Стенограмма выступления. Видеосюжет – ЗДЕСЬ, в правой колонке «Видео».
Валентин Катасонов: Добрый день, братья, сёстры, товарищи, друзья, коллеги, единомышленники. Очередная книга «Смерть денег. Куда ведут мир хозяева денег метаморфоза долгового капитализма». Эта моя книга она примерно по такому же способу, по такой же технологии создана, как и предыдущие книги, издательство «Книжный мир». Это мои текущие публикации за определённый период времени. Ну и уже как-то получается так, что есть несколько таких тем, которые идут постоянно. Просто возникают какие-то новые события, появляется новая информация, и я просто даю некую оценку, интерпретацию этих событий, ну и оцениваю динамику некоторых процессов.
На Западе уже выходили две книги с аналогичным названием «Смерть денег». Но я вкладываю несколько иной, даже совсем иной смысл в этот термин. Это не просто публицистика, это, будем так говорить, завершение достаточно длительного периода существования денег. Когда мы с вами учили экономику, по крайней мере, когда я её учил, то нам говорили, что деньги — это историческая категория. Говорили о том, что деньги не всегда были, деньги возникли на определённом этапе развития общества, когда уже достаточно серьёзным и глубоким стало общественное разделение труда, и из мира товаров выделились отдельные товары, которые стали выполнять роль всеобщего эквивалента. На этом и заканчивались объяснения того, почему деньги историческая категория.
Но никто почти не говорил о том, а когда закончатся деньги, никто не говорил про другую рамку хронологическую. Может быть за исключением только некоторых марксистов, включая самого основоположника Карла Маркса, которые говорили, что при коммунизме будет такой способ производства, будет такая экономическая модель, когда деньги и не нужны будут. Но это всё было очень абстрактно и не конкретно. Если даже читать Маркса, он очень подробно писал про капитализм, но о том, что будет после капитализма, и что будет с деньгами, он нам ничего такого чёткого, внятного не оставил. Это и понятно, потому что с момента выхода в свет «Манифеста коммунистической партии» прошло уже 168 лет, если я правильно считаю. С момента выхода «Капитала» прошло уже более полутора столетий. Конечно, сегодня мир сильно изменился, и мы просто уже имеем некоторые признаки того, что не только деньги, они уже как-то теряют свои изначальные свойства, но и даже та модель, которую мы привыкли называть капитализмом, она тоже находится на излёте.
Я сначала перечислю основные разделы этой книги для того, чтобы потом поглубже коснуться некоторых разделов. Здесь 10 разделов.
Первый раздел — Иллюзии экономического благополучия или долговой паразитизм.
Это мысль, которую я озвучивал и продолжаю озвучивать, что современная экономика, она чётко поделена на две части, я имею в виду мировая экономика. Одну часть мы называембогатым севером, другую часть мы называем бедным югом — это такая традиционная как бы классификация, которая идёт ещё из 70-ых годов прошлого века. Я немножко по-другому называю, я говорю, что есть страны, которые мы называем золотым миллиардом и естьпериферия мирового капитализма. Не важно, как назвать, главное, что мировая экономика чётко делится на две части, и богатый север или золотой миллиард — мы привыкли называть эти страны экономически развитыми странами.
На самом деле это лишний раз подумать, какими словами, какими терминами мы пользуемся. То есть мы пользуемся терминами, которые мягко выражаясь, не отражают реальность и которые мешают нам понять устройство современного мира. Они, конечно, далеко не экономически развитые, и, более того, если воспринимать национальную экономику, как скажем отдельную фирму, и оценивать национальную экономику с помощью такого документа, как бухгалтерский баланс, в котором есть активы и пассивы, то на примере фирмы под названием American Incorporated, мы увидим, что эта фирма является банкротом. Даже согласно официальным данным уже сегодня суверенный долг Соединённых Штатов (суверенный, то есть государственный) приближается к цифре 20 триллионов долларов. Это более годового валового внутреннего продукта, и надо сказать, что этот суверенный долг удвоился по сравнению с 2008-ым годом, когда начался финансовый кризис. Мы видим, что Соединённые Штаты это действительно страна с экономикой, которую можно назвать банкротом.
Вы понимаете, что можно жить в долг, можно создавать иллюзию для окружающих, что ты благополучный человек, ездишь на дорогих автомобилях, живёшь в дорогих домах, носишь дорогие костюмы, но всё это — долг. Всё это долг, и надо сказать, что Америка на протяжении десятилетий не задумывалась об этом долге. Наверное, Америка в каком-то смысле оказалась в шоке, когда нынешний кандидат в президенты Дональд Трамп заявил о том, что Америка катится к дефолту. Трамп, он фактически отказался от привычной политкорректности и стал называть всё своими именами. Так что, действительно, вдруг американцы поняли, что они катятся к дефолту. Дальше Трамп говорил о том, что необходимо или проводить реструктуризацию внешнего и не только внешнего, но и внутреннего долга, или добиваться дисконта по своим долговым обязательствам. Вот такая констатация.
Я почему об этом говорю, потому что ведь сегодня мировая экономика — это некая иллюзия. Экономика — это дом, дом — это некая объективная реальность, данная нам в ощущениях. Экономика – это, конечно, отношения между людьми, но, когда мы говорим «экономика», мы имеем в виду и некий материально-вещественный элемент экономики, имея в виду производительные силы. И, конечно, сегодня мы сталкиваемся с так называемой финансовой экономикой. А финансовая экономика — это некие такие воздушные замки. Наконец-то мы начинаем ощущать, что давно уже реального дома с крышей, с крепкими стенами нет, а мы живём в каком-то мире иллюзий, в каких-то воздушных замках. А тот реальный каменный дом, который мы создавали на протяжении десятилетий или даже столетий, какие-то странные непонятные люди разбирают на кирпичи. При этом в нашей стране каждый год по миллиону студентов изучают экономику, а фактически это наука о том, как быстрее разобрать этот дом, остатки этого дома, и как повыгоднее продать отдельно взятый кирпич. Вот примерно, я так образно выражаюсь, чем занята наша система экономического образования и не только наша, конечно, но наша нам просто ближе и понятнее.
