Мюнхенский пролог Второй мировой войны

Запад, стремясь переписать предвоенную и военную историю в выгодном для себя ключе, замалчивает постыдную страницу своего прошлого — Мюнхенскую конференцию 1938 г., на которой в нарушение достигнутых договорённостей и норм международного права Великобритания, Франция, Италия и Германия отторгли от Чехословакии Судетскую область.

Запад, стремясь переписать предвоенную и военную историю в выгодном для себя ключе, замалчивает постыдную страницу своего прошлого — Мюнхенскую конференцию 1938 г., на которой в нарушение достигнутых договорённостей и норм международного права Великобритания, Франция, Италия и Германия отторгли от Чехословакии Судетскую область. Принятое решение поддержали США. Вскоре другие части расчленённого государства получили Польша и Венгрия, а сама ЧСР прекратила своё существование. Мюнхенский сговор явился поворотным событием на пути развязывания Второй мировой войны, вину за которую Запад пытается возложить СССР.

В преддверии 70-летнего юбилея победоносного окончания Великой Отечественной войны приходится констатировать то, что запущенный Западом процесс фальсификации истории Второй мировой войны идёт по нарастающей. Очевидна и цель затеи – написанная по «западным стандартам» предвоенная и военная история должна дать аргументы для пересмотра геополитических итогов войны[1]. Стремясь добиться цели, Запад тотально фальсифицирует историю, выставляя СССР одним из главных виновников войны. Правящая элита Запада широко применяет принцип двойных стандартов, замалчивает одни события и раздувает другие. В результате такой «исторической политики», направленной на утверждение в общественном сознании определённых интерпретаций событий тех лет, у американцев и европейцев формируются далёкие от реальности представления о войне.

Ярчайшим тому примером является тотальное замалчивание Мюнхенского сговора 1938 г. — важнейшего события на пути развязывания Второй мировой войны. Если накануне каждого юбилеи её начала западные политики и журналисты и их российские подпевалы бьются в антисоветской и антироссийской истерии, то 70-летний и 75-летний юбилеи Мюнхенской конференции они столь же дружно не заметили. У серьёзных и объективных историков нет сомнений в том, что молчание западных масс-медиа является намеренным[2]. Вместе с тем это молчание громче крика свидетельствует о том, что в Мюнхене произошло нечто такое, о чём западные идеологи категорически не желают вспоминать. Это нежелание с пониманием воспринято «независимыми» западными СМИ и авторами учебников истории. Как итог агрессивный внешнеполитический курс США и их сателлитов свидетельствует о том, что уроки из Мюнхенского сговора «золотым миллиардом» не извлечены.

 

ХХХ

 

Мюнхенская конференция явилась пиком политики «умиротворения агрессора». Проводить её руководители Великобритании и Франции стали сразу же после прихода А. Гитлера к власти в Германии. Не прошло и полугода после этого события, а будущие участники Мюнхенского сговора, руководители Великобритании, Франции, Италии и Германии 15 июля 1933 г. подписали в Риме «Пакт согласия и сотрудничества». Историки обратили внимание на то, что если с руководителями Веймарской республики Лондон и Париж не спешили наладить равноправный диалог и обращались как с представителями побеждённой державы, то гитлеровскую Германию они сразу ввели в круг великих держав и стали разговаривать как с равной[3]. А поскольку во все времена британские политики были алчными и расчётливыми, не приходится сомневаться в том, что делая шаг навстречу Гитлеру, они руководствовались собственными интересами.

Приход Гитлера к власти и политический курс Великобритании и Франции вызывали растущую обеспокоенность советского руководства. На протяжении 1930-х гг. СССР последовательно и настойчиво стремился предотвратить развязывание новой войны, отстаивал необходимость создания системы коллективной безопасности в Европе. Предполагалось, что её участники будут предоставлять помощь каждому государству – члену этой систему, подвергшемуся нападению. Советские дипломаты подчёркивали, что защита мира является общим делом для всех государств вне зависимости от их общественного строя. Вплоть до 23 августа 1939 г. политика СССР имела антигерманскую направленность.

