От Редакции. В связи с минувшей годовщиной кончины С.Ф. Шарапова повторяем публикацию одной из наиболее весомых статей о выдающемся русском экономисте, опубликованной 5 лет назад, к 100-летию со дня смерти Шарапова. Автор — доктор исторических наук, профессор Александр Каплин.
Сергей Федорович Шарапов родился 1 июня (здесь и в дальнейшем все даты приводятся по юлианскому календарю) 1855 года в дворянской семье с давними традициями (роды Шараповых, восходящие к половине XVII века, были записаны в VI части родословных книг Саратовской и Воронежской губерний). Его отец — Федор Федорович — за два года до рождения своего единственного сына приобрел небольшое имение Сосновка с хутором Курьяново в Вяземском уезде Смоленской губернии[1]. Мать Сергея Федоровича — Лидия Сергеевна — происходила «из очень древнего рода Лыкошиных»[2].
С детства Сергей отличался живым умом, сообразительностью, трудолюбием, любовью к своей «малой» родине. Вот что вспоминал он спустя десятилетия: «Бывать в поле с отцом сам-друг на беговых дрожках, слушать как он размечтается о будущем и начнет толковать о своих идеалах в хозяйстве, — это было с самого раннего детства моим высшим наслаждением»[3].
Сначала наследника готовили (в частности, обучали латыни) в классическую гимназию, но затем «решили «пустить» его «по военной дороге» и стали готовить в военную гимназию, «куда наконец и определили»[4].
В 1868 году Сергей Шарапов поступил во 2-ю Московскую военную гимназию, в которую за четыре года до того был преобразован 2-й Московский кадетский корпус. В военных гимназиях разрешалось обучение с двенадцати лет, вместо строевых подразделений вводились возрастные классы (первоначально было шестилетнее обучение, а с 1873 года — семилетнее).
Помимо усердного обучения обязательным предметам, Сергей Шарапов много читал. Надо заметить, что это была не самая плохая литература для подростков (хотя в зрелые годы С.Ф. Шарапов смотрел на это достаточно критически, если не сказать больше): книги Майна Рида, Фенимора Купера, «отчасти» Вальтер Скотт и Диккенс, затем Жюль Верн, Масэ, Гумбольдт, Шлейден, Льюис, Брэм[5]. Но это всё плохо отразилось на молодых умах эпохи нигилизма.
Из русских писателей читали Н.Г. Помяловского, Ф.М. Решетникова, Н.А. Некрасова, И.С. Тургенева; меньше — А.Ф. Писемского, М.Ю. Лермонтова, еще меньше — Льва Толстого и А.С. Пушкина.
Как рассказывал С.Ф. Шарапов, нередко было, когда воспитатель собирал учеников в кружок и прочитывал с пространными толкованиями «Что делать?» Чернышевского и «Азбуку социальных наук» Берви-Флеровского. Книги были «удивительно толстые и скучные», но даже ими был «зажжен огонек развития, и маленькие умы были приготовлены и к пытливости, и к работе»[6].
В старших классах гимназисты художественную литературу, беллетристику практически уже не читали, но зато «упивались» Н.А. Добролюбовым, Д.И. Писаревым и Н.Г. Чернышевским.
Окончив в 1872 году с отличием военную гимназию, Сергей Шарапов поступил в Николаевское инженерное училище в С.-Петербурге[7], которое тогда было и подготовительным заведением для поступления в Инженерную академию преуспевающих в науках юнкеров, а также готовило офицеров па службу в строевую часть инженерного ведомства, в саперные, железнодорожные и понтонные батальоны или в минные, телеграфные и крепостные саперные роты[8]. Располагалось Инженерное училище в павильоне Михайловского замка и имело организацию роты с 3-х классным курсом.
Это было образцовое учебное заведение, в свое время его закончили будущий святитель Игнатий (Брянчанинов), Ф.М. Достоевский, многие другие знаменитые военные, ученые и т.д. Юнкера в 1870-1880-е гг. при производстве в офицеры делились на 2 разряда: 1-й выпускался в подпоручики в полевые инженерные войска, a 2-й — в армейскую пехоту. В офицеры выпускались и со 2-го, и с 3-го курса.