Здесь я не просто рассуждаю, я люблю работать со статистикой, поэтому я просто привожу сравнительный анализ, скажем, макроэкономических показателей, так называемой большой семёрки. Та самая большая семёрка, которая собирается, которая вырабатывает какие-то решения, и по инерции продолжает думать, что эти решения являются обязательными для всего остального мира. Вот я сравниваю эту, так называемую, большую семёрку с малой семёркой.Малая семёрка — это страны БРИКС, пять стран (не буду перечислять), и плюс к этому ещё две какие-то страны, предположим, Индонезия и Иран. Так вот выясняется, что, так называемая, малая или альтернативная семёрка, она сегодня имеет совокупный валовой внутренний продукт больше, чем у большой семёрки. То есть тут надо менять терминологию, потому что по инерции журналисты иногда говорят: «Собралась большая семёрка G7». На самом деле уже не большая семёрка.
Даже, используя вот эту лукавую статистику, она конечно лукавая мы об этом говорили. Мы говорили о том, что статистика того же валового внутреннего продукта это, как кружка с пивом: в нормальной кружке с пивом 10% пены и 90% жидкости. Но даже с учётом всей этой пены получается, что большой этой семёркой является не та семерка, о которой толкуют нам журналисты и политики. О тех выводах, которые следуют из подобного рода расчётов, я не буду сейчас озвучивать, они все изложены в первой части работы.
Вторая часть работы — Долговой капитализм. Рыночная конкуренция перерастающая в торговую войну.
Здесь я продолжаю разговор о том, почему же происходит такая странная раскладка, что есть некий богатый север, он богатый только по показателям потребления. То есть фактически я подвожу к выводу, что богатый север — это паразитизм, это экономический паразитизм. Соответственно периферия мирового капитализма — это донор богатого севера, золотого миллиарда.
Конечно, самый интересный вопрос заключается в том, как получилось, что есть паразиты, а есть доноры. И это, на самом деле, разговор очень не простой, можно, конечно, открутиться, отвертеться коротким ответом. Когда я учился, нам говорили о том, что есть богатый север ибедный юг, и основная причина этой дифференциации, этого неравенства это неэквивалентный торговый обмен. Я учился на факультете международно-экономических отношений, в дипломе у меня записано «экономист по внешней торговле», и, соответственно, мы этому уделяли очень много времени, индексы торговли рассчитывали, изучали, что такое ножницы цен, и так далее.
Сегодня механизмы перераспределения общественного богатства между югом и севером иные. Торговля сегодня занимает, я бы сказал, третьестепенное значение в этих процессах перераспределения, на первое место, конечно, выходят финансовые механизмы. Это очень большая тема, мы постоянно говорим об этих механизмах, но, пожалуй, важнейшим элементом этого механизма является валютный курс. Мы как-то над этим не задумываемся, если мы и рассуждаем на темы валютного курса, то в основном рассуждаем по поводу того, что валютный курс волатильный, что он скачет. Сегодня бывает очень не просто студенту объяснить, почему курс не должен быть не плавающим, не даже может быть регулируемым в рамках какого-то коридора, или валютной змеи, чтобы он был просто устойчивым, а лучше даже фиксированным. Сейчас даже стесняются произносить слово фиксированный валютный курс.
А между тем, когда в 44-ом году собирались страны на Бреттон-Вудской конференции, и создавалась послевоенная международная валютно-финансовая и экономическая система, ни у одного из делегатов на этой конференции не было сомнения, что курсы должны быть стабильными. Курсы должны быть стабильными, потому что нестабильные курсы, они нужны:
— а) валютным спекулянтам,
— б) они нужны тем, кто собирается использовать и использует валюту в качестве инструмента дестабилизации национальных экономик. То есть это оружие войны.
Не в том смысле, как сегодня говорят валютная война. Опять здесь происходит подтасовка понятий. Если вы включите интернет, поисковик, посмотрите «валютная война«, вы найдёте там бесчисленное количество публикаций, в которых будет сказано, что валютная война — это последовательное снижение валютного курса для того, чтобы страна могла повышать конкурентоспособность своего экспорта и выравнивать платёжный баланс. И вообще даже говорится, что это хорошо, что плавающий валютный курс, потому что плавающий валютный курс, он фактически через понижение даёт некую фору экспортёрам.
Понимаете, очень лукавства здесь много. Потому что сразу возникает вопрос: хорошо, экспортёры получают фору, получают некую преференцию, за счёт кого? Ведь это речь идёт об экспортной субсидии, это же не какая хиромантия, это где-то экспортная субсидия. Всё очень просто. Это, как в медицине, если вы приходите к каким-то хилерам, к каким-то знахарям, они могут активизировать какие-то физиологические процессы в вашем организме за счёт, будем так говорить, мобилизации внутренних ресурсов. И некоторое время вы будете пребывать в состоянии эйфории, а потом вас заберёт какая-нибудь больница.
Вот здесь примерно то же самое, потому что это скрытая субсидия за счёт той части экономики, которая не выходит на мировой рынок. Вот всё предельно просто. То есть это цинизм. Поэтому когда наши руководители экономического блока говорят, что это хорошо плавающий курс, это хорошо, что повышается конкурентоспособность нашего экспортёра. Мало того, что это цинизм, это преступная политика, потому что вроде бы всё было сказано и заявлено, что нам необходимо импортозамещение, нам необходимы структурные реформы, но дело в том, что такое стимулирование экспорта, оно фактически консервирует сырьевую структуру экономики и экспорта.
К сожалению, повторяю, что наши либералы и профессура, которая озвучивает идеи экономического либерализма, они не договаривают. И, к сожалению, современный человек, он не в состоянии даже переваривать и осмысливать ту информацию, которая вбрасывается.