 

В отличие от честной и миролюбивой политики «коллективной безопасности» «западные демократии» планировали «умиротворять агрессора» за счёт интересов и территорий третьих стран. На Западе не любят вспоминать о том, что 19 ноября 1937 г. Гитлера провёл тайные переговоры с эмиссаром Н. Чемберлена Э. Галифаксом. Британский лорд дал понять фюреру, что при условии сохранения целостности Британской империи англичане закроют глаза на действия Германии в отношении Австрии, Чехословакии и Данцига[4]. Примечательно, что даже некоторые западные авторы называют визит Галифакса в альпийскую резиденцию Гитлера «поворотным пунктом в цепи событий, приведших к развязыванию Второй мировой войны»[5]. Думается, эта точка зрения недалека от истины.

Как бы то ни было, но с начала 1938 г. события в Европе развивались с невиданной быстротой. 20 февраля Гитлер, выступая в рейхстаге, заявил, что Австрия и Чехословакия «охватывают массу в десять миллионов немцев. Мировая держава, исполненная собственного достоинства, не может долго мириться с тем, что стоящие на её стороне немцы подвергаются тяжёлым страданиям из-за их симпатий или за их тесную приверженность к своему народу».

Минуло всего 20 дней, и 12 марта германские войска вошли в Австрию, граждане которой спокойно восприняли утрату их государством суверенитета. Обрадованный фюрер заявил: «Я был встречен такой любовью, какой раньше нигде не встречал. Мы пришли не как тираны, а как освободители». «Освободители» незамедлительно отправили в концлагерь Дахау бывшего главу австрийского правительства Курта фон Шушнига, а Австрию переименовали в Остмарк, сделав провинцией Третьего рейха.

Лондон и Париж формально выразили германскому правительству протест против вмешательства во внутренние дела другого государства. На их протесты, сделанные на публику и для отвода глаз, из Берлина ответили, что «отношения между Австрией и Германией являются внутренним делом немецкого народа».

11 марта, накануне вторжения в Австрию председатель германского Рейхстага Г. Геринг, который считал контуры Чехословакии «вызовом здравому смыслу» и «рудиментарным органом Европы в виде аппендицита»[6], заверил посла ЧСР В. Мастного в том, что Германия не имеет агрессивных намерений против Чехословакии и «будет и впредь проводить политику улучшения отношений между двумя странами»[7]. Лживое заявление «нацист № 2» сделал с целью предостеречь Прагу от демаршей в связи с захватом Германией Австрии. А как только выяснилось, что Лига Наций и западные демократии, в отличие от СССР, спокойно восприняли исчезновение с политической карты Европы целого государства, стало очевидно, что своей следующей жертвой Гитлер наметил Чехословакию.

Одним из результатов Первой мировой войны стал распад Австро-Венгерской империи. Но и возникшие на её обломках государства были многонациональными. В состав Чехословакии, наряду с областями с преобладающим населением двух титульных наций, вошли территории со смешанным населением и компактным проживанием этнических поляков, венгров, немцев и русинов. В приграничной Судетской области проживало более трёх млн немцев, часть которых были настроены сепаратистски. Выразителем их настроений стала Судето-немецкая партия во главе с Конрадом Генлейном.

Нерушимость границ Чехословакии и коллективную защиту её от нападения извне гарантировал устав Лиги Наций. ЧСР имела договоры о взаимопомощи с Францией и Советским Союзом. Они имели одно отличие. В договоре о взаимопомощи с СССР от 16 мая 1935 г. особо оговаривалось то, что помощь одного участника другому, ставшему жертвой агрессии, может быть оказана только в случае выступления Франции. Но эта оговорка не являла собой непреодолимого препятствия. В апреле 1938 г. формальный глава Советского государства М. И. Калинин заявил, что СССР готов прийти на помощь чехам и в случае отказа Франции помочь им.