Но духовная и интелектуальная обстановка в то время в высшей школе, в том числе и в военной, была достаточно двусмысленной. Прежде всего, юнкера очень прилежно занимались естестественными науками, но в тоже время: «трудно поверить, с каким прилежанием одолевали люди дубовый «Капитал» Маркса, да еще по-немецки»[9]. За Марксом «следовали» Лассаль, Огюст Конт, зачитывались Миллем и Спенсером, и другими авторами, сочинения и идеи которых считали венцом прогресса.
В результате такого чтения и воспитания, — писал С.Ф. Шарапов, — «при переходе в высшие школы мы (дворяне. — А.К.) были сплошь материалистами по верованиям (мы «верили» в атомы и во все, чтό хотите) и величайшими идеалистами по характеру. «Наука» была нашею религией, и если бы было можно петь ей молебны и ставить свечи, мы бы их ставили; если бы нужно было идти за нее на муки, мы бы шли… Религия «старая, «попы» были предметом самой горячей ненависти именно потому, что мы были религиозны до фанатизма, но по другой, по новой вере. «Батюшка» читал свои уроки сквозь сон, словно сам понимал, что это одна формальность, и на экзамене всем ставил 12. Но нравственно мы все же были крепки и высоки. Чернышевский и Писарев тоже ведь учили «добродетели» и проповедовали «доблесть». Этой доблести, особой, юной, высокой и безпредметной доблести, был запас огромный. Мы были готовы умирать за понятия, точнее, за слова, смысл которых для нас был темен»[10]. Дело доходило до того, что юнкер Сергей Шарапов был в тайной типографии и даже пробовал набирать[11].
После этого «вера была совсем подорвана»[12], но это не исключало применимость к тогдашнему поколению молодых дворян пушкинского утверждения: «… пока сердца для чести живы». Сергей Шарапов и его товарищи в училище видели бывавшего у них Императора Александра II: «благородная, светлая личность Государя действовала невообразимо», и они «революционеры, нигилисты и ненавистники монархии, в эти минуты перерождались и от всей души кричали «ура»[13].
Политиканство дворянской молодежи, ровесников С.Ф. Шарапова, было по его же словам «чистейшим иделизмом», и в жизнь это поколение вышло «в хорошем сравнительно составе» и впоследствии работало добросовестно.
Из-за болезни матери, Сергей Шарапов не закончил полного 3-х летнего курса, в 1874 году уволился из Инженерного училища в чине подпоручика, получив специальность сапера (по его словам, он твердо знал то, что «должен знать хороший саперный офицер»[14]) и прибыл в Сосновку. Отца — «человека крепчайшего здоровья» — к тому времени уже не стало, он умер в возрасте пятидесяти лет. Однако пробыл в родном доме Сергей Федорович недолго.
В августе 1875 года по настоянию двоюродного брата, З.А. Путяты, С.Ф. Шарапов поступает чиновником в канцелярию Варшавского губернатора[15]. Живя в почтенном польском семействе, он имел возможность «узнать и сердечно полюбить настоящих поляков»[16]. С этого времени начинается его «полонофильство», которое вызывало немало критики в адрес Сергея Федоровича в последующие десятилетия его публицистической и общественной деятельности. Узнав о восстании в Герцеговине, С.Ф. Шарапов «безповоротно» принял «безумное решение — ехать в Герцеговину, сражаться за славянское дело»[17].
Осенью 1875 года («вторым по времени русским добровольцем») он, «без паспорта, бросив казенное место», нелегально перейдя границу, отправляется на Балканский полуостров[18], где как сапер участвует в организации первого восстания в Боснии и руководит военными действиями. Здесь С.Ф. Шарапов, по собственному признанию в письме к И.С. Аксакову, бродя у моря, взбираясь на совершенно дикие вершины, «истытал единственное в своем роде чувство — сознание полнейшей независимости, первобытной свободы без законов, правительств и т.п.»[19]. Его письма с театра боснийского востания печатались в «С.-Петербургских ведомостях» и «Русском мире». Под разными именами он неоднократно появляется в Хорватии, где по доносу в Загребе 1 мая 1876 года был захвачен венгерскими властями, «интернирован», т.е. препровожден на место жительства в г. Ясберень, а затем в г. Кечкемет «под присмотром полиции». Венгерские власти предполагали, что это российский шпион.
