Продолжаем публикацию целостных фрагментов книги.
Две последние части четвёртой главы «Критики научного разума» посвящены трансформации понятия бесконечности в философии и науке Нового времени, которая привела к фундаментальной деконструкции не только христианской картины мира, но основных научных программ античности (атомистической, пифагорейско-платонической и перипатетической).
КРИТИКА ПАДШЕГО РАЗУМА
Раздел II. Критика научного разума
Глава 4 (3). Религиозно-философские основания идеи тварной (актуальной и потенциальной, дурной) бесконечности.
4. 4. Трансформация понятия бесконечности в Новое время
«Он перенес все догмы богословья
На ипостаси сил и вещества.
Материя явилась бесконечной…»
М.Волошин «Путями Каина»
Философия неоплатонизма, как мы отмечали выше, не является самостоятельным и независимым развитием философии Платона и Аристотеля. Определяющее влияние на её формирования оказало христианское учение. Неоплатонизм — это имманентная интерпретация трансцендентного содержания христианского учения. Попытка адаптировать христианское учение к философскому мышлению. Именно философия неоплатонизма явилась переходным звеном к фундаментальному переосмыслению содержания христианства в западноевропейском сознании. Именно неоплатонизм окончательно устранил не только трансцендентное содержание в западном христианстве, но и трансцендентную форму. Между бесконечностью Божественного Бытия и конечностью тварного мира была снята абсолютная граница. Введение в неоплатоническую философию восточного принципа эманации привело к тому, что Ум, Душа и Природа, стали рассматриваться как экспликация, разворачивание бесконечности Единого (неплатонический «Бог»). В результате, человек и природа, начиная с философии Кузанского, получают определения бесконечности, но уже не отрицательной бесконечности как в КФП, а «положительной истинной» бесконечности человека и природы как отражения, проявления божественной бесконечности.
Николай Кузанский — ключевая фигура в истории АФП. В его творчестве, процесс отождествления Творца и творения, Трансцендентного и имманентного, заложенный в схоластике средневековья, достигает полноты и необратимости.
Впервые в истории философско-религиозной мысли, Кузанский отходит от традиционного понимания Божества как абсолютного простого премирного единства, предлагая Его толковать как противоречие — абсолютно простого тождества противоположностей. Тем самым, неподвижный образ Абсолюта заменяется динамичным, понятие Бога как абсолютной полноты и совершенства, абсолютной действительности (линия Аристотеля и схоластов), уступает первенство пониманию Божества как абсолютной возможности, сущей до всякой полноты совершенства.
В работе «Охота за мудростью» он пишет: «Не-иное не находится в противоположности к иному, которому оно предшествует и которое им определяется… Так как Бог есть до всякого различия противоположностей, то Он не может ставиться в противоположность чему-либо. Было бы более несовершенно называть Бога живым существом, которому противопоставляется не-живое, или называть Его бессмертным в противоположность смертному, чем характеризовать Его как не-иное, по отношению к которому ни иное, ни ничто не образуют противоположности, так как Бог предшествует также и ничто и определяет последнее» [Н.Кузанский. Сочинения в 2-х т. Т.2: М.: Мысль, 1980. – 471 с. (Филос. наследие). – С. 368 ].
В этом тексте Кузанский правильно отмечает, что Не-иное (Бог) не может ставиться в противоположность чему-либо. Действительно, мы уже рассматривали это положение. В строгом смысле, Бога нельзя сравнивать с тварным бытием (иным) как заимствованным и производным. Но, с другой стороны, это совсем не означает, что в Боге есть противоположности, которые совпадают. Понятие противоположности принадлежит имманентному миру и отражает его природу. Трансцендентное Божественное бытие как высшее не может быть выражено через определения низшего.
Такие рассуждения привели к тому, что совпадение противоположностей — coincidentia oppositorum — оказывается важнейшим методологическим принципом философии Кузанца.
Отождествление «абсолютного верха» и «абсолютного низа» — вот тот принцип, который начиная с Кузанца входит в философию и который кладет начало не только философии Нового времени, но и новой науке, формирующейся в XVI-XVII вв. Это отождествление «наивысшего» и «наинизшего», методически оформившееся в диалектике «совпадения противоположностей», мы находим затем не только у Джордано Бруно, но и у Спинозы, Шеллинга, Гегеля, т.е. у наиболее выдающихся мыслителей нового времени [П.П.Гайденко. К вопросу о генезисе новоевропейской науки. – [Электронный ресурс]. URL: http://ru.philosophy.kiev.ua/iphras/library/phnauk4/GAI.htm ].
