«Никому в голову не приходило считать это началом революции»
Революция 1917 года была вызвана целым рядом причин (см. подробнее: «Февраль 1917-го: революция просто не могла не состояться«). Но протекала она отнюдь не по заранее написанному сценарию, где все предопределено, а роли распределены. Это подтверждают свидетельства участников и очевидцев Февральской революции.
«Никому в голову не приходило считать это началом революции»
Утром 23 февраля, или 8 марта по григорианскому календарю, работницы Выборгской стороны с лозунгами «Хлеба!» и «Долой войну!» вышли на улицы, чтобы в Международный женский день выразить долго копившееся недовольство. К ним присоединились рабочие соседних предприятий, затем волнения начались в других районах города.
Протесты рабочих никого не удивили. Художник Александр Бенуа записал в дневнике: «На Выборгской стороне произошли большие беспорядки из-за хлебных затруднений (надо только удивляться, что они до сих пор не происходили!)».
Зарю революции в событиях дня очевидцы не разглядели. Эсер Владимир Зензинов вспоминал, что хотя «всюду в городе говорили о начавшемся на петербургских заводах стачечном движении, но никому и в голову не приходило считать это началом революции».
Уже на следующий день процесс приобрел лавинообразный характер. Историк Александр Шубин пишет, что командующий войсками Петроградского военного округа генерал-лейтенант Сергей Хабалов «срочно выделил хлеб населению из военных запасов, но теперь это уже не остановило волнений… Они уже пришли к выводу, что в их бедах виновата система. Демонстранты несли лозунги «Долой самодержавие!»».
Активизировались члены оппозиционных партий. 24 февраля на заседании Государственной думы меньшевик Николай Чхеидзе заявил: «Игнорирование улицы — это свойство и правительства и многих из нас. Но улица уже заговорила, господа, и с этой улицей теперь нельзя не считаться».
Последующие события подтвердили правоту слов Чхеидзе. В донесениях Охранного отделения говорилось, что вечером у Гостиного двора «смешанным отрядом 9-го Запасного кавалерийского полка и взводом Лейб-гвардии Преображенского полка был открыт по толпе демонстрантов огонь». Во время разгона митинга на Знаменской площади были убиты и ранены несколько десятков человек. По демонстрантам стреляли на Садовой улице, Литейном и Владимирском проспектах.
Резюмировал события трех дней глава МВД Александр Протопопов. Он сообщил в Могилев в Ставку Верховного главнокомандующего, где находился Николай II:
«Внезапно распространившиеся в Петрограде слухи о предстоящем якобы ограничении суточного отпуска выпекаемого хлеба… вызвали усиленную закупку публикой хлеба… На этой почве двадцать третьего февраля вспыхнула в столице забастовка, сопровождающаяся уличными беспорядками. Первый день бастовало около 90 тысяч рабочих, второй — до 160 тысяч, сегодня — около 200 тысяч».
Николай II потребовал от Хабалова «завтра же прекратить в столице беспорядки, недопустимые в тяжелое время войны с Германией и Австрией».
Восстание петроградского гарнизона
Воскресным утром 26 февраля горожане обнаружили, что мосты, улицы и ведущие из рабочих кварталов к центру переулки заняты усиленными нарядами полицейских и воинских частей. На стенах висели подписанные Хабаловым объявления:
«В последние дни в Петрограде произошли беспорядки, сопровождавшиеся насилиями и посягательствами на жизнь воинских и полицейских чинов.
Воспрещаю всякие скопления на улицах.
Предваряю население Петрограда, что мною подтверждено войскам употреблять в дело оружие, не останавливаясь ни перед чем для наведения порядка в столице».
Но стрелять в народ были готовы не все. Напротив, 4-я рота запасного батальона лейб-гвардии Павловского полка, отказавшись открыть огонь по демонстрантам, обстреляла конную полицию. С помощью преображенцев роту обезоружили, а 19 зачинщиков отправили в Петропавловскую крепость.
Поздним вечером в ходе совещания правительства России в квартире премьер-министра князя Николая Голицына большинство министров, уставших от критики думских златоустов, высказались за роспуск Думы. Голицын с согласия Николая II объявил прекращение сессии с 26 февраля, назначив срок возобновления работы Думы в апреле.
Это решение было весьма странным — беспорядки начались не по вине Думы. Судя по всему, правительство не понимало, что делать в сложившейся ситуации.
Приказ о стрельбе в демонстрантов вызвал недовольство в частях столичного гарнизона. 27 февраля утром восстала учебная команда запасного батальона лейб-гвардии Волынского полка.
Старший унтер-офицер Тимофей Кирпичников по прозвищу Мордобой вывел волынцев на улицу. К ним стали присоединяться солдаты других частей и демонстранты. Александр Керенский вспоминал, что «утром 27 февраля двухсоттысячный Петроградский гарнизон, абсолютно сбитый с толку происшедшими событиями, оказался без офицеров. Совет еще не был провозглашен, и в городе царил хаос».
1 / 18
Днем военный министр Михаил Беляев известил Ставку о том, что волнения, начавшиеся в некоторых частях, «твердо и энергично подавляются оставшимися верными своему долгу ротами и батальонами».