Во время пребывания под стражей в Ясберене Сергей Федорович «напал на забытую библиотеку», в течение 8 месяцев «прочел от доски до доски» 70-томное парижское издание сочинений Вольтера[20] и значительно продвинулся в познании французского языка. Как писал позднее С.Ф. Шарапов: «Мне было тогда 20 лет, и я, несмотря на всю Добролюбовщину и Писаревщину, которую прошел, чувствовал в душе живой русский инстинкт. Какой-то внутренний юмор заставлял меня смеяться над нашими нигилистами, тот же юмор спас меня от безсмысленного вольтерианства — я не увлекся им и во многих случаях получалось от чтения гадливое чувство, но «Histoire du Christianisme» произвела на меня невольно ужасное впечатление, именно неведомой мне дотоле глубиной и шириной взгляда. Вера была совсем подорвана, и только в деревне около народа я опять вылечился»[21].
В июне 1876 года Сербия (требовавшая от Османской империи передачи Боснии и Герцеговины под своё управление) и Черногория начинают военные действия. Благодаря ультиматуму России, предъявленному турецкому правительству в октябре 1876 года, между воюющими сторонами было заключено перемирие, а в феврале 1877 года Сербия заключила с Османской империей мир на условиях довоенного положения.
В мае 1877 года С.Ф. Шарапов был отпущен венгерскими властями на свободу в Италию, где бывший пленник оказался без документов, без знакомых и средств к существованию. Не помогло ни изучение итальянского языка (за месяц Сергей Федорович «прошел» весь «Ад» Данте), ни письма по редакциям С.-Петербурга и Москвы, просьбы к друзьям в Венгрию. Находясь в отчаянном положении, «давно разорвав всякую связь с Богом по случаю либеральных теорий», позабыв, «когда в последний раз молился», поневоле соблюдая пост, на Страстной седмице он бросается на колени «пред плохонькой статуей Мадонны», со слезной молитвой о спасении[22]. Неожиданно он получает предложение от издателя А.С. Суворина стать корреспондентом в Константинополе первой по настоящему информационной газеты «Новое Время»[23] и денежный перевод.
Так чудесные события накануне православной Пасхи в католической Италии, круто изменили жизнь подпоручика-сапера: он становится журналистом. Наставляя нового корреспондента, А.С. Суворин, просил, по сути дела, немногого: «чтобы было интересно и легко читалось».
Из Италии С.Ф. Шарапов отправляется в Грецию, затем в Константинополь. Побывал он и в Вене, Берлине, а впоследствии стал еще и парижским корреспондентом газеты «Новое время», с которой систематически сотрудничал до 1881 года. В Париже он выступил на литературном конгрессе с речью о правах женщин, которая имела шумный успех и была опубликована в виде брошюры на французском языке. На этом же конгрессе он произнес речь с возражением Виктору Гюго. В Париже он прослушал курс земледельческой химии и успел поработать в лаборатории Вилля, исполняя обязанности лаборанта [24].
Работа специальным корреспондентом популярнейшей русской газеты, где не ставили строгих рамок для выражения личного взгляда, позволяла С.Ф. Шарапову много увидеть, осмыслить, вырабатывая собственный стиль изложения.
Осенью 1878 года С.Ф. Шарапов возвращается в Россию, выходит в отставку и поселяется в разоренной Сосновке, где даже нечем было пахать («десять лет опекунского грабежа»). В кратчайшее время он восстанавливает старую кузницу, изобретает и сам изготавливает собственный одноконный плуг, испытывает его, распахивает «облоги» и уже 5 ноября 1878 года основывает мастерскую по изготовлению плугов[25].
При этом он внимательно изучает опыт грамотного хозяйствования на земле (особенно А.Н. Энгельгардта, который успешно хозяйствовал в своем смоленском имении Батищево, а с 1872 года начал публиковать в «Отечественных записках» свои знаменитые «Письма из деревни» и разрабатывал со второй половины 1870-х гг. идею «интеллигентной деревни» -когда городская молодежь направляется в деревню и становится фермерами).