Тут у меня ещё во второй части достаточно интересный сюжет, связанный с Всемирной торговой организацией. Мы 4 года назад на Русском Экономическом Обществе очень много времени посвятили обсуждению того, что такое ВТО, откуда эта организация взялась, почему России не надо вступать в эту организацию. Но наши усилия, к сожалению, не увенчались успехом, Россия оказалась в этой организации. На сегодняшний день мне хотелось бы подчеркнуть, что наше руководство страны проявляет полное бездействие и отсутствие какой-либо инициативы, потому что Соединённые Штаты и их ближайшие союзники на протяжении последних двух лет объявляют всё новые и новые экономические санкции против Российской Федерации. А это — грубейшее нарушение устава Всемирной торговой организации. По крайней мере, представитель Российской Федерации в ВТО должен был поставить вопрос о том, что некоторые страны грубейшим образом нарушают устав ВТО. И если такие нарушения продолжаются, то тогда поставить на голосование вопрос об исключении этих стран, которые занимаются таким грубым попранием принципов Всемирной торговой организации.
Я прекрасно понимаю, что это решение не пройдёт, но тогда у нас появляются и моральные и правовые основания для того, чтобы покинуть эту организацию, которая, с моей точки зрения, конечно, не выражает интересы и не может выражать интересы Российской Федерации. Правда в утешении и себе и вам могу сказать, что она и так разваливается, потому что Соединённые Штаты считают, что они не имеют достаточных рычагов для того, чтобы принимать во всех случаях, во всех ситуациях те решения, которые им нужны, несмотря на всё это.
Поэтому сейчас от Всемирной торговой организации остаётся некая оболочка. Реальная активность Соединённых Штатов происходит за пределами ВТО. Конкретно я говорю о двух трансокеанских партнёрствах, соглашение по Транстихоокеанскому партнёрству уже подписано в Атланте, но не ратифицировано. А второе — это Трансатлантическое торговое и инвестиционное партнёрство. Сейчас переговоры идут, но они застопорились. И более того, в немалой степени на этот процесс повлияет референдум, который пройдёт 23 числа в Великобритании по поводу членства этой страны в Европейском Союзе, так называемый брексит.
Так что здесь у нас очень много событий, даже этим летом, даже в этом месяце, которые будут определять тенденции остающихся месяцев 16-го года, и наверняка будут определять тенденции, выходящие за пределы 16-го года. Одно событие произошло, я имею в виду заседание управляющих, совета управляющих, комитета по операциям на открытом рынке Федеральной Резервной Системы. Решение было ожидаемым, ключевая ставка ФРС осталась без изменения. Но тут меня вот что интересует, привлекает, то, что сегодня за решение комитета по операциям на открытом рынке Федеральной Резервной Системы следят внимательно чуть ли не 50% американцев, которые умеют читать и писать, или которые могут смотреть телевизор, и, к сожалению, за этим событием следят все, кто имеет какое-то отношение к финансам, экономике. Это лишний раз показывает, что Федеральная Резервная Система действительно является центром международной финансовой системы.
Если даже не происходит изменение этой ключевой ставки, а идут просто разговоры о том, что, может быть, мы её изменим, и эти разговоры уже влияют на конъюнктуру мировых финансовых рынков — это уже не нормально. Как с этим бороться — это особая тема, можете мне задать вопрос во второй части. Я просто хотел бы на это обратить внимание.
И ещё хотел бы обратить внимание, что буквально сегодня утром уже Центральный Банк Японии тоже подтвердил, что он свою процентную ставку не меняет. Это о чём свидетельствует? О том, что многие Центральные Банки пытаются синхронизироваться с Федеральной Резервной Системой. То есть — есть дирижёр, а есть хор.
Безусловно, что Народный Банк Китая тоже следит за Федеральной Резервной Системой, но там реагирование несколько иное, потому что на возможные изменения процентной ставки Федеральной Резервной Системы Народный Банк Китая почти открытым текстов сказал: «А мы будем тогда управлять валютным курсом юаня в нужном для нас направлении». Вот ответ Чемберлену. Ну, хоть, по крайней мере, не просто такое синхронное реагирование, которое произвёл Центральный Банк Японии.
Третья часть — Федеральный Резерв и Америка накануне великих потрясений.
Что Федеральный Резерв сегодня катится к катастрофе – это очевидно. Это очевидно всем, это очевидно Трампу. Слава богу, сегодня это становится, благодаря Трампу, очевидно и многим простым американцам. Потому что, начиная с 2009 года, Федеральная Резервная Система объявила о программе количественных смягчений. Программа количественных смягчений – это, фактически, накачка американской экономики и мировой экономики в ещё большей степени, избыточной долларовой массой. При этом операция заключается в том, что зелёные бумажки меняются на мусорные ценные бумаги. Но вы сами понимаете, что если какая-то организация накапливает на своем балансе мусорные бумаги, то такая организация может обанкротиться. Об этом говорят многие серьёзные экономисты, но вот сегодня, в условиях такой предвыборной кампании, об этом задумались и некоторые американцы.
В этой третьей части ещё такой сюжет я затрагиваю, как проблема оффшоров. Обычно Америку увязывают с оффшорами каким образом? Таким образом, что вот Барак Обама пришёл в Белый Дом и сразу объявил крестовый поход против оффшоров, какой благородный Дон Кихот, какой благородный рыцарь! На самом-то деле, сейчас, после Панамского скандала, становится понятна вся эта игра. Версии принципов этой игры были ещё в 2013 году, когда уже была утечка по оффшорам, засветили многих наших оффшорных олигархов и аристократов, включая того же самого первого вице-премьера правительства Российской Федерации Игоря Шувалова. Более мелкую сошку я сейчас упоминать не буду.
Куда ветер дует? Каков вектор? А вектор очень простой – идёт зачистка оффшоров. Но не для того, чтобы мировая экономика стала прозрачной, белой и пушистой, а тренд заключается в том, что все деньги надо гнать в одну сторону. В какую сторону? В сторону Соединённых Штатов. Я не буду расшифровывать. Соединённые Штаты – это некий глобальный оффшор и других оффшоров быть не должно. Соединённые Штаты давно были уже оффшором, но почему-то экономисты, которые принадлежат мейнстриму, они этого замечать не хотели. Ну, например, штат Юта, штат Делавер, штат Орегон. Или, например, благотворительные фонды — Charity Funds. Это уже такие интересные оффшоры, и таких оффшоров нет ни в Англии, ни в Европе. В общем, это интересная тема – Америка как глобальный оффшор.
