Ответы В.Ю. Катасонова на вопросы. Часть 2

Беседа с Валентином Катасоновым 23 января 2015. Ответы на вопросы по экономике.
Разговор о преступлении Центробанка РФ, обвале рубля, финансовых механизмах глобальной власти, денежном мультипликаторе, конвейере дураков, смерти денег, и различных индустриализациях.

Стенограмма интервью

Собеседники:

Валентин Катасонов – доктор экономических наук, профессор, преподаватель МГИМО

Артём Войтенков – Познавательное ТВ http://poznavatelnoe.tv

 

Артём Войтенков: Валентин Юрьевич, много зрителей обращаются с просьбой задать вопрос. Основной вопрос, конечно, такой: что сейчас происходит с рублём? И вот я нарочно стал чуть ли не каждый день лазить, и смотреть эту таблицу.

 

Валентин Катасонов: Центробанка?

 

Артём Войтенков: Центробанковскую, да. И выясняются интересные штуки о том, что Центробанк, он курс рубля не поддерживал после Нового года, в течение новогодних каникул. А потом, двенадцатого числа он выбросил аж миллиард, триста двадцать три миллиона, на следующий день он выбросил сто пятьдесят четыре миллиона долларов, в следующий день шестьсот пятьдесят миллионов и вот пятнадцатого числа он выбросил тридцать восемь миллионов, и дальше опять ничего не поддерживал. Но, что интересно, он эти деньги брал не из своих резервов, а из резервов казначейства. То есть, раньше та колонка, которая называлась «суверенные фонды», сейчас она по-другому называется.

 

Валентин Катасонов: Там два фонда.

 

Артём Войтенков: Да. Сейчас она, что это деньги Федерального казначейства. Тем не менее, он уже не брал свои, он брал чужие. По-моему, не понятно. С одной стороны он вроде гробит экономику, он опускает рубль, не поддерживает его. Но с другой стороны он предпринимает какие-то ответные ходы: он поднимает ставки по вкладам, разрешает банкам их поднять. Потом я ещё читал, что пошли после того, как рубль стал рушиться, пошли в банки инспектора проверяющие от Центробанка.

 

Валентин Катасонов: Комиссары, так называемые.

 

Артём Войтенков: Да. Которые не позволяют банкам играть на разнице курса рубля и доллара, которые это всё дело тормозят. Не знаю, насколько это правда, но, тем не менее, такое я читал в интернете. То есть, кто Центробанк? Хороший он, плохой? Почему он это делает? Не понятно.

 

Валентин Катасонов: Тут много вопросов. В вашем одном большом вопросе много маленьких: с десяток или с два десятка маленьких вопросов. На некоторые вопросы, я сразу могу честно признаться — ответы я не знаю. Хотя, тоже у меня, как дырка в голове, эти вопросы есть.

 

Например: на каком основании Минфин решил пожертвовать несколькими миллиардами долларов для того, чтобы казёнными деньгами проводить валютные интервенции?

Вообще надо чётко понимать, что валюта Минфина имеет одно целевое назначение. Валюта Центробанка имеет совершенно другое целевое назначение.

 

Артём Войтенков: А Минфин на что свою валюту должен пускать?

 

Валентин Катасонов: Дело в том, что валютные резервы Центробанка имеют единственное назначение, никакого другого они иметь не могут — это поддержание стабильности рубля. Это собственно статья 75-ая Конституции Российской Федерации. Нет никакой более важной задачи, она может быть даже единственная задача — это поддержание устойчивости рубля. И соответственно, только на это и может Центральный Банк тратить свою валюту.

 

А что касается Казначейства, то, как вы сказали, сейчас там произошла реорганизация, есть два фонда: Резервный фонд, Фонд национального благосостояния. И у каждого фонда есть свои целевые установки. По крайней мере, уж точно могу сказать, что ни одной копейки вот этих самых фондов минфиновских на стабилизацию рубля расходовать нельзя.

 

Артём Войтенков: То есть, это деньги, условно говоря, на покупку станков, тепловозов, ещё чего-то.

 

Валентин Катасонов: Да, это может быть, просто для того, чтобы закрывать дефициты бюджета, продавать валюту, и приобретать рубли, которые необходимы для того, чтобы закрывать дефицит федерального бюджета. Это могут быть, действительно, какие-то платежи, расчёты по внешнему государственному долгу, это могут быть действительно какие-то целевые валютные расходы по линии госкорпораций. Вариантов очень много. Но, главное, что ни одной копейки из этих фондов нельзя расходовать на интервенции.

 

И когда я узнаю о том, что у нас оказывается, Минфин запросто передаёт валюту для поддержания валютного курса рубля, для меня это большой вопрос. И хотелось бы вообще, чтобы Центральный Банк давал какие-то комментарии по этому поводу. Минфин ссылался на какие-то нормативные документы, которые якобы позволяют ему делать такое. А если Минфин молчит, тогда, наверное, правоохранительные органы должны тоже как-то в это дело вмешаться. Поэтому, с моей точки зрения, это проявление растущего беспредела в сфере денег, в сфере кредита, в сфере финансов. Вот это просто то, что меня особенно зацепило в вашем вопросе.

 

Артём Войтенков: А есть какие-то нормативные документы, которые бы запрещали Минфину тратить деньги на поддержание рубля? То есть, прямо это прописано где-то.

 

Валентин Катасонов: Вы знаете, вообще у нас нормативные документы выстраиваются таким образом: что обязана делать организация, что обязано делать министерство. А перечислять, чего оно не имеет права делать, это можно тысячи страниц писать. Поэтому, по умолчанию, если как бы они написаны о том, что Минфин имеет право, или даже обязан поддерживать курс рубля, значит, по умолчанию он этого делать не имеет права.

 

Артём Войтенков: Но, тем не менее, законодательно ему это не запрещено.

 

Валентин Катасонов: Я думаю, что как раз запрещено, потому что, чётко определяется круг целей, задач, и функций министерств. Посмотрите Положение о Министерстве финансов. Есть отдельные положения по двум указанным фондам: Резервный фонд и Фонд национального благосостояния. Там чётко говорится о том, что Фонд национального благосостояния создаётся, функционирует ради того, чтобы действительно обеспечивать жизненный уровень людей.