Мы неоднократно отмечали, что coincidentia oppositorum – является фундаментальным принципом древней языческих мистерий и алхимии. Учение Кузанского внесло свой вклад по углублению его содержания в соответствии с христианской теологией. Включение в этот принцип идеи божественной трансцендентной бесконечности (в имманентной форме) привело к возрождению древнего диалектического змия – уроборуса. Цепь между трансцендентной бесконечностью Творца и конечностью мира была замкнута. Бесконечное оконечилось, а конечное стало моментом (часть) бесконечного. Образом бесконечности вновь, как и в древние времена стал круг. Круг как образ актуальной бесконечности, поскольку нет ничего, что находилось бы вне его. Понятие потенциальной бесконечности становится, наряду, с собственно, конечностью единичности (множеством), моментом круга (актуальной бесконечности).
Странным образом, но именно христианское понятие истинной бесконечности невольно выступило для Кузанского аргументом и средством возвращения к логике оккультизма (алхимии). В эпоху Возрождения происходит кардинальный отказ от теоцентрической фундаментальной парадигмы (и её логики) и возрождение модернизированного оккультизма с его основным принципом coincidentia oppositorum. Средневековая алхимия впитала и переработала в новую форму оккультизма католическую ересь. Эта форма алхимии получила название экспериментального математического естествознания.
Учение Кузанского являет собой синтез христианской идеи творения и неоплатонической идеи эманации. «Ничто», из которого создается мир, оказывается «внутри» Бога, а концепция сотворения мира трансформируется в доктрину саморазворачивания Абсолютного в мир, в котором возникает новое и индивидуально неповторимое бытие (последнее качество отличает «развертывание» Кузанского от классической эманации). Кузанец формулирует категориальную триаду, ставшую основой для последующих новоевропейских мыслителей: актуально бесконечное — потенциально бесконечное — конечное. Абсолютное само по себе есть актуальная бесконечность. Этапом разворачивания Абсолюта в мир выступает потенциальная бесконечность — мир идей в уме Бога, которые суть сущности индивидуальных вещей конечного мира. Отчетливое познание идей сущностей составляет разум человека. Бесконечный Бог стремится в конечный мир, а конечный мир в Бога, никогда не совпадая, подобно функции и пределу, либо многоугольнику с потенциально-бесконечным числом конечных сторон и окружности, в которую он вписывается.
Бог, согласно Кузанскому, есть имманентная миру абсолютная потенция и мощь созидания, «Возможность-бытие», которая во всех своих уникально-неповторимых проявлениях остается одной и той же («Неиное») и которая, тем самым, есть, в сущности, не что иное как абсолютно простое тождество абсолютных противоположностей — всего и ничего, «абсолютного минимума» и «абсолютного максимума».
Это привело его к отказу от традиционных принципов средневековой теологии и схоластики и обращение к диалектическому подходу. Диалектика Бога и мира составила главное содержание его философии.. Трактовка Бога как бесконечного единства связана у Николая Кузанского с диалектическим учением о Боге как средоточии единства противоположностей и о переходе от Бога к миру как процесса раскрытия этого диалектического единства, как перехода от единства к множественности, от бесконечности к конечному.
Бог, рассматриваемый Николаем Кузанским в полном отвлечении от мира конечных вещей как несоизмеримое с ними величайшее начало бытия, получает у него наименование абсолютного максимума, или абсолюта. Бог есть единое и единственное начало: «Абсолютный максимум единственен, потому что он — все, в нем — все, потому что он — высший предел» [Кузанский Н. Избранные сочинения. — М.: Соцэкгиз, 1937. – 380 с. — С. 8].
Вопрос о соотношении Бога и мира, Кузанец решает вне ортодоксальной креационистской концепции временного творения мира «из ничего». Он отвергает дуалистическую трактовку мира и Бога. Мир содержится в Боге, Бог охватывает собой весь мир. Эта позиция пантеистическая, но склоняющаяся скорее к первому варианту: не Бог отождествляется с природой, а природа, тварный мир заключены в Боге.