Четвертая часть книги – Швейцария как площадка для глобальных финансовых экспериментов.
Вообще, наверное, Швейцария побила все рекорды по количеству референдумов, которые она проводит каждый год. Это, наверное, проявление сверхдемократии. Но что-то, мне кажется, что там что-то такое есть, чего мы не знаем. Ну, вот только что прошел очередной референдум по поводу того, быть или не быть бытовому коммунизму в Швейцарии. Что такое бытовой коммунизм? Это так называемый БОД – аббревиатура, которая расшифровывается: базисный основной доход. То есть, государство, согласно этой концепции БОД, выступает в роли некого социального гаранта, в роли некого социального донора, гарантирующего каждому гражданину, независимо от его пола, возраста, образования, состояния здоровья, некий стандартный уровень дохода, некую сумму денег. Конкретно на швейцарский референдум вынесен вопрос: «Хотите ли вы получить 2,5 тыс. швейцарских франков в месяц в качестве БОДа?»
Я не буду подробно разжёвывать этот сюжет, это, конечно, бесплатный сыр в мышеловке. Надо отдать должное, что большинство швейцарцев не среагировало на этот бесплатный сыр в мышеловке. Но зато возбудило, будем так говорить, некоторые другие страны. В частности, стали проводить социологические опросы в Великобритании, и выяснилось, что большинство англичан с удовольствием бы согласилось на тот вариант, который предлагали швейцарцам. В России, не знаю, проводили ли такие социологические опросы, но, думаю, что в эту мышеловку попал бы, наверное, каждый второй, а, может, каждый первый. Я специально вас немного интригую, не объясняю, почему это мышеловка.
По поводу Швейцарии много интересного и еще до конца непонятого. Я честно говорю, что многих вещей еще пока до конца сам не понял. Ну, например, в конце прошлого года собрали необходимое количество подписей, голосов для того, чтобы провести еще один интереснейший референдум по вопросу: «А хотите ли вы сохранения или наоборот, отмены частичного резервирования обязательств банков?» Вот я, честно говоря, был поражен таким вопросом. Если мы сейчас выйдем на улицу и начнём спрашивать прохожих, как они относятся к частичному резервированию обязательств банков, то я думаю, что может быть, в лучшем случае, один из ста что-нибудь промычит дельное по этой теме.
Удивительно, откуда же они набрали сто тысяч человек, которые так озабочены частичным резервированием. С моей точки зрения, Швейцария – это некий такой испытательный полигон, на котором, что-то такое отрабатывается. Пока еще дата референдума по частичному резервированию не названа, но, я думаю, что она будет названа и референдум пройдёт. Всё это укладывается в некую концепцию, будем так говорить, кардинальной, радикальной реформы банковской системы. А кардинальная радикальная реформа банковской системы как раз имеет непосредственное отношение к тому, что написано на обложке этой книги: «Смерть денег».
Дальше — Китайская экономика на распутье.
Ну, я про Китай уже говорил, у нас была презентация книги «Китайский дракон на мировой финансовой арене». С моей точки зрения, Китай сегодня является потенциальным эпицентром финансовой дестабилизации, именно оттуда могут начаться первые толчки, которые спровоцируют глобальный финансовый кризис. Мы называем три таких эпицентра потенциальных: Китай, Америка и Европа. Должен сказать, что последние данные международного валютного фонда, некоторых экспертов, показывают, что совокупный долг Китая, относительный уровень (мы всегда относительный показатель смотрим) к ВВП сегодня выше, чем у Соединённых Штатов. А относительный долг и у Соединённых Штатов, и у Китая сегодня больше, чем он был у Соединённых Штатов накануне финансового кризиса.
Что касается Европы, тут, как говорится, без комментариев, потому что в Европе вообще ситуация непрогнозируемая. Мы как-то сейчас немножко отвлеклись от Греции, но, уверяю вас, что в Греции ситуация тоже тухлая. Там достаточно большие платежи предстоят этим летом, достаточно серьёзные, будет там говорить, нестыковки, несогласования и противоречия между Международным валютным фондом и Европейским союзом по поводу того как, сколько и накаких условиях поддерживать Грецию. В общем, это только Греция. А плюс к этому брексит, а плюс к этому еще много чего интересного в Европе, о чём я чуть ниже скажу. Повторяю, что Китай может всех удивить и всё может начаться именно в Китае. Первые, как говорится, подземные толчки произошли ещё в 2015 году. Я имею в виду резкое понижение фондовых индексов в начале лета и в конце лета 2015 года, дальше — достаточно серьёзное снижение курсов юаня, и так далее. В Китае сегодня перегретый фондовый рынок, перегретый рынок недвижимости, и соответственно, перегретый кредитный рынок.
Что касается кредитного рынка, то я думаю, что Международный валютный фонд даже всего знать не может. Потому что Китай, в отличие от других стран, имеет достаточно большой теневой бэнкинг. Теневой бэнкинг – это те институты, которые занимаются такими же операциями, как и обычные банки, но занимаются этим без лицензии, и, соответственно, не являются объектом банковского надзора. До некоторых пор Народный Банк Китая и другие финансовые регуляторы смотрели на это сквозь пальцы, потому что такая деятельность фактически подпитывала процесс экономического роста, то есть, обеспечивала необходимые Китаю приросты в размере 7% и даже выше 7% валового внутреннего продукта. На сегодняшний год оценки по приросту ВВП – 6,5%. 6,5% — вроде бы это много, вроде бы даже очень много на фоне Соединённых Штатов, на фоне России. Но дело в том, что у России нет такого относительного уровня долга, какой у Китая. Если мы даже прикинем, что весь этот долг обслуживается процентом в размере пяти, то мы поймём, что 6,5% — это грань. Будет 6% — уже пойдут какие-то дефолты. А если пойдут дефолты, выяснится, что тот же самый Международный валютный фонд недооценил относительный уровень задолженности китайской экономики, потому что там теневой бэнкинг.
Часть шестая – Смертельная конвульсия МВФ.