 

Может быть, какие-то зарплаты бюджетников поддерживать, может быть, какие-то социальные программы, может быть, пенсии в будущем. Я сейчас не уверен в своих точных формулировках, но по смыслу, по духу понятно, что этот фонд не может использоваться для поддержания курса рубля. Точно так же, как Резервный фонд — он тоже имеет чётко обозначенные функции: этот фонд существует для того, чтобы поддерживать нашу финансовую систему, бюджетную систему в тяжёлые времена.

 

Артём Войтенков: Но получается, если Центробанк берёт деньги у Министерства финансов, то у него уже значит, закончились? Или он их бережёт.

 

Валентин Катасонов: Нет, в том-то и дело, что, значит, на сегодняшний день международные резервы Российской Федерации, они снизились ниже планки четырёхсот миллиардов долларов.

Пропорция примерно такая, что:

— Немножко больше полвины это минфиновские деньги.

— Немножко меньше половины, это центробанковские деньги.

Грубо говоря, сто пятьдесят, сто восемьдесят миллиардов долларов у Центробанка есть для того, чтобы проводить валютные интервенции.

 

Артём Войтенков: Почему он их не тратит?

 

Валентин Катасонов: А я не знаю, почему. Здесь я как раз и признаюсь в том, что я не понимаю логики, и не понимаю, на основе каких нормативных документов вообще совершается подобного рода деятельность. С моей точки зрения, она беззаконна. Я слышал уже мнения экспертов, что эта деятельность она нелегитимна.

 

Артём Войтенков: Да, но с другой стороны, смотрите, что получается. Когда Центробанк поддерживает курс рубля, и выбрасывает доллары из золотовалютных резервов, причём, он выбрасывает миллиардами в день, миллиардами просто, это тоже плохо, потому что, наши резервы просто кончатся.

 

Валентин Катасонов: Вы понимаете, ведь недаром всё промыслительно нам показано. Всё-таки, мы с вами не раз говорили, что история вообще, и русская история, она ведь управляется не какими-то отдельными, даже гениальными людьми. Всё-таки, Бог, как бы творит историю. А человек, он может быть только сотворцом этой истории. Так что, в этом смысле, поскольку человек стал слеп и глуп, то Господь показывает ему:

— Вот, что происходит с вашей конструкцией. Вы её придумали, ваш повреждённый ум придумал эту денежно-кредитную конструкцию. Вот смотрите, что происходит: сначала, вы как идиоты, накапливаете эту валюту, а потом, как идиоты, вы её тут же спускаете. А не проще ли выстроить какую-то более простую эффективную конструкцию, которая не будет предполагать ни наполнение этого бассейна, ни выпускание валютной воды из этого бассейна.

 

И такие модели, они есть, они апробированы, и мы их почему-то не обсуждаем.

Понимаете, мне вообще каждый раз бывает немножко горько, обидно, что, мы попадаем в их мейнстрим, в их течение, в их русло, и начинаем обсуждать те вопросы, которые для нас, как граждан России, являются маргинальными. Мы всё-таки, должны обсуждать:

— А как должно быть?

— Какова модель.

— Каков идеал.

— Каковы прецеденты в нашей собственной истории, которые бы помогли нам ответить на вопрос, а как должно быть?

 

А мы начинаем заниматься этими частностями. Наши противники, они как бы затягивают нас на свою половину поля, и начинают нас втягивать в эти бесплодные разговоры. С моей точки зрения, я с вами согласен, что ни накопления валюты, ни её расходование не является каким-то осознанным процессом. Это некая такая имитация, и мы все своим вниманием зациклены на этом процессе. То есть, одна труба в этот валютный резерв, она как бы, труба, из которой втекает в бассейн, а из другой вытекает. И вот, мы, как завороженные смотрим на этот процесс. И смотрим, куда этот уровень воды в бассейне двигается: вверх, или вниз. Это совершенно ложная конструкция. Не должно у нас быть вообще этого бассейна валютного. Нам вообще не нужны такие резервы.

 

Валютные резервы, понимаемые, как совокупность валюты для поддержания курса рубля — это нонсенс.У нас в российской экономике должен работать рубль. И если рубль изолирован от валюты, то тогда понятие валютного курса для российского гражданина, и для предприятия российского, теряет всякий смысл. Мы в Советском Союзе вообще не интересовались валютным курсом. Мы в лучшем случае интересовались, как меняется покупательная способность советского рубля. Она менялась, но крайне незначительно, и может быть, только на отрезке в десять и более лет чувствовалось изменение этой покупательной способности.

 

Мы с вами ведь много раз говорили о том, что денежная система страны должна быть выстроена таким образом, чтобы её внутреннее денежное обращение было изолировано от внешних платежей и расчетов – должен быть некий шлюз, и только отдельные корабли, отдельные пароходы могут двигаться через эти шлюзы. А подавляющая часть кораблей должны плавать во внутреннем море, а какие-то могут входить и выходить вот из этого внутреннего моря, и плавать по океану, который называется Мировой рынок. А если мы открываем все шлюзы, если мы уничтожаем все дамбы, то, извините, мы тогда попадаем в зону турбулентности. Мы тогда находимся в состоянии постоянного шторма. Причём, бывают разные штормы. Бывает шторм, будем так говорить, естественный. «Естественный» — тоже в кавычках, шторм, который обусловлен некими рыночными колебаниями.

 

А то, что вот мы наблюдаем последнее время на рынке чёрного золота — это искусственный шторм, который создан хозяевами денег. А каковы цели этого искусственного шторма — другой вопрос. Но, то, что мы стали жертвой этого шторма, это факт. Поэтому, если мы хотим говорить об экономике, а не об имитации экономики, то мы тогда должны действительно, прежде всего, задуматься о денежной системе. И мы должны понимать, что эта денежная система не должна зависеть от внешних факторов.

 

Более того, я хочу сказать, что мы часто сейчас в некоем таком патриотическом порыве вспоминаем атрибуты нашей государственности. Мы говорим о флаге, мы говорим о гимне, мы говорим о гербе — всё это правильно, всё это здорово. Но мы забываем ещё об одном атрибуте нашего суверенитета — это денежная единица.