Теоретическими истоками философии Кузанского исследователи называют: 1) апофатическую мистику в линии Ареопагита — Экхарта, в частности, концепцию тождества света и тьмы, знания и незнания на вершинах богопознания, а также тенденцию к онтологической интерпретации категории «небытия»; 2) схоластику, из которой Кузанский усваивает толкование Бога как абсолютного Бытия, а также мира как нисходящей иерархии субстанций (реализм), и каждой вещи как неповторимой индивидуальности (номинализм), но при этом фактически отодвигает на задний план понимание Бога, как абсолютной действительности (Акта); 3) античность, Парменид, «Бог есть всюду во всем и есть то все, что есть», пифагорейство, космология Анаксагора (принцип «все во всем»), платонизм со своей диалектикой и неплатонизм с идеей эманации [Философ Кузанский Николай. – [Электронный ресурс]. URL: http://www.sunhome.ru/philosophy/1774 ].
Метафизика Кузанца, с одной стороны, представляет собой синтез ряда основных, выработанных богословско-философским сознанием западного христианского мира образов, понятий и символов, переплавленных в качественно новую концепцию Абсолютного, с другой — в свернутом синкретическом виде содержит в себе принципы последующих философских и религиозно-философских концепций (от Пико и Бруно до Шеллинга и Гегеля, от Беме до С. Франка и Л. Карсавина) [Там же].
Исходя из принципа Бог во всем, Кузанский выдвигает идею бесконечности не только Бога, но и природы, Вселенной. А поскольку природа состоит из отдельных предметов (конечного), то бесконечность и конечность это две стороны одной и той же сущности мира. Природе присуща диалектика бесконечного и конечного. Отождествление Бога и природы невольно приводит к выводу о вечности не только Бога, но и самой природы. Кузанский утверждает, что природа совершенна и прекрасна, поскольку Творец не создает несовершенного [Д. К. Бурлака. Натурфилософия эпохи Возрождения. Николай Кузанский. – [Электронный ресурс]. URL: http://www.zaochnik.com.ua/filosofiya/index.php?item=60].
Кузанский откровенно трактует христианство не только в контексте философии неоплатонизма, но и математических категорий. Философ создаёт математизированную модель бытия, трактующую взаимоотношение Бога и мира как процесс «свёртывания — развертывания» (complicatio-explicatio). В его учении Бог равен миру, но в свернутом виде Единого, а мир равен Богу, но в развернутом виде множества. Иначе говоря, Бог — это потенциальный мир, а мир — это актуально представленный Бог. Кузанский указывает на различие между этими двумя состояниями Божества как совершенным и ограниченным. И тем не менее, развертывание единого Бога в форму множественного мира происходит в его учении с необходимостью, подобной той, с которой точка разворачивается в прямую, мгновение становится временем, а покой переходит в движение.
Математическую модель «христианской» теологии и космологии Кузанец отождествляет с высшей разумной формой познания. На пути её построения, он пересматривает принципы (аксиоматику) античной математики (геометрию). Для древнегреческой геометрии было недопустима и немыслима возможность отождествления окружности и прямой линии в геометрии, а также уравнение вида 3=4. Кузанец рассуждает на эту тему следующим образом: по мере увеличения радиуса окружности последняя все более и более совпадает со своей касательной», а потому, «бесконечная кривизна есть бесконечная прямизна»; аналогично треугольник по мере уменьшения одного из углов превращается в прямую и т.п. [ Философский словарь. – [Электронный ресурс]. URL: http://www.filosofi-online.ru/filosofskij-slovar/475-nikolaj-kuzanskij.html].
Для Кузанского такое отождествление не только возможно, а объявляется высшей разумной формой познания. Каким образом он получает новую математику и теологию? Введением и утверждением понятия бесконечности, которое он, в отличие от античности и средневековой схоластики, теперь рассматривает как высшее определение не только Творца, но и творения. Понятие бесконечности как истинное и положительное, как мера всех вещей, разрушает классическое понятие конечного, понятия числа и понятия геометрической формы.