О МВФ я пишу и говорю достаточно часто. На примере взаимоотношений фонда с Украиной очень хорошо высвечиваются все проблемы и Украины, и Международного валютного фонда. И вообще должен сказать, что для Международного валютного фонда Украина стала клиентом №1. Это очень даже странно, потому что не по масштабам экономики, не по тем критериям, которые в своё время были разработаны фондом, Украина ну никак не вписывается даже в группу приоритетных, не говоря о том, что он клиент №1 (я имею в виду Украину). Всё очень понятно и очевидно. Международный валютный фонд полностью сегодня находится в режиме ручного управления со стороны дяди Сэма. Кристин Лагард получает команды, что и как делать на Украине.
Естественно, всё это делается с грубейшими нарушениями:
— тех правил, которые формировались с 1944 года в отношении Международного валютного фонда,
— в нарушение устава Международного валютного фонда,
— в нарушение правил кредитования,
— в нарушение даже тех правил, которые они сами скорректировали в ноябре 2015 года специально под Украину.
Они специально под Украину перекроили эти правила, допуская возможность кредитования страны, у которой произошёл суверенный дефолт, при условии, если страна, где произошёл суверенный дефолт, демонстрирует, что она пытается добросовестно урегулировать свои отношения с кредитором. Но по нашим данным и по данным Министерства финансов Российской Федерации попыток добросовестного урегулирования этого вопроса не было со стороны Украины. Видимо, они окончательно обнаглели, и считают, что дядя Сэм их прикроет в любой ситуации.
Короче говоря, незавидная ситуация у Кристин Лагард, потому что она не может допустить принятия решения об очередном транше. Потому что очередной транш будет голосоваться на Совете директоров МВФ, естественно, Российская Федерация прекрасно помнит поправки от ноября 2015 года и задаст простой вопрос: «А у нас были разве какие-то попытки урегулировать отношения с Украиной, которая 20 декабря объявила дефолт по российскому займу на 3 миллиарда долларов?» Кристин Лагард понимает, в какой она ситуации оказывается, поэтому и оттягивается решение о выдаче очередного транша на несчастную сумму в 1,7 миллиарда долларов. Последний транш, по моим данным, был выдан в августе 2015 года, пропущено уже два транша. Последние данные, что решение по траншу в размере 1,7 млрд долларов будет приниматься в июле. Если даже будет положительное решение, то это август месяц. Ну, прекрасно понятно, что сегодня уже Международный валютный фонд не кормит Украину, как лошадку, овсом (я писал в одной из своих статей), а повесил перед мордой лошади пучок сена, пучок соломы для того, чтобы кобылка весело скакала. Но она уже не может скакать. Все экономические показатели говорят о том, что она уже выдохлась. Мало того, что она выдохлась, она ещё и рассудок потеряла. Потому что они могли бы хотя бы постелить соломку, и хотя бы формально провести какие-то переговоры, которые можно было бы потом использовать как аргумент, что вот мы добросовестно пытались урегулировать отношения с кредитором. Этого не сделано.
С моей точки зрения, МВФ вообще доживает последние дни, последние месяцы, может, последний год. Потому что ведь на эти события, связанные с Украиной, накладываются ещё события, связанные с реформированием управления фонда. Мы с вами достаточно много говорили о четырнадцатых корректировках, которые надо было бы по хорошему ещё провести в 2010 году. Эти корректировки не проводились на протяжении пяти лет, и вот, совсем недавно удалось большим трудом добиться от американского конгресса ратификации решений 2010 года. И Джейкоб Лью, министр финансов Соединённых Штатов, умолял народных избранников проголосовать «за», где он открытым текстом сказал, что для нас же Международный валютный фонд очень важен, это важнейший инструмент внешней политики Соединённых Штатов. То, что раньше произносили конспирологи, сегодня заявляет открыто министр финансов Соединённых Штатов. Тут очень много непонятного, потому что вообще-то уже в прошлом году надо было принимать решение по пятнадцатым корректировкам, а этот вопрос ещё даже не начинали обсуждать. И, плюс к этому, надо уже работать с новой формулой, потому что решение о пересмотре формулы было принято тоже в 2010 году. Короче говоря, я мадам Кристин Лагард не завидую, непонятно, как она будет из всего это выпутываться. Я думаю, не странно, что многие страны так охотно сразу стали членами нового международного финансового института, я имею в виду Азиатский банк инфраструктурных инвестиций. Туда побежала и Англия, и Франция, и практически все страны Европейского Союза. То есть, начинается уже бегство крыс с тонущего корабля.
Седьмой раздел — Мировой финансовый кризис. Ожидание второй волны.
Ну, тут я уже об этом говорил. Я бы только отметил одно обстоятельство: те лица, которые традиционно принимали решения на глобальном уровне, они сегодня нервничают, потому что не знают, как притормозить наступление это второй волны мирового финансового кризиса. Я здесь пишу о том, что в 2009 году на Большой двадцатке обсуждался такой серьёзный вопрос как введение налога Робин Гуда, его так называли. Это фактически налог на международные финансовые транзакции. Это так называемый налог Тобина. Он был предложен американским экономистом ещё в семидесятые годы. Ставка налога достаточно невысокая — 0,1% максимум 0,2%, но этого достаточно для того, чтобы если не полностью остановить, то, по крайней мере, серьёзно снизить уровень всех этих колебаний, и всех этих спекулятивных движений капитала в масштабах мировой экономики. Прошло уже практически 40 лет с момента, когда Тобин озвучил идею своего налога, но пока налог нигде не введён.