 

Вот когда я учился, нам говорили, что национальная денежная единица, это тоже важнейший атрибут и элемент национального суверенитета. И не надо понимать, что это просто некий знак, на котором изображена некая национальная атрибутика, герб, флаг, какие-то национальные герои. Нет, прежде всего, это сам по себе элемент суверенитета. Это не некая декорация суверенитета.

 

Если национальные деньги имеют под собой некую основу в виде иностранной валюты, тогда это уже начинается лукавство. Это уже не национальные деньги. То, что мы сегодня имеем – это рубль, под которым спрятан американский доллар. Центральный Банк занимается перекраской зелёной бумаги в национальные цвета. И конечно, при такой системе у нас не может быть ни суверенной экономики, ни национального суверенитета вообще: ни в политике, ни в духовной жизни. Вот это надо понимать.

 

Артём Войтенков: Но я немножко так, в оправдание людей скажу, что гимн, флаг, герб, это всё видно, а рубль, он тоже есть у каждого бумажка в кармане.

 

Валентин Катасонов: Так извините, если в два раза обваливается наш рубль, то это, наверное, национальный позор. Это, во-первых, национальный позор, а во-вторых, видимо это не просто случайное событие, а надо понимать: кто, зачем, и почему опустил символ нашего национального суверенитета.

 

Артём Войтенков: А кто, зачем и почему?

 

Валентин Катасонов: Ну, главным исполнителем этого является Центральный Банк. Что бы вы мне ни говорили, Центральный Банк, это действительно тот институт (других институтов у нас нет), который отвечает за устойчивость национальной денежной единицы — Статья 75-ая Конституции Российской Федерации, пункт 2-ой. И если руководитель Центрального Банка не справляется с выполнением этой задачи, то тогда должны возникнуть какие-то правовые последствия для этих лиц. А они не наступили. Если они не наступили, значит, те же самые чиновники Центрального Банка, они второй раз повторят этот же эксперимент. Более того, у этих чиновников есть соучастники — финансовые спекулянты. И финансовые спекулянты тоже почувствовали свою безнаказанность.

 

Я утверждаю на 99%, что в 2015-ом году повторение событий чёрного понедельника и чёрного вторника декабря четырнадцатого года, почти неизбежно.

 

Артём Войтенков: Судя по тому, как ведёт себя Центробанк, он рубль уже не поддерживает, и средства берёт у казначейства, а не из своих фондов.

 

Валентин Катасонов: Это вообще непонятно. Может быть, специально подумаю, и к следующей нашей встрече подготовлю какой-то ответ. Скорее всего, это будет ответ юридический, потому что, скорее всего, это нарушение норм российского законодательства.

 

Артём Войтенков: С одной стороны да, верно. Но, с другой стороны, мы видим, что законодательство, оно такое — куда повернули…

 

Валентин Катасонов: Извините, если прокуратура молчит, если конституционный суд молчит, если наша исполнительная власть молчит, значит, я делаю из этого вывод, что у нас конституция Российской Федерации вообще не работает. Потому что, это не какая-то там второстепенная статья конституции, это одна из ключевых статей. Это всё равно, что кто-то начал бы топтать российский флаг каждый день демонстративно, и при этом правоохранительные органы и конституционный суд делал бы вид, что они ничего не замечают. Вот я, например, воспринимаю события чёрного понедельника, и чёрного вторника именно так: топтание символа нашего суверенитета. Это очень серьёзная вещь. И более того, я хочу сказать, что в любой другой стране была бы адекватная реакция на подобного рода действие или бездействие.

 

А мы, по-моему, прошлый раз даже вспоминали Валерию Гонтареву, председателя Национального Банка Украины. Насколько я понимаю, ей показали на дверь. То есть, её уволили. Я не знаю, окончательно ли это решение оформлено, но, в первых числах нынешнего года Верховная Рада сказала, что в результате того, что гривна упала в два раза, валютный курс, Гонтарева, как минимум, не справилась со своими обязанностями. Более того, дело передано в прокуратуру, потому что, есть подозрения, что Гонтарева, не просто делала ошибки, а находилась в сговоре с финансовыми валютными спекулянтами.

 

Другой пример, тоже из соседней страны. Перед Новым Годом батька в Белоруссии увольняет многих министров, и увольняет председателя Центрального Банка Белоруссии. Тридцатого декабря, аккурат перед Новым Годом, причём, очень яркое и запоминающееся выступление батьки по поводу того, что он думает о банковской системе. Я не хочу сейчас цитировать, боюсь ошибиться, но смысл именно тот.

— А чем занимается Центральный Банк?

— А для чего нам нужен второй уровень в банковской системе под названием коммерческие банки?

Совершенно правильные вопросы. Проснулся батька. Я хотел бы, чтобы и наши руководители проснулись.

 

Артём Войтенков: Но батька не ограничился только снятием вот этих министров. Там, во–первых, они ввели, что нельзя повышать цены, цены замораживаются. Те предприниматели, которые закроют свои магазины, закроют их навсегда, и это послужит основанием для проверки. То есть, они жёстко надавили на все уровни.

 

Валентин Катасонов: Я не берусь комментировать решения по всем направлениям. Я вот в первых числах января достаточно подробно проанализировал решения батьки, касающиеся банковской системы. В принципе, очень правильное решение. Правильное решение, хотя, конечно, батька до конца не знает, что дальше-то делать. Я бы ему подсказал, что на самом-то деле, не надо просто ругать второй уровень банковской системы, а его просто надо ликвидировать. А для того, чтобы люди не оказались на улице, эти коммерческие банки можно реорганизовать, и придать им статус филиала Центрального Государственного Банка Белоруссии.

 

Артём Войтенков: Нацбанк называется.

 

Валентин Катасонов: Нацбанк, да. Кстати говоря, почему их стали называть нацбанками? Почему их стали называть, Банк России? Раньше было название Государственный банк. А потому что, эти институты утратили статус государственной организации, органа государственного управления. Поэтому, я не случайно оговорился: надо вернуть старое название, но не просто потому, что оно красивое название, а чтобы оно соответствовало именно правовому статусу этого учреждения. Это должен быть орган государственного управления.

 

Артём Войтенков: А не юридическое лицо, подчиняющееся непонятно кому.

 

Валентин Катасонов: Да, совершенно верно.