Согласно А.Ф.Лосеву, философия Николая Кузанского – это многоплановое явление, в основе которого лежит своеобразная интерпретация неоплатонизма [Яковлев С. В. Особенности философии Николая Кузанского в историко-философской оценке А. Ф. Лосева (по работе А. Ф. Лосева «Эстетика Возрождения») // СОФИЯ: Альманах: Вып. 2: П. А. Флоренский и А. Ф. Лосев: род, миф, история. Уфа: Издательство «Здравоохранение Башкортостана», 2007. С. 223-228. (В основу статьи положен доклад на IV Российском философском конгрессе (Москва, 2005). Работа выполнена при поддержке РГНФ: проект № 04-03-00165а). – [Электронный ресурс]. URL: http://www.didaskal.ru/deloN10230].
В статье Лосева для «Философской энциклопедии», указывается более двадцати модификаций и интерпретаций неоплатонизма в период III–XX вв. Центральным пунктом доктрины неоплатонизма является учение о Первоедином, то есть о той первичной точке, в которой еще не различаются никакие противоположности, и которая, будучи выше всякого бытия и смысла, в то же время является их основанием таким образом, что и бытие и смысл проистекают и выводятся из этого Единого. Аналогичным образом и Николай Кузанский, говоря о бесконечности, как таковой, формулирует доктрину о «совпадении противоположностей», имеющую основополагающее значение для его философии: в абсолютном максимуме противоположности «ещё» совпадают и это означает, что максимум, содержа в себе и то и противоположное ему другое одновременно есть и то и другое, или, говоря словами Николая Кузанского «абсолютный максимум пребывает в полной актуальности, будучи всем, чем он может быть». Другое важнейшее положение античного неоплатонизма – это учение об эманациях Первоединого – Уме и Душе и иерархической структуре бытия (природы, человека, богов и демонов). Философия неоплатонизма космоцентрична, в ней нет учения о Божественной Личности, творящей мир из ничего своей Божественной волей, нет учения о трансцендентности Личности к сотворенному миру. Понятие эманации предполагает тождество сущности источника и результата эманации. Это положения противоречит христианскому учению о трансцендентности Творца и догмату о сотворения мира из ничего. Сотворенное, тождественно Творцу не по сущности, а энергийно [Там же].
Таким образом, в своей философии Кузанский переосмысливает содержание античного неоплатонизма в контексте средневековой христианской теологии, и христианскую теологию в контексте античного неоплатонизма. В результате конструирует логически неприемлемую (противоречивую с точки зрения христианкой теологии) новую форму «христианского» возрожденческого неоплатонизма, в которой христианская теология приносится в жертву неоплатонизму, т.е. философии. Более того, отдельные положения христианской теологии, вырывая из логического догматического контекста, Кузанец использует как средство (аргумент) для доказательства истинности своей философии [Там же].
В своей «Истории философии» С.Н. Мареев и Е.В. Мареева, совершенно справедливо отмечают, что диалектика Николая Кузанского оказалась предвосхищением диалектики Гегеля, «Но последний по какому-то странному недоразумению прошел мимо Кузанского, и в гегелевских «Лекциях по истории философии» нет даже упоминания этого имени » [С.Н. Мареев, Е.В. Мареева. История философии (общий курс) Учения Н. Кузанского и Д. Бруно. Пантеизм Николая Кузанского. – [Электронный ресурс]. URL: http://society.polbu.ru/mareev_histphilosophy/ch43_all.html].
Действительно, совпадения ключевых положений этих мыслителей изумляет и требует специального исторического изучения. Авторы «Истории философии» не справедливы только в том, что Гегель якобы не упоминает в своих «Лекциях по истории философии» о Николае Кузанском. К сожалению, Гегель упоминает в этом труде его имя, но совсем ничего не говорит о собственно его философии, как бы ни замечая её существование. Но этот факт только усиливает подозрение о возможном заимствовании Гегелем ключевых идей Кузанца.
Любопытна логика размышления, по которой Кузанский «расправляется» с Аристотелем и законом противоречия. Как известно, Аристотель не допускал понятия бесконечности даже по отношению к Богу, поскольку Его природа ещё не была открыта Христом человечеству. Даже понятие потенциальной бесконечности было «незаконным понятием», условным оборотом речи, которому ничто не соответствовало в реальном мире. Из этого положения, Кузанский делает следующий вывод. Правильно утверждал Аристотель, что сотворенный мир, действительно, отвечает закону противоречия. Таково обыденное познание (рассудок) конечных вещей. Но, познание божественной бесконечности неприменимы определения рассудка и необходимо прибегнуть к высшей форме познания, которая отрицает рассудочную форму и вместе с ней и закон противоречия. Этой форму он называет разумом, который должен опираться на особые символические средства, математические символы в частности. Разум, постигающий божественное, согласно Кузанскому, оказывается диалектическим разумом, так как он способен мыслить совпадение противоположностей — coincidentia oppositorum.