Несмотря на то, что деятельность С.Ф. Шарапова отчасти являлась подверждением этой идеи (а он поддерживал некоторые полезные начинания А.Н. Энгельгардта), Сергей Федорович имел и свои собственные взгляды: в деревне и своего народа хватает, даже в избытке, нужно укреплять общину, необходимо создавать кооперативы во главе с умелыми помещиками, осуществлять интенсивное землепользование, самим грамотно вести хозяйство в соответствии с природными условиями, применением удобрений, правильным севооборотом и т.д.
Практические результаты деятельности молодого хозяина стали очевидны уже в самое ближайшее время. В 1880 году Смоленское губернское земское собрание предложило С.Ф. Шарапову расширить работы по совершенствованию конных плугов. Он начинает участвовать в сельскохозяйственных выставках, где выставляет продукцию собственного изобретения. Уже в 1882 году министр государственных имуществ М.Н. Островский (родной брат знаменитого драматурга А.Н. Островского) «желает видеть плуги». С тех пор Сергея Федоровича Сосновка уже никогда не отпускала надолго.
С. Ф. Шарапов активно сотрудничает с журналом «Земля», «Новым временем», газетой «Смоленский вестник». На страницах этого, выходившего трижды в неделю и достаточно популярного издания, освещался самый широкий спектр общественных вопросов, публиковались известные авторы, в т.ч. А.Н. Энгельгардт.
В «Смоленском вестнике» в 1880 году С.Ф. Шарапов начал вести отдел «Текущая литература», где под псевдонимом «Один из публики» помещал литературно-критические статьи, в которых давал обзор литературных новинок (преимущественно журнальных публикаций). Уже здесь становится заметным его собственный стиль с обширным цитированием и последующими комментариями, стремлением к простому и в тоже время несколько эмоциональному изложению мыслей.
Первые успехи на поприще практической деятельности в сельском хозяйстве и мастерской по изготовлению плугов, занятия литературной критикой, публицистикой, ораторский талант, стремление к разнообразной деятельности подвигают С.Ф. Шарапова поделиться опытом, в виде лекций.
Такие лекции пользовались успехом не только в провинции, но и в столицах (один из отчетов о лекции С.Ф. Шарапова 1880 году был помещен во влиятельной тогда газете «Голос»). В Москве. С.Ф. Шарапов знакомится с И.С. Аксаковым, становится его преданным учеником, начинает сотрудничать (под псевдонимом «Талицкий») с ним в его только что открытой еженедельной газете «Русь». Вот что писал Сергей Федорович И.С. Аксакову в марте 1885 года: «Теперь, кажется, я начал понимать, в чем была Ваша сила надо мной — а ведь Вы в самом деле все создали во мне. Я был, поступая к Вам, вполне легкомысленным субъектом без всяких убеждений, без всякой веры!»[26].
Близко сходится С.Ф. Шарапов и с Н.П. Гиляровым-Платоновым, которого считал гениальным мыслителем. Спустя десятилетие он вспоминал об этом времени так: «Я имел счастье (или несчастье, смотря по взгляду) смолоду попасть в живое духовное общение с такими исключительно духовного мира людьми, как покойные И.С. Аксаков, Н.П. Гиляров-Платонов, И.Н. Павлов, К.Н. Леонтьев и другие. Изломанный духовно безобразным воспитанием 60-х и начала 70-х годов и лишь немного излеченный деревней, я не мог не прилепиться к этому миру с его высоким и светлым строем и мировоззрением, с его убеждениями, если не у всех тождественными, то у всех искренними, глубокими и несокрушимыми, с его верой, способной двигать горами…»[27]
Но С.Ф. Шарапов не только стал единственным постоянным сотрудником в газете «Русь» (писал главным образом по сельскому хозяйству, экономике), но и активно читал лекции в самых разных местах России. Накопленный материал был столь велик, что уже с 1881 года одна за другой стали выходить его книги и брошюры[28].