 

Артём Войтенков: Хорошо. Тогда вопрос о том, кто топчет российский флаг. Президент США Барак Обама недавно выступил у себя в Соединённых Штатах и сказал всякое такое словоблудие, про мощь американской силы и дипломатии. В то же время он сказал: «Мы противостоим агрессии Путина», — (как всегда) — и что экономика России разорвана в клочья». Просто перевод слова in tatters — на грани краха, лохмотья, порвана, разнесена в пух и прах но, тем не менее, он это сказал. Вопрос: он просто бахвалится и впустую трепет языком перед своими избирателями? Или они действительно что-то такое сделали, что бабахнет через месяц, через два, мы просто про это не знаем?

 

Валентин Катасонов: Я должен сказать, что Барак Обама даже плохо разбирается в американской экономике, поэтому его представление о российской экономике весьма смутное. И я бы так сказал, что он выдаёт пока желаемое за действительное. С моей точки зрения он может быть в одном прав, что если мы никаких управленческих решений не примем, то, в конце концов, может быть действительно произойдёт то о чём говорит Обама. То есть, выражаясь его языком, «экономика будет разорвана в клочья».

 

Артём Войтенков: А какие это решения? ОМОН в Центробанк, как говорит Евгений Фёдоров или что?

 

Валентин Катасонов: Я не постесняюсь в 101 раз повторить основные действия, которые должны предпринять наши власти для того, чтобы не допустить того о чём говорил Барак Обама, как об уже свершившемся акте.

Первое. Я имею в виду в первую очередь деофшоризация экономики. Это очень ёмкий пункт, я не буду сейчас увлекаться и расшифровывать.

 

Артём Войтенков: Вы говорили.

 

Валентин Катасонов: Второе – это немедленное введение ограничений на трансграничное движение капитала. Если такие ограничения и запреты будут введены, тогда нам вообще не придётся тратить ни одного доллара из наших резервов.

Третье – это немедленный выход их всемирной торговой организации.

Четвёртое – это введение моратория на выполнение нашими банками и компаниями обязательств по внешним займам и кредитам. По-моему, мы с вами на эту тему тоже говорили.

 

Артём Войтенков: Да.

 

Валентин Катасонов: Ну и наконец, последнее или, как говорят англичане Last but not the last «Последнее в моём коротком списке, но не последнее по значению»- это кардинальная перестройка Центрального Банка. Кардинальная перестройка Центрального Банка предусматривает два основных момента:

— Во-первых, придание Центральному Банку статуса Органа государственного управления. То есть, фактически, ЦБ становится частью исполнительной власти. А может быть сделать так, как было в Советском Союзе: Центральный Банк в Советском Союзе фактически был функциональным, структурным подразделением Министерства финансов СССР.

 

Артём Войтенков: Это, наверное, самое лучшее.

 

Валентин Катасонов: Наверное.

— И второй момент, связанный с тем, что необходимо перестроить модель денежной эмиссии. На сегодняшний день Центральный Банк выполняет функцию института колониальной администрации, который собирает дань со страны, которая проиграла войну (в данном случае «холодную войну»), и эту дань передаёт победителю, передаёт в виде валютных резервов. Мы с вами на эту тему говорили, это фактически беспроцентное и бессрочное кредитование нашего геополитического противника.

 

А вместо этого Центральный Банк должен перестать выполнять функции института колониальной администрации, и на 180 градусов развернуться в сторону российской экономики. Он должен заниматься кредитованием реального сектора экономики. Сейчас говорят – «Центральный Банк должен заниматься рефинансированием коммерческих банков». В переводе на понятный язык это означает, что коммерческий банк выдаёт кредит предприятиям реального сектора экономики, а Центральный Банк даёт коммерческому банку кредит под обеспечение тех требований, которые возникают у коммерческого банки в связи с выдачей этого первичного кредита.

 

Это сложная конструкция и я её предлагаю даже упростить — убрать звено коммерческих банков и тогда у нас будет схема более простая, более дешёвая, более эффективная и более проверяемая, кстати говоря.

Вот я очень коротко говорю о том, какие действия необходимо предпринять немедленно и если этого не будет сделано, то есть большая вероятность того, что действительно через некоторое время Барак Обама окажется прав.

 

Артём Войтенков: Да, но сделать это мирным путём невозможно. Вы сами сказали, что Центробанк – колониальная администрация. Поэтому кто запросто всё отдаст? Не отдадут же, заокеанские эти.

 

Валентин Катасонов: Вы знаете, опять мы возвращаемся к вопросу об истории. Главный творец истории это – бог. Мы можем быть только сотворцами. И если мы правильно понимаем промысел божий, если мы понимаем его волю в отношении России, тогда, соответственно, быстрее наступит такая ситуация, которая будет и минимально болезненной для нас и максимально эффективной для будущего России. Но если мы этого не понимаем, то конечно выход из этого тупика будет более болезненным, более длительным.

 

Я могу даже привести такой пример. Мы сейчас с вами как-то говорили о таких вещах богословских, но где-то месяца два-три назад, когда была презентация моего фильма «Мировая кабала». Это фильм, который снимался по заказу КПРФ, на презентации был Геннадий Андреевич Зюганов. Неожиданно, когда мы сидели уже после фильма (он сидел напротив меня), и что-то он так, правильно стал рассуждать, между прочим. Он сказал: «Вот сидел Ленин где-то в сентябре в разливе в своём шалаше и что-то писал». Я, конечно, не так наизусть помню классику, как Зюганов, но то, что писал Ленин, было похоже на крик отчаяния. То есть, Ленин не ощущал, что через несколько месяцев большевики смогут быть правящей партией. Более того он был скорее в состоянии отчаяния, что эта маргинальная партия вообще исчезнет. Прошло всего-то ничего и неожиданно вдруг эта маргинальная партия становится правящей.

 

Я вообще очень боюсь давать какие-то прогнозы. Не хватит всё равно фантазии для объяснения всех сценариев. Мы можем сейчас с вами с вечера сесть и начинать сочинять эти сценарии, но уверяю вас, что всё равно появится тысяча первый сценарий, который мы с вами не успеем обсудить.

 

Артём Войтенков: С этим, кстати, согласен.