Начиная с учения Кузанского, кардинально меняется отношение к конечному и бесконечному. Пренебрежительное отношение к конечному достигает пика в философии Гегеля. Конечное получает, прежде всего, определение эмпирически единичного из которого конструируется АБ как целое. Понятие бесконечного становится синонимом истины и мерой конечного (эмпирически единичного).
Таким образом, несмотря на все оговорки, в которых Кузанский старается удержать момент различия Бога и мира, они оказываются, в сущности, тождественными. Трансцендентный барьер между Творцом и творением был преодолен, и это самым радикальным образом сказалось на космологических построениях Кузанского. Его представления об устройстве Вселенной коренным образом отличаются от аристотелевско-птолемеевских построений, господствовавших в средние века.
Бог, согласно его учению, бесконечен. Но и мир, будучи его развертыванием, не может быть конечным. Наш мир, утверждает Кузанский, не бесконечен, но его нельзя считать и конечным, потому что он не имеет границ, между которыми может быть заключен. Подобно Богу, мир, согласно Кузанскому, «имеет свой центр повсюду, а окружность везде» [Николай Кузанский. Избр. филос. произв. М., 1937. С.100]. Революционная идея бесконечности Вселенной, идея отсутствия во Вселенной центра и окружности, верха и низа была воспринята и развита в дальнейшем Джордано Бруно, а также подготовила методологические предпосылки для открытия Николая Коперника.
Авторы «Истории философии» также отмечают, что «Ученое незнание» Николая Кузанского — это констатация того, что Бог как объект постижения выходит за рамки привычной аристотелевской логики и обычных понятий. И это соответствует духу апофатической теологии. Но двигаясь как бы в русле апофатической теологии, Кузанский, безусловно, выходит далеко за ее пределы. И прежде всего потому, что предложенная им «математическая логика» на деле превращается в диалектику. Более того, в этом качестве она становится средством построения пантеистической картины мира. В своем учении Кузанский исходит из того, что Бог есть Единое, а его творение — многое. Но если другие философы единое и многое противопоставляли, то Кузанский заявляет об их совпадении.
Отлична от неоплатоников позиция Кузанского и к понятию эманации. В его понимании Бог не превращается в мир, как у неоплатоников, а совпадает с ним.
Говоря о кардинальной трансформации понятия бесконечности в философии Кузанского, нельзя не отметить другое принципиальное положение его философии. Начиная с его учения, трансформация теоцентрической фундаментальной парадигмы в антропоцентрическую достигает своей кульминации. Уже католическая теология и средневековая схоластика утратили теоцентрический характер. Отступив, по собственной воле, от древнецерковного Предания, и введя в сердце догматического богословия догмат о «филиокве», они разрушили сущность христианского учения и возможность спасения. Несущественные, на первый взгляд, изменения в троичном догмате, привели к фундаментальной и необратимой перестройке и трансформации других догматов, богослужения, таинств и условий для спасения. Но, утратив христианскую сущность, еще на протяжении 5 веков, западный мир пытался сохранить форму христианского учения. Тем не менее, внутренняя логика необратимого «развития» римо-католической ереси приводит и к трансформации её формы. В учении кардинала Николая Кузанского, вслед за содержанием разрушается и теоцентрическая форма католического учения. Богословие превращается в космологию, а теоцентрическая парадигма в пантеистическую философию.
Мы уже отмечали, что в строгом смысле, понятие пантеизм следует применять к учениям, возникшим после утверждения христианства и истинного теизма. В самом общем смысле, оно означает процесс полного тождества Творца и творения. Процесс тождества между Творцом и творением, как правило, имеет взаимный характер. В первом варианте, Творец отождествляется с творением, т.е. получает определения твари. Во втором случае, наоборот, т.е. обожествляется.