Весной 1938 г. Гитлер сумел сделать вопрос о положении немцев в ЧСР центральной проблемой мировой политики. По указке Берлина Генлейн потребовал предоставления судетским немцам национальной автономии, свободы «немецкого мировоззрения», изменения внешней политики ЧСР, отказа от договора с СССР. Но принятие этих требований мало что меняло: целью Гитлера было сначала расчленение, а потом поглощение Чехословакии, захват её ресурсов и вооружений. Стратегию Берлина раскрыл молдавский историк и политолог С. М. Назария: «Но не о конкретных требованиях Гитлера речь: в чём бы они ни состояли на том или ином этапе кризиса, это было явно больше того, что могло выполнить чехословацкое правительство. А если то или иное требование принималось, то ставка моментально повышалась, чтобы для чехов новое требование было абсолютно неприемлемым и этим кризис не мог быть разрешён, разве только после ликвидации Чехословакии»[8].

В мае Германия развернула массированную пропагандистскую кампанию против властей ЧСР, якобы притесняющих судетских немцев. К чехословацкой границе немцы стянули войска, Генлейн готовился к путчу. В ответ под давлением народа правительство ЧСР ввело в приграничные районы воинские подразделения и быстро провело частичную мобилизацию, продемонстрировав готовность защищать независимость страны. Такая решимость на фоне лёгкой прогулки по Австрии стала для нацистов неожиданностью, и они на время отступили. «Майская тревога» показала, что при наличии воли к сопротивлению и поддержке извне ЧСР могла выстоять.

Вскоре Берлин возобновил давление на Прагу. С. В. Морозов пишет: «В течение второй половины июля 1938 г. проблема немецкого меньшинства в ЧСР приобрела необычайную остроту как внутри страны, так и на международной арене. В середине июля её обсуждал в Берлине с гитлеровской верхушкой один из видных представителей «клайвденской клики» маркиз Лондондерри. После этого адъютант фюрера капитан Видеман вручил 18 июля в Лондоне «личное послание» Гитлера премьеру Чемберлену. 19 июля министр Галифакс прибыл для обсуждения предложений рейхсканцлера в Париж вместе с английской королевской четой. В англо-французских переговорах, проходивших под покровом величайшей тайны, приняли участи Даладье и Боннэ. Предложения Гитлера были признаны приемлемыми и в Париже были одобрены решения, которые чуть позднее были положены в основу Мюнхенского соглашения»[9].

3 августа с неофициальной миссией от правительства Чемберлена в Чехословакию прибыл лорд У. Ренсимен. Формально став посредником в переговорах между чехословацким правительством и Генлейном,  фактически он занял пронемецкую позицию. В итоговом докладе своему правительству Ренсимен высказался за передачу Судет Германии без референдума. По этому поводу генсек КПЧ Клемент Готвальд тонко заметил: «Об английских лордах известно, что они щедры, когда раздают то, что им не принадлежит»[10].

Президент Чехословакии Э. Бенеш продолжал рассчитывать на помощь Запада. Во время встречи с французским послом в Польше Леоном Ноэлем, высоко оценив мощь Красной Армии, он подчеркнул: «Я хочу сотрудничать с СССР только в той мере, в какой это делает сама Франция». Но Прага дождалась не помощи, а ультиматума. 19 сентября «умиротворявшие» германского агрессора Лондон и Париж потребовали от Бенеша дать согласие на уступку Германии тех районов Судетской области, которые были населены преимущественно немцами.

К неудовольствию Чемберлена, в ответе ЧСР посланникам Великобритании и Франции от 20 сентября содержалось предложение пересмотреть принятое Лондоном и Парижем решение и передать вопрос на арбитражное разбирательство в соответствии с германо-чехословацким договором 1925 года[11].

Тогда же чехословацкое правительство запросило Москву, готов ли СССР в случае германской агрессии против Чехословакии выполнить свои союзнические обязательства и добиваться в Лиге Наций коллективного выступления в защиту ЧСР. На оба вопроса незамедлительно был получен однозначный утвердительный ответ первого заместителя наркома иностранных дел СССР В. П. Потёмкина[12].