 

Валентин Катасонов: Так что в этом смысле я не люблю заниматься прогнозированием. Меня часто, как экономиста, спрашивают:

— «А что вы думаете? Дайте прогноз».

Я говорю: «Не даю прогнозов, принципиально».

— «А что разве экономика не занимается будущим?»

Я говорю: «Смотря, что понимать под будущим, если мы под «будущим» понимаем, гадание на кофейной гуще, — нет, этим православный человек заниматься не должен. Но православный человек должен заниматься целеполаганием».

 

Между прочим, вспоминали Алексея Семёновича Шишкова, а ведь слово «человек» имеет общий корень со словом «цель». Когда иногда наши философы, богословы начинают обсуждать, а, собственно, чем человек отличается от животного мира.

 

Я говорю часто: «Отличается, прежде всего, тем, что человек в отличие от животного обладает способностью целеполагания».

Целеполагание, отсюда возможно и само слово «человек» произошло. Я не буду сейчас в филологические тонкости погружаться. Так вот, целеполагание — обязательно, планирование — обязательно, проектирование — обязательно, но это отличается от прогнозирования.

 

Артём Войтенков: Ну, конечно.

 

Валентин Катасонов: Многие вопросы на самом деле оказываются не вопросами, а фактически ответами.

 

Артём Войтенков: Это да.

 

Валентин Катасонов: Так что в этом смысле я благодарен читателям, зрителям, слушателям, они сами же и отвечают на свои вопросы. Так что это здорово.

 

Артём Войтенков: Хорошо. Следующий вопрос от Семёна Фарадея, он прочитал вашу книгу «Мировая кабала. Ограбление по…», в которой написано, что банки зарабатывают не на разнице между операциями, а за счёт того, что объёмы выданных кредитов превышают многократно объёмы привлечённых настоящих денег. То есть это…

 

Валентин Катасонов: Денежный мультипликатор.

 

Артём Войтенков: Да. То есть им условно принесли 100 рублей, а они выдали кредитов на 1000.

 

Валентин Катасонов: Да, совершенно верно.

 

Артём Войтенков: Можете ли вы это пояснить, ведь даже с частичным резервированием банк не сможет выдать больше кредитов, чем содержится на его клиентских, чем ему принесли. Как это сходится одно с другим?

 

Валентин Катасонов: Задают вопрос, а как это? Баланс тогда перекошенный получается.

 

Артём Войтенков: Да. Откуда деньги?

 

Валентин Катасонов: А всё очень просто. Выданный кредит сразу зачисляется на депозит и равновесие тут же восстанавливается. Вы записали в активах тысяча выданного кредита, тут же эта тысяча появляется в пассивной части. Равновесие сохраняется.

 

Артём Войтенков: Откуда они там появляются?

 

Валентин Катасонов: Выданный кредит, создание денег из воздуха – нарисовали. Нарисовали в активах — тут же нарисовали в пассивах. Но дело в том, что если у меня в пассивах появляется 1000 единиц, выданный кредит, да ещё не дай бог, если я физическое лицо и я получил от банка кредит в наличных, не дай бог, я приду и попрошу тут же эти 1000 единиц. Не любят они такие кредиты в виде наличных, потому что я тут же обанкрочу. Не я конечно, а если 100 таких клиентов придут, они обвалял банк.

 

У меня на днях, на некоторых сайтах появился уже хорошо подзабытый материал, называется – «О тайнах банковского бизнеса. Финансовый ликбез для простых граждан». Где я там в семи беседах объясняю только один аспект, банковская тайна — как банки делают деньги из воздуха. В учебниках это называется мультипликатор. Но мой опыт преподавания в высшей школе показывает, что дети изучают мультипликатор, они прекрасно по памяти воспроизводят все эти формулы, все эти схемы, но главное, что они не понимают экономического смысла, что это — фальшивомонетничество в особо крупных размерах.

 

Почему это фальшивомонетничество в особо крупных размерах? Потому что вы не найдёте нигде, ни в Конституции Российской Федерации, ни в федеральном законе «О Центральном Банке», ни в гражданском кодексе, что безналичные или депозитные деньги – это законные платёжные средства.

Законным платёжным средством является рубль, который выпускает Центральный Банк.

 

Артём Войтенков: Ну, да.

 

Валентин Катасонов: А всё остальное это, уже извините, левые деньги. Причём левых денег в разы больше, чем законных.

 

Артём Войтенков: То есть вы хотите сказать, что у нас в стране денег выпущенных…

 

Валентин Катасонов: Это не только у нас, это во всём мире. И все уже принимают это, как норму, как некую данность.

Ещё сто лет назад люди понимали это, люди бунтовали, люди возмущались, как это так. Люди, которые, может быть, по сравнению с современным человеком даже были не очень-то образованные. Сегодня даже человек с двумя высшими образованиями этого не понимают. А тогда человек, может быть, с гимназическим образованием прекрасно это понимал.

 

Мы живём в этом информационном поле, и у нас уже изначально происходит некая деформация мира восприятия, мира понимания. Вот это очень важные вещи. Меня это больше всего волнует, именно антропология вопроса.

 

Артём Войтенков: Я ещё вырос в советском информационном поле, я тоже это не понимаю. Тогда получается какой-то лавинообразный должен быть поток, если деньги начинают умножаться, умножаться, умножаться, то их должно быть сразу как-то много стать, а такое вроде не происходит.

 

Валентин Катасонов: Я начну о печке. Почему в рыночной экономике никогда не хватает денег? Я имею в виду не бытовой уровень, когда люди жалуются и говорят, что денег не хватает, — это разрыв между их деньгами в кошельке или в кармане и их потребностями. Но я сравниваю денежную массу не с потребностями. Потребности могут быть заоблачными, они вообще бесконечные.

Я сравниваю денежную массу с денежными обязательствами. Те обязательства, которые ты обязан в любом случае выполнить, и если ты их не выполняешь, в лучшем случае ты становишься изгоем общества, в худшем случае ты становишься долговым рабом.

 

Артём Войтенков: А что это значит?

 

Валентин Катасонов: А сейчас объясню, чтобы было понятно. Ведь сегодня все деньги – это кредитные деньги. Кредитные деньги – это деньги, которые рождаясь, создают долг.

— Центральный Банк может создать деньги, которые выдаются в виде кредита домашним хозяйствам.