Кстати говоря, только что в Дрездене прошла встреча Бильдербергского клуба, по-моему, это 64-я уже встреча. На этой встрече обсуждались некоторые вопросы. Понятно, что все встречи Бильдербегского клуба достаточно закрыты, но несколько источников фактически подтвердили, что в повестке дня стоял вопрос о введении мировых налогов. Мы достаточно часто говорим «вот планы создания мирового правительства«. Но ведь любое правительство требует всегда налогов. Иногда, может быть, важнее сначала организовать налоговую систему, а потом уже выстраивать правительство. Правительство без налогов – это нонсенс. Поэтому на последней встрече Бильдербергов стоял вопрос мировых налогах. Тема такая не очень афишируется, но, тем не менее, ещё в прошлом, даже позапрошлом десятилетии мне приходилось конкретно заниматься этими вещами. Я занимался вопросами экологии, и приходилось заниматься Киотским протоколом (тот самый Киотский протокол, который мы с вами упоминали на обсуждении вот этого документа Московской патриархии). То есть там уже бросался такой пробный шар – введение налога на выбросы парниковых газов и CO2. Я экологией занимаюсь с начала 70-х годов и прекрасно понимаю, откуда берётся такая сверхозабоченность вопросами экологии. Это фактически глобалисты римского клуба, которые эксплуатируют тему экологии для того, чтобы выстраивать систему мирового правительства, систему мировых налогов. Они используют всегда такие достаточно благообразные поводы и аргументы для того, чтобы провести свои какие-то планы.
Другой такой глобальный налог – это, конечно, налог на финансовые транзакции. Есть еще один вариант налога, он обсуждался в 2009 году, в том числе на форуме Большой двадцатки (это ещё не осела пыль от мирового финансового кризиса). Тогдашний исполнительный директор Международного валютного фонда Доминик Стросс-Кан прямо озвучил идею введения глобального налога на банки. Он тогда сказал:
— что налог на финансовые транзакции достаточно сложно взимать, а вот налог на банки – он достаточно простой и понятный. И мы, соответственно создадим некую международную наднациональную структуру, это будет некий страховой фонд, что-то типа Резервного фонда для того, чтобы купировать возможное развитие банковских кризисов в отдельных странах или глобальном масштабе.
Тема наднациональных глобальных налогов достаточно интересная, но, до поры, до времени, она не является достоянием широких аудиторий. Бильдерберг почти на каждом заседании эту тему жуёт.
Вопрос, связанный с налогом на финансовые транзакции, наверное, выплывет на саммите Большой двадцатки, который будет проходить в Китае в начале сентября текущего года.
Мировая плутократия
В этом разделе привожу некоторые свои новые цифры, связанные с вычислением тех, кто контролирует банки Уолл-Стрит. Обычно говорят: «Хозяева денег – это банки Уолл-Стрит». Но возникает вопрос: а у них же тоже есть конкретные какие-то хозяева? Это — так называемая большая четверка. Эту тему я немножко продолжаю разрабатывать.
Один из представителей большой четверки — глобальный инвестиционный фонд Blackrock, который управляет активами в несколько триллионов долларов. Руководитель этого Blackrock сказал: «Мы не понимаем, как нам жить в условиях отрицательных процентов». Я просто сейчас перейду к этой самой интересной части своего выступления. Но даже финансовые спекулянты крупного калибра, даже хозяева денег находятся в некой растерянности, потому что мир буквально на глазах преобразуется, как я сказал на обложке — «Метаморфозы долгового капитализма».
Что тут ещё про мировую плутократию? Тоже очень интересное событие – пошли первые судебные процессы по поводу банков, которые были детонаторами мирового финансового кризиса. Это очень интересно, потому что банки могут как-то наказывать, у банков могут отзывать лицензию. Или, вот Lehman Brothers — пошёл на дно. Правда, это было плановое потопление банковского гиганта, мы об этом тоже говорили. Но, так чтобы кого-то обижать из сильных мира сего, я имею в ввиду из банкиров, чтобы кого-то там вызывать в суд или сажать за решётку, такого не было: такого не было ни в Америке, ни в Европе, да и в России, на самом деле, это большая редкость. А тут я пишу о том, что пошли некоторые судебные процессы, правда, с большим запозданием, вспомнили некоторым банкирам их грехи, связанные еще с временами нулевых годов. Ну, это некий такой звоночек, который показывает, что хозяева денег сильно нервничают. У них нет готового решения, как выходить из этой ситуации.
Вот тут мы подходим к самым интересным нашим сюжетам и темам — это отрицательный процент. На тему отрицательного процента мы говорили достаточно много и долго, но в июне месяце появляются всё какие-то новые события, которые показывают, что всё переходит стремительно в отрицательную зону. Ну, мы с вами говорили, что отрицательные процентывначале установили некоторые Центральные Банки. Сегодня даже европейский Центральный Банк установил отрицательную ставку, как по депозитам, так и по операциям РЕПО (это уже активная операция). Коммерческие банки, особенно, конечно, таким пока забавным примером являются датские и бельгийские банки, которые выдают ипотечные кредиты под отрицательный процент. То есть, тебе дают деньги, и еще тебе премию выплачивают за то, что ты деньги взял.
Всех потрясла информация рейтингового агентства Fitch, потом и другие тоже некоторые финансовые аналитики дали эту цифру – количество бондов с отрицательным процентом на мировых финансовых рынках превысило 10 триллионов. Вы сами понимаете, что это не шуточная вещь. Короче говоря, это имеет очень серьезные последствия. Это имеет очень серьезные последствия для институциональных инвесторов. Институциональные инвесторы – это пенсионные фонды, социальные фонды, страховые компании. Они привыкли безбедно жить, формируя свои активы за счёт безрисковых активов, за счёт тех же самых казначейских бумаг, а сегодня казначейские бумаги уходят в минус. Большинство таких бумаг – это бумаги с плавающими ставками, и эти плавающие ставки зависят от процентных ставок Центральных Банков. Ну, естественно, если Центральные Банки понижают ниже нуля, то тогда, соответственно, и плавающий процент оказывается ниже ватерлинии. Вот, примерно такая механика.
Часть ценных бумаг эмитируется с фиксированным процентом, и тут тоже фурор произошел, потому что казначейство швейцарской конфедерации выпустило бонды со сроком погашения 10 лет под нулевой процент. Это тоже о чём-то говорит. Казалось бы — всё хорошо, прекрасная маркиза, все довольны. Таким образом, и Греция немножко расслабилась, потому что её бумаги берут. Бумаги берут не потому, что там отрицательный процент, а потому, что эти бумаги сегодня имеют рыночную стоимость, превышающую номинал. Поэтому тут двойная математика:
— если считать по проценту и номиналу – то минус.