Последовательно развивая идею тождества Творения и твари, Кузанский логически приходит к идее обожествления человека. Кузанский старается в своём учении о человеке синтезировать положения КФП и положения собственного ренессансного неоплатонизма. Человек – лучшее творение Бога, в нем он не только разворачивает, но и сворачивает Себя. Человеческая природа стягивает в себя всю вселенную, т.е. человек подобен микрокосму. Соответственно в микрокосме получает отражение макрокосм. Человек это метафизический центр мира. Но, на этом Кузанский не останавливается, и решительно пересматривает христологический догмат, теоцентрическое содержание которого состоит в том, что в Личности Христа божественная и человеческая природа, проникая одна в другую, не смешиваются, т.е. не отождествляются. Кузанец же, этот запрет решительно нарушает и человеческую природу (сущность) смешивает с Божественной. Христологию соединяет с антропологией. В результат, сущность человека становится тождественной Божественной. Но, механизм обожествления осуществляется в рамках его математической теологии. Поскольку человек есть максимальная природа, а Христос максимальный человек, то человек стягивает и сворачивает в себя природу мира, а Христос стягивает в себя человеческую природу. В Христе мир возвращается к Богу. В Богочеловеке максимум и минимум совпадают, и мир оказывается свёрнутым в Бога.
С другой стороны, в Христе мир еще не свернулся в Бога «до конца». Христос — это еще воплощенный Бог, а значит, в нем Бог оказывается одновременно и самим собой, и миром, и единым, и многим, и максимумом, и минимумом. Согласно Кузанскому, если Бог есть творец реальных вещей и естественных форм, то человек — творец логического бытия и искусственных форм. Как Бог развертывает из себя все многообразное богатство природных вещей, указывает он, так и человеческий ум развертывает понятия, свернутые в нем. Таким образом, получается, что человек в своем мышлении повторяет божественное творение мира.
Согласно Н.Кузанскому, принципом конечного (рассудочного) мышления выступает закон тождества. Обожествление человеческого ума позволяет отменить этот закон и поставить на его место закон совпадения противоположностей. Coincidentia oppositorum является высшим божественным способом мышления, который даёт возможность познания непостижимого божественного бытия. Отрицание закона тождества ведёт к отмене учения Аристотеля о бытии, предполагающему различие сущности и отношений. Согласно Аристотелю, сущность есть то, что ничему не противоположно. Тогда как у Кузанца, отношение становится первичнее сущности. Всякое сущее конституируется через его отношение к другому, к бесконечному множестве других. « …. определение через отношение по существу не имеет конца, ряд «других» принципиально незавершим, ибо на место бытия как устойчивости и неизменности встает, по существу, то, что в античной философии носило имя становления: бесконечный и незавершимый процесс. Новый тип онтологии находит свое отражение и в математике — в идее инфинитезимального исчисления, и в физике — в виде закона инерции, отныне определяющего собой естественнонаучное мышление. У Кузанца мы находим логико-онтологические предпосылки нового типа мышления; у Николая Коперника и Галилея, у Декарта и Ньютона на основании этих предпосылок разрабатываются основные положения космофизики и онтологии нового времени [П.П. Гайденко История греческой философии в её связи с наукой. http://www.philosophy.ru/library/gaid/0.html].
Таким образом, в космоцентрической фундаментальной парадигме человек (микрокосм) является частью Макрокосма, который, в свою очередь, есть Макроантропос. В традиционной христианской картине человек был существом земным, тварью, онтологическим ничтожеством, хотя созданным по образу и подобию Самого Бога. Сущность Бога и человека различны, человек тождественен с Творцом только по благодати, в процессе обожения. У Кузанского, дистанция между Богом и человеком исчезает. Человек воплощает в себе божественную сущность и сущность мира. Сущность Бога и человека совпадают.
Таков заключительный механизм трансформации теоцентрической фундаментальной парадигмы в антропоцентрическую или, если говорить более точно, в антропотеистическую.
Понятие АБ у Кузанца, во многом, предвосхищает понятие «истинной бесконечности» у Гегеля. И хотя Гегель, образует его, применяя собственную терминологию, очевидно, что содержание этих понятий у этих философов очень близко. И это касается не только этих, но и многих других принципов и направлений мышления. Возникает закономерный вопрос, почему Гегель в своей истории философии совсем не упоминает и не исследует философию Кузанского? Трудно предположить, что он ничего не знал о ней!