С лета 1883 года С.Ф. Шарапов живет в своем имении, которое он очень любил (по прежнему публикуясь в «Руси» и издавая книги). Как писал он И.С. Аксакову в марте 1885 года: «Поеду в деревню с книгами и опять стану вплоть до Вашего возвращения в сентябре плуги строить. Если бы Вы знали, какая глубокая поэзия в этом деле. Приходит мужик, долго, долго смотрит на плуг, переворачивает и ощупывает его, затем уносит. В этом плуге есть кусочек моей души <…>
Буду опять сам пахать — в этом тоже громадное наслажление»[29].
Еще в 1882 году С.Ф. Шарапов начинает постройку «настоящей» мастерской и уже в следующем году получает высшие награды на выставках в Курске, Ржеве, Тамбове, а в 1884 году — в Костроме, где превзошел плуги самых известных британских фирм[30]. Он активно занимается конструкторскими работами и создает около тридцати типов плугов. Здесь в деревне, С.Ф. Шарапов «опять вылечился», «увидал в православии высшую красоту и начал его любить, но увы!, скорее как философскую систему, чем как религию»[31].
Под влиянием И.С. Аксакова он все более проникается его «русским чувством» и принимается за серьезное систематическое изучение трудов А.С. Хомякова, К.С. Аксакова, Ю.Ф. Самарина.
В то же время, желая получить большую самостоятельность, С.Ф. Шарапов в 1885 году начинает сотрудничать в качестве помощника редактора новой газеты «Голос Москвы» (став автором передовых и редакционных статей, здесь же писал и на внешнеполитические темы), но продолжает публиковаться в «Руси», «Промышленном мире» и других газетах и журналах (под разными псевдонимами), на основе которых появляются и отдельные издания[32].
Зная польский язык, и говоря по-польски без акцента, июне-июле 1885 года Сергей Федорович был направлен группой купцов в польские Лодзинский и Сосновицкий округа, с целью сбора статистических сведений, свидетельствующих о непомерном росте здесь иностранной промышленности[33].
Видя в «солдатстве» «чудную поэзию» С.Ф. Шарапов вновь «до поры до времени» решается стать «солдатом» И.С. Аксакова, ибо верил ему, сознательно «вжился» в его «мысли и воспринял их» [34]. Он вновь возглавляет экономическое направление газеты. С августа 1885 года статьи Талицкого (С.Ф. Шарапова) по экономическим вопросам все чаще стали появляться в «Руси», которые со временем позволили составить книгу «Деревенские мысли о нашем государственном хозяйстве»[35].
Однако 27 января 1886 года И.С. Аксакова не стало — «угас яркий центр, средоточие подлинной русской мысли» [36]. С.Ф. Шарапов готов был думать, что «с Аксаковым умерла вся духовная Русь, что дальше пустота, небытие»[37].
Не без основания считая себя наследником дела славянофилов вообще и И.С. Аксакова в частности, С.Ф. Шарапов хотел продолжать издание «Руси». Не получив разрешения, он создает новую еженедельную газету «Русское дело». Свое направление Сергей Федорович считал ни либеральным («разрушительным»), ни консервативным (охранительным»), а «зиждительным» [38]. Задачу нового издания он видел в том, чтобы «расчищать весь тот хлам», который навален на «фундаменте», который для него были «царь, народ, русское начало (культурное)»). В отличие от аксаковского издания, где, по его мнению, преобладала «духовная сторона», себя он видел прежде всего практиком: «по каждому вопросу» он предполагал давать «точно сформулированный выход, чтό именно нужно» [39].
Однако уже в декабре того же года «Русское дело» было приостановлено на 3 месяца. Чтобы не устарели лучшие приготовленные статьи, С.Ф. Шарапов решает издать их в «Московском сборнике» 1887 года. Кроме этого он готовит и впоследствии издает «Деревенский календарь»[40].
В 1887 году внезапно скончался Н.П. Гиляров-Платонов, учеником которого («до до некоторой степени…, хотя бы и самым младшим»), считал себя С.Ф. Шарапов. В связи с этим он ощутил на себе особую ответственность. По свидетельству С.К. Эфрона, он работал тогда «как вол»: и как редактор журнала, и как секретарь московского биржевого комитета, и как публицист, и как хозяин.