— если считать реальный доход — то реальный доход в плюсе, потому что рыночная цена пока выше номинала.
Но мы все прекрасно понимаем, что рыночная цена выше номинала – это аномалия, она держаться бесконечно не может. Она держится до тех пор, пока работает пылесос. А что я называю пылесосом? Пылесосом является Европейский Центральный Банк, который объявил в 2014 году не только отрицательную процентную ставку, но и объявил о том, что начинается программа количественных, и, заметьте, качественных смягчений. Они ещё дальше американцев продвинулись, у них ещё и качественные, оказывается, смягчения. Ну, я вообще называю это слабительной политикой, извините за такое выражение, потому, что через какое-то время это будет иметь очень хороший слабительный эффект. Сейчас идёт эйфория, но ведь рыночная цена этих бумаг сначала сравняется с номиналом, потом уйдет ниже номинала, и даже трудно, у меня не хватает фантазии, что в Европе произойдёт.
То, что в Европе что-то произойдёт – очевидно. Поэтому сегодня ломают голову по поводу того, что Европа такая дурная или Европа – это марионетка Соединённых Штатов? Ну, смотрите, Соединённые Штаты прекрасно понимали все минусы продолжения программы количественных смягчений и в 2014 году они эту программу свернули. Именно в этот момент эту программу начинает Европейский Центральный Банк. Ну, некоторые конспирологи говорят: «А как же иначе, там же сидит Марио Драги». А Марио Драги был вторым человеком в Goldman Sachs. Это человек, который преследует в равной степени интересы, будем так говорить, хозяев денег с Уолл-стрит, а также и конкретные интересы Goldman Sachs. Это тот же самый Goldman Sachs, который подсадил Грецию на долговую иглу.
Роль Goldman Sachs в Европе достаточно серьёзна, и, я думаю, что это некий такой троянский конь. И вообще я должен сказать, что в справочниках по Европейскому Союзу называется семь основных институтов, которые управляют Европейским Союзом. Но меня поразило, что Европейский Центральный Банк в этих справочниках стоит на седьмом последнем месте. Но, как говорят англичане – the last but not the least (последний по списку, но не последний по значению).
Я на днях опубликую небольшую статью как раз по этому поводу – Европейский Центральный Банк или кто же хозяин в европейском доме. С моей точки зрения, ЕЦБ нужно ставить на первое место. Это по поводу отрицательного процента.
Тут мы подходим к самому главному. Ведь, по сути дела, деньги сегодня перестали выполнять свои функции. Деньги изначально выполняли пять экономических функций, это знает любой студент. Я даже посмотрел, что и современные учебники продолжают воспроизводить вот эту классификацию экономических функций, которая была ещё 150 лет назад создана классиком марксизма:
— мера стоимости,
— средство обмена,
— средство платежа,
— средство образования сокровищ,
— мировые деньги.
Я повторяю — только экономические функции, есть еще и другие функции, о которых мы сейчас не будем говорить. Эти функции сегодня не работают. По сути дела, у денег остался один важный признак или важная функция – это средство перераспределения. Вот как раз вот эти самые валютные курсы, о которых я говорил вначале, это и есть важнейшей средство перераспределения. То есть, у одних стран денежные единицы имеют завышенные валютные курсы, у других – заниженные. Я предлагаю своим студентам посмотреть, скажем, справочники Международного валютного фонда, и посмотреть: вот валютный курс, вот паритет покупательной способности денежной единицы. Давайте посмотрим, у каких стран валютный курс выше ППС, у каких – ниже ППС.
— Те, которые имеют валютный курс ниже ППС – это в чистом виде доноры.
— Те, у которых выше – это страны-паразиты.
Это как, можно сказать, анализ в медицине — никаких исключений и отклонений здесь нет.
Нашим бедным студентам на первом, втором курсах рассказывают про экономическую теорию, а потом, на последующих курсах, им пытаются рассказать, как устроен мир и тут получается всё с точностью до наоборот. В учебниках по экономической теории пишут, что если у страны платёжный баланс имеет активное сальдо, то, значит, её курс валюты выше ППС. Вот у нас на протяжении четверти века платёжный баланс с активным сальдо. Причем, такое активное сальдо, что мало не покажется, по отдельным годам, я считал — до 10% валового внутреннего продукта активное сальдо. В переводе на простой язык это значит, что мы приобретали намного меньше, чем передавали другим странам. А что мы взамен получали? А взамен мы получали вот эти самые фантики или вот эти самые знаки на магнитном носителе. И это не те знаки, которые являются всеобщим эквивалентом, средством обмена и средством платежа. Ну, в некоторых случая, конечно, средства платежа могут быть.
И я помню западных экономистов, которые цинично говорили, что да, сейчас надо пересмотреть нормативы по резервам для стран. Были раньше нормативы резервов в размере трехмесячного импорта. Нет, сейчас нормативы должны быть такие, что резерва должно быть достаточно, чтобы покрывать всю сумму долга и ещё проценты. Вот, собственно говоря, резерв – это некая страховка того, что западные кредиторы получат, и никаких сюрпризов для них не будет. Эта тема достаточно пространная, я не буду сейчас дальше её углублять и расширять. Я хотел бы сказать, что отрицательные проценты фактически делают банки институтами совершенно ненужными, потому что банк начинается тогда, когда у него на пассивных депозитных счетах есть какие-то деньги. Вот тогда под эти принятые на депозиты деньги можно выдавать кредиты, и делать деньги из воздуха, без этого не пойдёт этот процесс. Это и есть то самое частичное резервирование — делание денег из воздуха, узаконенное фальшивомонетничество.
Если граждане перестают нести свои деньги, а как же они понесут, если там будет начисляться отрицательный процент — я должен тебе деньги отдать, да ещё и доплатить, я уж лучше тогда, как говорится, арендую какую-нибудь ячейку банковскую и буду наличные деньги держать в банковской ячейке. Если говорить коротко, хозяева денег уже давно поняли, что надо каким-то образом клиента сохранить, а если он уже успел убежать, то назад его вернуть. Единственный способ – это отменить наличные деньги. Поэтому сегодня идёт активнейшая кампания, по вытеснению наличных денег. Всем доказывают и продолжают доказывать, что безналичные деньги – это удобно, это цивилизованно, безналичные деньги защищают вас от грабителей.