Кузанец, также как и Гегель, по сути, получает законченное, завершенное бесконечное, вне которого уже ничего нет. Это конечное бесконечное есть целое, которое все охватывает, а не охватывается. Принцип соединения противоположностей позволяет Кузанскому «замкнуть» конечное «внутри» АБ.
Еще один вывод напрашивается после знакомства с философией Николая Кузанского. Говорить об актуально бесконечном возможно только выйдя за границы традиционной логики и закона противоречия. Поэтому там, где она применяется и используется, предполагается «диалектическая», спекулятивная логика. Когда мыслить противоположности становится «возможным» и «законным». Следовательно, это понятие существует в другой логической системе, альтернативной традиционной. Представитель первой, Аристотель, исходил из традиционной логики, истинности конечного, допустимости ПБ. Поэтому он отрицал как диалектику, так и понятие АБ. Эти положения являются, в свою очередь, следствием аристотелевской онтологии, в которой понятие сущности сближалось с понятием сущего. В познании, этой онтологии отвечала первичность субъекта перед предикатом. В платонизме и его предшественниках, понятие сущности сближалось с понятием идеи, а предикат (сказуемое) «ставился» перед субъектом. В итоге сущность рассматривалась как отношение предикатов, содержание которых допускало их совмещение. Аристотель этого не признавал. Между противоположными понятиями должно быть третье, что их опосредствует, полагал он. А это и есть субъект, сущность как сущее. У диалектиков, — делаем вывод мы, — противоположности возможно совместить потому, что они отрывают их от конкретного носителя: в онтологии – от сущего (вещи), в познании – от субъекта (подлежащего). Становятся независимыми от него! Это и составляет возможность абстрактного (отвлеченного) спекулятивного мышления. Мышление утрачивает связь с чувственной реальностью. Как выражался Гегель, мы получили мышление само по себе, с одной стороны, и мир чувственных вещей сам по себе, с другой стороны. Всё правильно! Платон так всё и понимал. Идеи до чувственных вещей! Платон утверждал, что мир идей есть сущность мира вещей, а идеи находятся вне человека! Поэтому и идеализм назывался объективным! Но, что значит «вне»? На это он не дал ясного ответа! Следует отметить, что подлинная истинная оценка философии Платона, возможно только в контексте ТФП, т.е. с точки зрения истины. Идеи Платона это промыслительный прообраз божественных идей, это нетварные логосы сущего, который принадлежат трансцендентному бытию. Это идеи-энергии, которые познаваемы человеком и которые нельзя путать с сущностью Божественной природы, которая непознаваема. Вне этого теоцентрического контекста идеализм Платона трудно адекватно оценить! Если же его исключить, то в контексте КФП, идеи получают самостоятельное независимое от вещей бытие. Тем не менее, понять, как человек их постигает затруднительно. С точки зрения ТФП, идеи Платона, на самом деле, продукт мышления человека. Предпосылкой процесса мышления, т.е. производства идей, является чувственное познание. Это процесс преобразование образов чувственного мира в мысли (понятия). Именно так понимал отношение идей и чувственных вещей Аристотель. Следовательно, в рамках КФП, Аристотель оказался прав в оценке пифагорейства-платонизма. Дальнейшая история это подтвердила!
Таким образом, понятие АБ, которое было невозможно в рамках КФП, получило своё право на существование благодаря смене ТФП на АФП.
Если говорить более конкретно, то это стало возможно, когда удалось перетолковать отношения между Богом и творением в категориях неоплатонизма. В котором, хотя и утверждается о противоположности единого и многого, тем не менее, между единым и многим граница не абсолютна как в христианстве. Это явилось следствием введения принципа эманации в отношения между Богом и миром. Но и этого оказалось недостаточно. Философия в лице Кузанского соединяет неоплатонизм с древним оккультным принципом совпадения противоположностей. А знакомство теологов, ученых и философов с оккультизмом в эпоху Возрождения не вызывает сомнений. В результате и было получено понятие АБ как завершенной, конечной бесконечности, которая включала в себя всё. Понятие ПБ также сохранилось как форма «внутри» АБ, как подчиненная ей. В этой схеме понятие конечного, стало пониматься как эмпирический элемент АБ и ПБ, их составная часть.