— Центральный Банк может создать деньги, которые выдаются в виде кредита коммерческим банкам, в виде рефинансирования.

— Центральный Банк может создать деньги, которые представляют собой кредитование правительства и так далее.

 

В любом случае это деньги, которые создают долг. Но если бы эта денежная масса (я беру только законную денежную массу, я пока не рассматриваю вопросы фальшивых денег, депозитные или безналичные деньги) – выдана 1000 единиц законных, платёжных средств.

 

Артём Войтенков: Так.

 

Валентин Катасонов: Возник долг, основная сумма долга — 1000 денежных единиц. Но ведь к этому основному долгу надо ещё приплюсовать обязательства в виде процентов. Предположим, средний срок использования выданных кредитов составляет один год, предположим, кредиты выданы под средний процент 20, значит суммарные обязательства, те, кто получили кредиты, составляет 1200. Заметьте – это суммарные денежные обязательства, которые должны быть покрыты деньгами.

 

В экономике 1000 единиц законных платёжных средств, а обязательства 1200. Проходит год, в нашем условном примере, 31 декабря необходимо расплатиться. Расплачиваются далеко не все. Это как детская игра.

 

Артём Войтенков: Кто не успел…

 

Валентин Катасонов: Да, всем стульев не хватает. Возникает ситуация кризисная: кто-то должен обанкротиться, но чаще всего так не происходит, что каждый год происходят какие-то такие волны с массовым банкротством. Кредиторы, ростовщики, они выступают в роле благодетелей, они говорят:

— «Мы видим, что вам сложно, мы не будем с вас требовать все эти деньги, мы рефинансируем ваш долг. Предположим мы вам дали 100 единиц, а у вас не хватает. Ничего страшного, мы дадим вам новый кредит 150 единиц, вы сумеете ещё один год поработать и вернёте нам тогда уже не 120 единиц, а 180 единиц».

 

Грубо говоря, начинает выстраиваться долговая пирамида. Проходит год, проходит два, проходит три и каждый год «добрые» ростовщики говорят: «Не волнуйтесь, мы вас рефинансируем». В конце концов, проходит 10 лет (условный пример), через 10 лет привыкшие уже к рефинансированию клиенты, как предположим наши российские банки и компании, которые привыкли подкармливаться на мировых финансовых рынках, приходят за очередным траншем, а им показывают комбинацию из трёх пальцев.

— «Как? Вы же нам всегда давали».

— «Давать давали, а больше не дадим».

Вот так создаётся кризис.

 

Тут возникает очень принципиальный вопрос: а почему именно на десятый год? Не на девятый, не на одиннадцатый. Я своим студентам привожу такой пример, такую параллель, это искусство, в животноводстве есть такое понятие: вовремя подстричь барана. Кстати, у ростовщиков тоже есть такое выражение «пора стричь баранов». Я не шучу, действительно есть такое циничное выражение — «Пора стричь клиентов».

 

Решение о «стрижке» возникает в тот момент, когда происходит полное исчерпание ресурса обеспечения. Всё, больше они вам не дадут. И вообще я должен открыть страшную тайну банковского мира, что банкир вообще не заинтересован в том, чтобы клиент аккуратно исполнял свои денежные обязательства. Потому что любой кредит обеспечен залогом, а залог, как правило, оценивается хорошими дисконтами. Поэтому любому кредитору гораздо приятнее и выгоднее получить залог.

 

Артём Войтенков: То есть если мы возьмем житейский пример: кто-то взял, кредит на жильё, не смог отдать, у него отобрали эту квартиру по смешной цене, а потом эту квартиру продали.

 

Валентин Катасонов: Конечно.

 

Артём Войтенков: Подороже, конечно, раза в два.

 

Валентин Катасонов: Конечно. Это классика – классика банковского дела. Но вам этого не будут рассказывать в высшем учебном заведении. Ведь высшее учебное заведение, как мы с вами сказали, это некое конвейерное производство, на котором производится в массовом порядке такой продукт, который называется «дурак».

 

И если, извините, все будут понимать, как устроена банковская система, тогда она перестанет работать. Весь наш мир устроен, как некая социальная система, которая обслуживает интересы ростовщиков.

— Высшая система образования обслуживает ростовщиков.

— Средства массовой информации обслуживают ростовщиков.

— Политики обслуживают ростовщиков.

 

В моей книге «О проценте: ссудном, подсудном, безрассудном» я как раз и рассказываю про историю: как ростовщики пробивали вопрос о легализации неполного или частичного покрытия своих обязательств, этот самый мультипликатор. Но ни в какую законодатели не хотели идти на это, они же были здравомыслящие люди. Но, как говорится, вода камень точит.

В конце концов получилось так, что прогнулись, сломались, легализовали.

 

Артём Войтенков: Да, но насколько я понимаю, нет же каких-то законов вот об этом частичном покрытии. По крайней мере, у нас в стране. Или они есть?

 

Валентин Катасонов: Я хочу сказать, Артём, что у нас вообще финансовый мир, у нас, когда я говорю, не только Россия, а весь финансовый мир, глобальный, — он живёт по понятиям. Он не живёт по законам.

 

Артём Войтенков: Приходит проверяющий в банк, покажите документы…

 

Валентин Катасонов: А они живут по своим внутренним инструкциям, понимаете? Это особый мир, это государство в государстве.

 

Артём Войтенков: Но это тогда вообще должна быть отдельная система власти, которая не подчиняется вообще ничему. Они напрямую подчиняются только высшей инстанции — Федеральной резервной системе. То есть, фактически, хозяевам денег.

 

Хозяева денег — это крупнейшие мировые банкиры, главные акционеры Федеральной резервной системы.

И именно на протяжении длительного периода времени выстраивалась эта, не четвёртая, а первая вертикаль власти.

Вот если этого не будут понимать экономисты, политологи, философы, богословы, то тогда, боюсь, мы долго ещё будем бултыхаться.

 

Артём Войтенков: Правильно, без денег-то никто не может. Есть-то всем надо.

 

Валентин Катасонов: Позвольте, извините, у нас и денег сегодня нет. Это же не деньги. Потому что, деньги, вы ещё сказали, что учились в советское время, или формировались в советское время, помните самое короткое определение денег?

