенно подтягивать отстающее земледелие. А чтобы подтолкнуть обрабатывающую промышленность, нужны иностранные капиталы. Итак, умозаключение о необходимости привлечения иностранного капитала строятся, как отмечает Тихомиров, «на доказательствах, что наше сырье не успевает перерабатываться нашими фабриками, откуда вывод, что последние требуют еще большего расширения и новых на то затрат, для чего нужно привлечь приток иностранных капиталов».
Лев Александрович не спорит, что в России добывающая экономика (в которую он включает сельское хозяйство) и обрабатывающая разъединены, между ними нет равновесия. А разъединенность объясняется отнюдь не тем, что в одну из экономик капитала приходит больше, в другую меньше. Дисбаланс и разъединенность обусловлены тем, что и та, и другая завязаны на внешние рынки. И с внешними рынками у них связь более тесная, чем между собой. Первая-то связь более тесная, но одновременно и ненадежная. Надежность и устойчивость отраслей и производств были бы в том случае, если они были бы связаны между собой. А пытаться выравнивать дисбалансы двух экономик с помощью иностранных капиталов, значит попадать под внешнюю зависимость. В этом случае российская экономика становится «дойной коровой» иностранного капитала.
А разве та картина, которую нарисовал Тихомиров, не напоминает сегодняшнюю экономику Российской Федерации, в которой отдельные отрасли и производства нацелены исключительно на внешний рынок, а между собой связаны слабо или никак не связаны? Получается, что нынешняя экономика РФ представляет собой лишь механический набор отраслей и производств, а не живой организм, в котором все взаимоувязано и сбалансировано. Таким механическим набором ориентированных вовне отраслей и производств трудно (или даже невозможно) управлять изнутри страны.
Попытка развивать отечественную обрабатывающую экономику России с помощью иностранных капиталов, по мнению Тихомирова, не сближает ее с отечественной добывающей экономикой (в данном случае земледелием), но в то же время обременяет первую долгами: «Привлекать к себе иностранные капиталы – это значит вести обработку в долг, да еще на самых невыгодных условиях, то есть с предоставлением заимодавцу выжимать из нас столько процентов, сколько у него хватит силы выжать. Но ясно, что, производя обработку на занятые деньги, мы непременно удорожаем продукт на всю ту сумму, какую составляют проценты с них и погашение долга». Лев Александрович заключает: «Не потому ли так слаба наша крупная промышленность, что вся в долгах, и не потому ли так высоки цены ее продуктов?»
Лев Александрович выступает против копирования модели английского капитализма, против ориентации российской экономики на внешние рынки, против привлечения иностранного капитала. Все эти шаги лишь усиливают диспропорции отечественного хозяйства, лишают его равновесия:
«К сожалению, все эти мечты о выгодах “капитализма”, о внешних рынках, об иностранных капиталах только затягивают петлю на шее русского национального труда, все более нарушая необходимое его равновесие. Как бы ни были выгодны и прибыльны отдельные производства фабрик, они не вознаградят нас за убытки, производимые разорением миллионов, выбиваемых из колеи производства – хотя, может быть, в отдельности менее выгодного, но в сложности дающего больше. А такая разорительная пертурбация производства неизбежна, когда мы беремся искусственно организовать промышленность, не имея для того ни должных сведений, ни безошибочного плана».
И вот Тихомиров упоминает план, план организации экономики. Тогда, в атмосфере царившего экономического либерализма это было весьма смелое заявление. Лев Александрович опережал свое время. Об экономическом планировании в России в полный голос заговорили два с лишним десятилетия спустя. Сначала это был план ГОЭЛРО. А с конца 1920-х годов появились годовые и пятилетние планы развития народного хозяйства. Составлением планов и контролем за их реализацией занялась Государственная плановая комиссия при Совете труда и обороны (СТО), или Госплан. И важнейшим принципом советского планирования стало обеспечение равновесия между отраслями и производствами, соединение их в единый народнохозяйственный комплекс. Основой разработки планов стал межотраслевой баланс (методология разработки такого баланса была создана еще в начале 1920-х годов рядом советских экономистов).
Заключает свои рассуждения о равновесии в экономике Тихомиров следующими словами: «Кто сколько-нибудь понимает, как мало знает наша экономическая наука, как шатки ее общие идеи, тот, конечно, пожелает как можно больше осторожности в ломке народного труда и как можно большего внимания к охране экономической независимости России, ибо, поработив ее производство иностранным капиталам и “мировому рынку”, мы уже и будущим поколениям, более нас способным, не дадим возможности разумной организации русского производства. При состоянии современных способностей к организации труда нашим девизом должно быть: “Поменьше пертурбаций, побольше равновесия“. Этот лозунг был в полной мере реализован в жизнь, как я выше отметил, уже в советское время. С конца 1920-х годов в СССР годовое и пятилетнее планирование стало гарантией «разумной организации русского производства».
Л.А. Тихомиров. Экономические воззрения русского монархиста. Часть IX
Оставить комментарий