Беляев выдавал желаемое за действительное, дезинформируя императора. Взбунтовавшаяся толпа дошла до тюрьмы «Кресты» и освободила заключенных. В их числе были члены рабочей группы Центрального военно-промышленного комитета, арестованные полицией в ночь на 27 января. Все они направились к Таврическому дворцу.
Распущенные и встревоженные
Там уже находились депутаты IV Государственной думы. Выслушав указ о роспуске, они собрались на совещание. Звучали разные предложения, в том числе не расходиться и объявить Думу Учредительным собранием. Но большинство депутатов было против.
Василий Шульгин вспоминал: «Вопрос стоял так: не подчиниться указу государя императора, т.е. продолжать заседания Думы, — значит стать на революционный путь… Оказав неповиновение монарху, Государственная дума тем самым подняла бы знамя восстания и должна была бы стать во главе этого восстания со всеми его последствиями… На это ни Родзянко, ни подавляющее большинство из нас, вплоть до кадет, были совершенно неспособны… Встревоженные, взволнованные, как-то душевно прижавшиеся друг к другу… Даже люди, много лет враждовавшие, почувствовали вдруг, что есть нечто, что всем одинаково опасно, грозно, отвратительно… Это нечто — была улица… уличная толпа…»
Взволнованные депутаты поступили хитро, избрав Временный комитет Государственной думы для «водворения порядка в г. Петрограде и для сношения с учреждениями и лицами». Лев Троцкий заметил: «Ни слова о том, какой порядок эти господа думают восстановлять, ни о том, с какими учреждениями они собираются сноситься». Депутаты надеялись выиграть при любом развитии событий…
Тем временем в Таврический дворец, свидетельствовал социал-демократ Николай Суханов, «прорывались солдаты все в большем и большем количестве. Они сбивались в кучи, растекались по залам, как овцы без пастыря, и заполнили дворец. Пастырей не было».
Одновременно во дворец «стекались в большом числе петербургские общественные деятели различных толков, рангов, калибров и специальностей», среди которых хватало претендентов на роль «пастырей».
Вскоре инициативная группа во главе с меньшевиком Чхеидзе объявила о создании Временного исполнительного комитета Петроградского Совета рабочих депутатов. Комитет обратился к рабочим с призывом немедленно выбрать депутатов в Петроградский Совет. По предложению большевика Вячеслава Молотова обратились и к частям гарнизона с предложением направить в Совет своих представителей. В девять часов вечера социал-демократ Николай Соколов открыл первое заседание Петроградского совета, на котором был избран Исполком совета во главе с Чхеидзе.
Агония царской власти
Вечером 27 февраля, когда в Таврическом дворце возникли два органа власти, Николай II впервые прокомментировал в дневнике происходившие в столице события: «В Петрограде начались беспорядки несколько дней тому назад. К прискорбию, в них стали принимать участие и войска. Отвратительное чувство быть так далеко и получать отрывочные нехорошие известия!»
Император еще мог подавить начавшуюся революцию.
Придя в Таврический дворец, Суханов задался вопросами: «…Что было сделано? И что надо было сделать? Заняты ли вокзалы на случай движения войск с фронта и из провинции против Петербурга? Заняты ли и охраняются ли казначейство, государственный банк, телеграф? Какие меры приняты к аресту царского правительства и где оно? Что делается для перехода на сторону революции остальной, нейтральной и, быть может, даже «верной» части гарнизона? Приняты ли меры к уничтожению полицейских центров царизма — Департамента полиции и охранки? Сохранены ли от погрома их архивы? Как обстоит дело с охраной города и продовольственных складов? Какие меры приняты для борьбы с погромами, с черносотенной провокацией, с полицейскими нападениями из-за угла? Защищен ли хоть какой-нибудь реальной силой центр революции — Таврический дворец, где через два часа должно открыться заседание Совета рабочих депутатов? И созданы ли какие-нибудь органы, способные так или иначе обслуживать все эти задачи?..»
Позже Суханов признал: «Тогда я не знал и не умел бы ответить на эти вопросы. Но теперь я хорошо знаю: не было сделано ничего…»
Ни император, ни его сторонники слабостью новых обитателей Таврического дворца не воспользовались. Как позже утверждал профессор Николаевской военной академии, генерал-лейтенант Дмитрий Филатьев, подавить «бунт» столичного гарнизона «легко можно было с помощью одной кавалерийской дивизии». Однако способного на это генерала не нашлось.
Более того, генералы во главе с Михаилом Алексеевым и депутаты во главе с Михаилом Родзянко не допустили возвращения императора в столицу.
Уже 28 февраля Беляев, сообщив в Ставку, что «военный мятеж» имевшимися у него «немногими оставшимися верными долгу частями погасить пока не удается», просил о спешной присылке «действительно надежных частей, притом в достаточном количестве, для одновременных действий в различных частях города».
К этому времени восставший народ захватил Адмиралтейство, Арсенал, Петропавловскую крепость, Мариинский и Зимний дворцы, разгромил и поджег здания Окружного суда, Жандармского управления, Дома предварительного заключения, нескольких полицейских участков.
https://ria.ru/zinoviev_club/20170307/1489475805.html
Оставить комментарий