 

Артём Войтенков: Нет, я тогда ещё был маленький.

 

Валентин Катасонов: Деньги, это всеобщий эквивалент. Пять функций денег. Напоминаю.

— Первая функция денег — мера стоимости.

— Вторая функция денег. Я только экономические функции беру — средство обмена.

— Третья функция — средство платежа.

— Четвёртая — средство образования сокровищ, или средств накопления.

— И наконец, пятая функция — это мировые деньги.

 

Я вас спрашиваю: а вы можете, положа руку на сердце, сказать, что деньги удовлетворительно выполняют функцию меры стоимости? Это резиновый метр. У нас меняется покупательная способность денежной единицы, это не деньги уже. Понимаете, мы с вами, если хотим выбираться вот из этих тупиков, мы, прежде всего, должны выбираться из смысловых тупиков. Надо говорить: это не деньги. То, что мы называем экономикой — это не экономика. Это хрематистика мы с вами на эту тему говорили, антиэкономика, и так далее.

 

Деньги вообще кончились, деньги умерли окончательно. Они сильно болели, они долго умирали, но окончательно смертный приговор был вынесен деньгам в семидесятые годы прошлого века, когда кончилась Бреттон-Вудская система. По крайней мере, формально, на бумаге было прописано, что монетарная система связана с золотом, с неким физическим активом, который имеет внутреннюю стоимость.

 

Я сейчас не собираюсь идеализировать золото, и говорить, что это идеальный эквивалент, но, всё-таки какая-то привязка была. Сейчас такой привязки нет. А то, что появилось на месте Бреттон-Вудской системы, это называется Ямайская валютно-финансовая система. Её ещё называют бумажно-долларовым стандартом. А бумага является самым плохим измерителем стоимости.

 

Поэтому, когда я говорю деньги, тоже ставлю в кавычки слово «деньги». И нам нужна настоящая денежная система со стабильной денежной единицей. Но это особый разговор. Я думаю, что это выходит за рамки ответа на вопросы читателей и зрителей.

 

Артём Войтенков: Да, но вот как раз к разговору о банковских ростовщиках. Вчерашняя, по-моему, новость, что Европейский Центральный Банк с марта 2015-го года, то есть, с этой весны приступит к покупке активов на вторичном рынке на сумму до шестидесяти миллиардов евро в месяц. Это скупка, или что?

 

Валентин Катасонов: Это фактически легализация почти нелимитированной денежной эмиссии. То, что происходило в Соединённых Штатах в период с 2010-го года. Там была первая, вторая и третья программа количественного смягчения. Вы знаете, ростовщики, они в этом смысле изобретательны. Они не говорят прямо, что они будут заливать деньгами американскую экономику, о том, что они включают на полную мощность печатный станок ФРС. Они это называют очень умно – «количественное смягчение».

 

Артём Войтенков: Нельзя же правду сказать.

 

Валентин Катасонов: Естественно, да. Но сейчас это уже заканчивается, а Европа сейчас встряхнулась. Я думаю, что то, что они сейчас начинают делать, они забивают осиновый кол вообще, в Европу, в европейскую экономику, в еврозону и так далее. Потому что, евро сейчас покатится вниз, и очень быстро. Я уверен, что до конца этого года за один доллар будут давать уже больше одного евро.

 

Артём Войтенков: То есть, это получается, как бы, количественное смягчение евро уже, а не доллара, да?

 

Валентин Катасонов: Это смягчение евро, которое приведёт к обвалу валютного курса европейской денежной единицы.

 

Артём Войтенков: То есть, оно было и раньше ничем не обеспечено. А сейчас их вообще напечатают выше крыши.

 

Валентин Катасонов: Да я вам должен сказать, что вообще девяносто пять процентов всей денежной массы мировой экономики, это необеспеченные деньги.

 

Артём Войтенков: Это уже да, это уже становится понятно.

 

Валентин Катасонов: Естественно. Где-то там, кто-то из читателей задаёт вопрос, почему при такой интенсивной работе печатных станков, инфляция в Америке не разгоняется. И наоборот, они даже боятся дефляции.

 

Артём Войтенков: А у них там бензин дешевеет, ещё чего-то дешевеет.

 

Валентин Катасонов: Да. Парадокс, да? А ни один учебник вам не объяснит этот парадокс. Потому что, это учебники, которые проходят рецензирование и одобрение в вашингтонском обкоме партии. Это обком, которые обслуживает интересы ростовщиков.

 

Артём Войтенков: Почему же тогда у них нет инфляции? Двойной контур?

 

Валентин Катасонов: Нет.

— Просто напросто, их продукция печатного станка сразу же уходит с рынков. Она вернее не доходят до рынков реальных активов, до рынков товаров, а часть этой продукции уходит сразу же за пределы Соединённых Штатов, разгоняя инфляцию в других частях мира.

— И, во-вторых, потому что, эта продукция уходит на финансовые рынки.

 

Артём Войтенков: Николай Иванович Глухов прочитал вашу книжку «Загадки сталинской индустриализации», и он заинтересовался тем, что у вас есть некая недосказанность по поводу источников сталинской индустриализации. Мы с вами даже ролики снимали по этому поводу, что неизвестно откуда Сталин взял деньги на это огромное количество предприятий. Пятьсот…

 

Валентин Катасонов: Предприятий было построено почти десять тысяч.

 

Артём Войтенков: Десять тысяч, тогда я спутал, это только Кан. Это только Альберт Кан (Albert Kahn) построил.

 

Валентин Катасонов: Альберт Кан, да. У Альберта Кана было где-то более полутысячи, причем крупного калибра. Это же была первая волна индустриализации: строили чёрную металлургию, строили производство стройматериалов, и так далее. То есть, это было такое капиталоёмкое и материалоёмкое строительство.

 

Артём Войтенков: У него возникло несколько предположений, откуда это всё могло пойти.

— То есть, планы индустриализации Российской империи были подготовлены ещё царским правительством до революции.

— Следующее предположение, что царь перевёз. А был такой разговор, что Николай II отправил золотой запас в Америку, и в Англию. (Я про это читал)

 

Валентин Катасонов: Это вы уже комментируете, как бы…

 

Артём Войтенков: Да.