Заручившись поддержкой Москвы, кабинет Михала Годжи отклонил англо-французскую ноту. Но такой поворот событий категорически не устраивал не только Берлин, но и Лондон. Ещё в апреле 1938 г. Чемберлен откровенно заявил: «Было бы несчастьем, если бы Чехословакия спаслась благодаря советской помощи». Поэтому Великобритания и Франция, отбросив весь дипломатический этикет, пошли напролом. 21 сентября французский и английский посланники в ЧСР В. де Лакруа и Б. Ньютон в 2 часа ночи заявились к Бенешу. Как утверждает российский историк С. В. Морозов, это был уже их пятый визит «на протяжении одних суток»! Поднятого среди ночи президента ЧСР бесцеремонные и нахрапистые «миротворцы» предупредили, что в случае его отказа уступить Судетскую область Гитлеру, Париж и Лондон откажутся признать Чехословакию жертвой агрессии и на их помощь Прага может не рассчитывать. Бенешу пригрозили, что в случае его отказа «весь мир признает Чехословакию единственной виновницей неизбежной войны»[13].

Бенеш уступил. 21 сентября в 16 часов 45 минут министр иностранных дел ЧСР К. Крофта известил посланников Великобритании и Франции о том, что правительство ЧСР «с горечью принимает французские и английские предложения, предполагая, что оба правительства сделают всё, чтобы при осуществлении названных предложений были обеспечены жизненные интересы чехословацкого государства»[14].

Крофта не только ошибся в своих надеждах, но был не прав, утверждая, что в 1938 г. Прага оказалась в одиночестве. Эту ложь в наши дни тиражируют фальсификаторы истории. В действительности придти на помощь ЧСР был готов СССР.

Соглашение о передаче Судетской области Чехословакии гитлеровскому Третьему рейху главы Великобритании, Франции, Италии и Германии подписали тёмной сентябрьской ночью — с 29-го на 30 сентября 1938 года. Решение о расчленении суверенного и одного из немногих на тот момент демократических государств приняли в нарушение Конституции ЧСР и вопреки позиции народов Чехословакии. Но интересовало Даладье и Чемберлена не больше, чем в наши дни Запад волнует мнение народа Украины. Вскоре другие части расчленённого государства получили Польша и Венгрия.

Отношение народов к ЧСР к Мюнхенскому договору выразил Карел Чапек: «Всё не так плохо: нас не продавали – нас выдали даром». Продавцами выступили хвалёные западные демократии, в очередной раз легко переступившие через пропагандируемые ими идеологические ценности. Как продажу в рабство восприняли результаты конференции многие. 2 октября полномочный представитель СССР в Великобритании И. М. Майский сообщил НКИД СССР о встрече с чехословацким коллегой Яном Масариком: «Утром 30 сентября, когда в Лондоне стали известны условия Мюнхенского соглашения, я поехал к Масарику выразить моё глубокое сочувствие народам Чехословакии и моё глубокое возмущение предательством Англии и Франции в отношении Чехословакии. Масарик – высокий, крепкий, в обычных условиях несколько циничный мужчина – упал мне на грудь, стал целовать меня и расплакался, как ребёнок. «Они продали меня в рабство немцам, – сквозь слёзы восклицал он, – как когда-то негров продавали в рабство в Америке»[15].

«Продажа чехов в рабство» получила поддержку президента США. как Как утверждал В. Я. Сиполс, Ф. Д. Рузвельт через своего посла в Лондоне Джозефа Кеннеди (отца будущего президента США) отправил Чемберлену поздравительную телеграмму[16]. Госсекретарь США Корделл Хэлл заявил о том, что решения конференции «вызывают всеобщее чувство облегчения»[17].

Чемберлен, Даладье, Гитлер и Муссолини, действуя с изяществом слонов в посудной лавке, были уверены в своей безнаказанности. Более прозорливым оказался президент ЧСР Бенеш. Сразу после Мюнхена он предсказал: «То, что происходит сейчас – начало большой европейской трагедии. Война будет. Наши союзники не хотят воевать вместе с нами сейчас, в лучших обстоятельствах. Что ж, им придётся воевать за нас, когда мы сами уже не будем иметь возможности воевать. Всем придётся тяжело расплатиться».