Вот я пришёл в Сбербанк и там какую-то услугу мне оказывали.
Девушка говорит: «А вот вы не хотите застраховать свои деньги от пропажи?»
Я говорю: «В каком смысле?»
— «Ну, вот тут…» И начинает мне на профессиональном языке говорить: «Вот есть операция фишинг, вот еще какая-то».
Я говорю: «Вы что, мне предлагаете, чтобы я ещё подсел на иглу страховой компании? Вы что?»
Короче говоря, деньги, конечно, пропадают, они должны по определению пропадать. Никакой гарантии нет. Дальше тогда следующая серия аргументов – «мы должны бороться с финансированием терроризма», «мы должны бороться с наркомафией», «мы должны бороться с коррупцией», и так далее. Короче говоря, загоняют вот в этот самый электронно-банковский концлагерь.
Последнее событие, которое связано с этим процессом – в мае Европейский Центральный Банк, который я сегодня уже много раз упоминал, наконец, приял решение об изъятии 500-евровой купюры из обращения. Это практически означает, что на 30% изымается денежная наличная масса. И сразу же, как только было принято решение ЕЦБ, на Капитолии Соединённых Штатов (Вашингтонском Капитолии) заговорили о том, что «и нам бы неплохо тоже было бы изъять самую крупную купюру». А самая крупная купюра – это 100 долларов. И если купюра 500 евро в наличной денежной массе еврозоны составляет 30%, то 100-долларовая купюра в наличной денежной массе США составляет 70%. Вот изымут и останется только 30%. А там уже горячие головы говорят: «А что там, давайте и 50 долларов тоже изымем!» Короче говоря, появляются некие общественники, появляются некие активисты, которые вот таким образом хотят навести порядок в Америке. Вот куда мы двигаемся.
Для некоторых это, конечно, шок.
— Для некоторых, скажем, для хозяев денег и для тех же Blacrock — шок, потому что они не знают, как работать с отрицательным процентом.
— Для пенсионеров это — шок, потому что, безусловно, даже в Америке сегодня начинают банкротиться пенсионные фонды частные.
Надеюсь, что среди сидящих здесь, нет желающих накапливать пенсию в каких-нибудь частных пенсионных фондах, если только это не делается в добровольно-принудительном порядке. В добровольно-принудительном это бывает в некоторых фирмах, такие корпоративные фонды. Ну, вот за всю свою жизнь видел одного такого чудака, который решил всё-таки отнести свои деньги в частный пенсионный фонд. Сейчас надо следить за Америкой, что там происходит.
Для Центральных Банков и денежных властей — тоже непонятно. Я практически за каждый год просчитывал финансовые результаты от накопления международных резервов с учетом изменения цен на бумаги, которые покупает Центральный Банк, с учётом изменения валютного курса, с учётом обесценивания рубля, и так далее. Короче говоря, до сих пор Центральный Банк, он тоже считал и получалась такая полосатая зебра: в один год — небольшой плюс, в другой год — небольшой минус. Я сейчас перестал за этим следить, но где-то в целом получается утешительный ноль. Вот примерно так и управлял Центральный Банк нашими международными резервами. Сейчас, я думаю, всё уйдёт в минус. Уже, наверное, ушло в минус. Поэтому непонятно, каким образом заставить Центральные Банки других стран накапливать эти резервы. Много возникает вопросов, и решение эти вопросов требует добровольно-принудительных методов. Добровольно никто не собирается поддерживать эту самую систему.
Банки, безусловно, будут меняться. Скорее всего, это будут уже некие институты, которые будут просто контролировать распределение общественного продукта в зависимости от поведения гражданина — если гражданин вписывается в нормы, которые прописаны хозяевами денег, тогда он будет иметь доступ на свой счёт. Это пока, некая переходная форма, а, наверное, в пределе — это просто какой-то электронно-банковский концлагерь, всё, как написано в откровении от Иоанна, насчёт того, что нельзя будет ни покупать, ни продавать, и у каждого будет на челе или на руке или знак зверя, или число зверя. Так что это вот всё действительно совпадает, мы должны к этому относиться серьёзно. Я сейчас про духовную сторону этого процесса не говорю.
Слово «Смерть денег» — это не просто публицистический приём, это действительно термин, который означает, что мы переходим в некую новую фазу. Надо сказать, в утешение себе и аудитории, что Россия, в общем-то, отстаёт от этого глобального процесса, и это, наверное, здорово. История не линейна, и объяснить её рационально не всегда можно. Ну, вот в 1917 году, почти сто лет назад пришли большевики, нехороши люди. Кто же спорит, что они нехорошие люди? Там и расстрелы были и всё такое. Но всё-таки, ведь произошло то, что Константин Леонтьев ещё в конце XIX века называл «приморозка» — замораживание России. Ведь мы выпали из этого общего глобального процесса цивилизационного. Посмотрите, как далеко ушла «цивилизация», а мы отстаём. И святые отцы всегда говорили: «Да, мы, конечно, не можем избежать технических каких-то достижений, но не спешите никогда идти в ногу с прогрессом, отставайте хотя бы на полшага». Так что это и утешает. И утешает ещё то, я вот сейчас был на заседании Исторического клуба, меня Сергей Николаевич Бабурин пригласил. Выступали мы там по поводу мобилизационной экономики в годы Великой Отечественной войны. Конечно, Россия страна интересная и у нас богатейший опыт, я вот об этом и говорю. Обычно говорят: «Да, Россия богатая страна, у России там природные ресурсы, и люди пока ещё не до конца испорчены». Но у нас и богатейший опыт. Я сегодня делал доклад об экономике Сталина, я говорю: «Ни одна другая страна не имеет такого опыта и не имеет такой модели. Мы её имеем». Я не призываю к тому, чтобы буквально использовать эту модель, но этот опыт мы обязаны изучать, и обязаны применять.