— Третье. Возможно, царь Николай II с семьёй не были убиты, а это всё было так вот устроено, чтобы они исчезли с политической арены.

— И четвёртое. В период с 25-го по 35-ый год в СССР проводилось восстановление страны, возможно с участием Николая II.

Но, честно говоря, это совсем, по-моему…

 

Валентин Катасонов: Это да. Это такие апокрифы, которые для человека уже зрелого, как-то не очень даже прилично такие ретранслировать апокрифы. Ну вот, что касается того, что, якобы были планы индустриализации в начале двадцатого века, знаете, видимо наш читатель, действительно слышал звон, но не совсем понял, откуда он.

 

В начале двадцатого века действительно, тогдашний министр финансов, он был уже и премьером российского правительства, Сергей Юльевич Витте постоянно говорил о индустриализации. Правда, он другие слова использовал, слово индустриализация не в ходу было, но речь шла именно об этом. Но, понимаете, у Сергея Юльевича Витте каждое второе слово было лукавым. Есть индустриализация индустриализации. Скажем, строительство предприятий лёгкой или пищевой промышленности — тоже индустриализация. Скажем, строительство предприятий чёрной металлургии — тоже индустриализация. То, что предлагал, и то, что делал Сергей Юльевич Витте, это была индустриализация, которая была выгодна странам цивилизованного мира: Англии, Франции, Америке, Германии.

 

Сергей Юльевич Витте фактически обслуживал интересы, как бы сейчас сказали, иностранных инвесторов. Безусловно, иностранные инвесторы рвались в Россию. Иностранные инвесторы знали, в какие отрасли идти. Они хотели идти в угледобычу, в чёрную металлургию, переработку и лесозаготовку: переработку леса, заготовку леса. Частично в текстильную промышленность. В основном, это конечно, отрасли, которые материалоёмкие, энергоёмкие и так далее. То есть, это не та индустриализация, о которой говорилось в 25-ом году. Насколько я понимаю, там автор вопроса отсчитывает от двадцать пятого года, совершенно верно.

 

Декабрь 25-го года, четырнадцатый съезд ВКПБ, на котором впервые прозвучала задача индустриализации. Но с самого начала эта задача прозвучала, как полная индустриализация. Полная индустриализация, целью которой, в свою очередь, являлась полная независимость страны. Ведь до этого момента, да ещё и после 25-го года ещё продолжалась экономическая блокада, кредитная блокада, то есть, страна задыхалась, и надо было, чтобы страна была самодостаточная. И вот эта индустриализация, она выполнила эту основную задачу.

 

К началу Великой Отечественной войны доля экспорта по отношению к общественному продукту Советского Союза составляла там полтора-два процента. А импорт — примерно то же самое. То есть, практически, мы стали независимой страной. И только благодаря этому мы сумели выстоять, и победить в Великой Отечественной войне. Вот это очень важно.

 

А то, что предлагалось в начале века, безусловно, император Николай Александрович II, он вообще в эти дела не погружался. Это не идея Николая II была, Это была идея Сергея Юльевича Витте.

То есть, ему надо было:

— а) расчистить дорогу иностранным инвесторам,

— и б) ему надо было сделать рубль конвертируемой валютой.

 

Конвертируемая валюта нужна для чего? Для того, чтобы были гарантии, как мы сейчас говорим, финансовым мародёрам прийти сюда, чего-то пограбить, и вывезти. Если не будет конвертируемой валюты, то таких возможностей не будет. И вариант конвертируемого рубля в исполнении Сергея Юльевича Витте, это золотой рубль. О чём мы с вами уже не раз говорили. Поэтому, это была не индустриализация, это были просто некие идеи относительно того, какие отдельные элементы экономического потенциала России надо развивать в интересах иностранных инвесторов. Обратите внимание, что одной из основных заслуг Сергея Юльевича Витте считается строительство Транссибирской магистрали. Но ведь он преследовал главную цель, какую? Для того, чтобы обеспечить иностранных инвесторов транспортными средствами.

 

Артём Войтенков: Правильно: лес, и прочее.

 

Валентин Катасонов: Конечно. Для вывоза сырья. Я долго могу говорить про Сергея Юльевича Витте, но это была не та индустриализация, которая могла бы помочь России стать суверенным государством.

 

Артём Войтенков: То есть, получается, эта индустриализация, наоборот впускала иностранных предпринимателей сюда, которые здесь строили предприятия, и соответственно, вывозили, продавали всё это дело. Но так и случилось. У нас же большое количество производств, они же не принадлежали российским промышленникам. Или принадлежали российским промышленникам, но на кредиты. Те же самые Морозов и прочие, они же брали кредиты, покупали станки…

 

Валентин Катасонов: Собственно, почему возникла блокада? Блокада возникла даже не потому, что пришли большевики с какими-то заумными идеями строительства царства божия на Земле. А Запад начал возникать по поводу конкретных решений большевиков. Было два конкретных решения, которые их возмутили до предела.

— Первое. Отказ от обязательств по тем займам и кредитам, которые Россия брала до войны и во время войны. Это очень большие деньги.

 

Артём Войтенков: Ну, ещё бы.

 

Валентин Катасонов: Очень большие деньги. На Генуэзской конференции они нам выкатили счёт на восемнадцать с половиной миллиардов золотых рублей.

 

— И второе, что их возмутило, это то, что началась национализация иностранных активов.

Это и послужило формальным, или не формальным, но основанием для того, чтобы в декабре семнадцатого года объявить морскую и торговую блокаду Советской России.

 

Артём Войтенков: То есть, по большому счёту, политический строй, идеология — это было всё не важно. А именно вот это…

 

Валентин Катасонов: Да, это было на первом месте. Потому что, для них важнее: будет Россия суверенной, или колониальной. А уж под каким она там будет флагом, под флагом монархии, или какого-то социализма, или анархизма — это уже вопрос был для них второго и третьего порядка.

 

Артём Войтенков: Хорошо, Валентин Юрьевич, благодарю вас за ответы, и я думаю, мы с вами ещё встретимся, и вот тут ещё много.

 

Валентин Катасонов: Да. Мы явно отстаём. Всего доброго. До следующих встреч.

 

Артём Войтенков: До свидания.

Оставить комментарий

avatar

Смотрите также