Сегодня катастрофические результаты политики «умиротворителей» хорошо известны. Будучи не в состоянии отбелить Чемберлена и Даладье, западная пропаганда делает всё возможное, чтобы замолчать или извратить позицию СССР в период Судетского кризиса. Характерно, что первыми этим гнусным делом занялись сами «умиротворители». Министр иностранных дел Франции Жорж Боннэ, свидетельствовал Майский, «хотел любыми средствами уклониться от выполнения французских обязательств перед Чехословакией, усиленно распускал слухи, будто бы «осторожная позиция» Франции в чехословацком вопросе объясняется «пассивностью» СССР, который либо не хочет, либо не может в случае опасности прийти на помощь своему союзнику».

В действительности при наличии просьбы правительства ЧСР, чехословацкая армия получила бы серьёзнейшую помощь Красной Армии. К тому моменту, когда Чемберлен, Даладье и Муссолини прибыли в Мюнхен, в боевую готовность были приведены: танковый корпус, 30 стрелковых и 10 кавалерийских дивизий, 7 танковых, мотострелковая и 12 авиабригад, 7 укрепрайонов, а в системе противовоздушной обороны — 2 корпуса, дивизия, 2 бригады, 16 полков, 4 зенитно-артиллерийские бригады и 15 зенитно-артиллерийских полков, а также части боевого и тылового обеспечения[18].

Французский дипломат нервничал не случайно. Предав ЧСР, Франция осложнила жизнь и самой себе. Американский историк и журналист У. Ширер писал: «Для Франции Мюнхен означал катастрофу, и совершенно непонятно, почему этого так и не поняли в Париже. Франция утратила свои стратегические позиции в Европе. Учитывая, что её армия – при условии полной мобилизации в Германии – была чуть больше половины вермахта (население Германии вдвое превышало население Франции), а её военная промышленность была также слабая, Франция потрудилась, создав систему союзов с меньшими государствами на Востоке, на другом фланге Германии и Италии: с Чехословакией, Польшей, Югославией и Румынией. В совокупности эти страны обладали военным потенциалом большой державы. Утрата теперь 35 хорошо обученных и вооружённых чешских дивизий, дислоцировавшихся за сильными укреплениями в горах и связывавших куда большие немецкие силы, означала сокрушительный удар по французской армии. Но это не всё. Как могли оставшиеся у Франции союзники на Востоке доверять её письменным обязательствам? Какова была цена союзам с Францией? В Варшаве, Бухаресте и Белграде ответ сводится к следующему: почти никакой. В этих столицах засуетились, стремясь достичь сделки с нацистскими завоевателями»[19].

Заслуживает внимания признание бывшего французского посла в Варшаве Л. Ноэля. В своих воспоминаниях он честно констатировал то, что «мюнхенские соглашения и вытекавшее из них предательство Чехословакии представляют собой один из самых жалких, постыдных и унизительных политики, проводимой от имени Франции в период между двумя мировыми войнами, которая привела к наиболее губительной катастрофе в нашей истории»[20].

Катастрофа Франции произошла менее чем через два года после Мюнхенского сговора, подтвердив справедливость русской народной пословицы: «Не рой другому яму, сам в неё попадёшь». Судя по происходящим в современном мире событиям, США и их сателлиты эту мудрость так и не усвоили. Одна из причин – замалчивание Западом позорных и поучительных страниц его истории.

 

Опубликовано: 70 лет Победы в Великой Отечественной войне: подвиг народа и уроки истории. Материалы международной научной конференции, «70 лет Победы в Великой Отечественной войне: подвиг народа и уроки истории» / под ред. С.Н. Волкова, И.И. Широкорад, Н.А. Кирсанова, А.В. Македонского. – М., ГУЗ, 2-15. – 360 с. С.105 – 116.