В июне 1887 году «Русское дело» за статью о Закаспийской дороге вновь приостанавливают на три месяца, а уже в августе С.Ф. Шарапов направляется в Румынию, где за свой плуг получает золотую медаль на международной выставке[41] и вновь возращается к работе в газете.
В «Русском деле» стали появляться имена молодых одаренных публицистов, «молодых друзей» К.Н. Леонтьева — Н.А. Уманова, Л.А. Денисова, А.А. Александрова, И.И. Фуделя. Благодаря им, в 1888 году начинается переписка С.Ф. Шарапова и К.Н. Леонтьева, статьи последнего появляются в «Русском деле».
Можно полагать, под косвенным влиянием К.Н. Леонтьева («встряски», вызванной его письмом к Н.А. Уманову), в Великий пост 1888 года Сергей Федорович исповедался и причастился после 15-летнего перерыва[42], т.е. еще с того времени, когда он был юнкером Михайловского училища. Со времени голодного вынужденного итальянского пребывания С.Ф. Шарапов не постился даже на Страстной неделе.
Отговев и причастившись, Сергей Федорович о своих чувствах в тот же день написал К.Н. Леонтьеву, который был убежден, что «лично — нужно приступать к жизни: «со страхомБожиим и верой!» — А не с благосклонностью к «национальной религии»…[43]. В июле 1889 года С.Ф. Шарапов в течение 10 дней был на Афоне, в том числе в Пантелеимоновском монастыре[44], после чего он убедился, что «Афон надо не видеть, а пережить, а я не успел» [45].
К.Н. Леонтьев считал, что влияние «туманного идеализма» И.С. Аксакова на «практического» С.Ф. Шарапова в определенных смыслах остается вредным из-за любви последнего к своему учителю и «партийных соображений» [46].
С.Ф. Шарапов выступал «за самодержавие в государственной жизни (в общем) и за самоуправление в местной жизни»[47] и тем самым расходился с К.Н. Леонтьевым; резко (более «горячо» чем «благоразумно») выступал против сословных реформ Д.А. Толстого, которые в его глазах были «антирусским и антиисторическим» течением[48].
Многовековой идеал гражданского и политического устройства русского народа С.Ф. Шарапов видел (а он был уверен, что так разумели дело и славянофилы) в свободном союзе трех «полных хозяев»: частного лица, земщины и государя-самодержца, при непосягательстве их на права друг друга[49].
Но с введения земских учреждений жизнь пошла «вкривь и вкось», как по причине несовершенств Земского Положения, так и вследствие антагонизма между земством и бюрократией. Вот последнюю и критиковал С.Ф. Шарапов постоянно и жестко.
В феврале 1889 года за критику проекта земских начальников и нового земского положения «Русское дело» получило третье предостережение, и газета была закрыта на полгода. С.Ф. Шарапов попопытался возобновить ее в 1890-м году, однако одиннадцатый номер был запрещен. Следующий (последний) номер вышел в августе, но из-за финансовых затруднений, выпуск газеты был прекращен, а издатель отправился в Сосновку, где с особым энтузиазмом вновь берется за дела мастерской, взяв кредит в банке.
Одновременно Сергей Федорович находит возможность в журнале «Благовест» подвести итоги своей борьбы с новым земским положением (установленным 12 июня 1890 года, дополнившим закон от 12 июля 1889 года о земских начальниках, по которому они назначались министром внутренних дел и им подчинялось все местное управление): «Земская реформа и земские начальники — последнее слово того направления, которое открыто Петром, продолжено Екатерию и Александром I, развито и упорядочено Николаем, несколько поколеблено Александром II и окончательно завершено в наши дни. Девиз этого направления: все в государстве, чрез государство и ради государства»[50].
С.Ф. Шарапов испытывал не только цензурные запреты, но из-за многочисленных передвижений, расходов ощущал постоянный недостаток средств. Поэтому после «Русского дела» он продолжает публиковаться в ежедневной газете «Минута» (которая вскоре была преобразована в «Русскую жизнь»), «Славянских известиях» (с 1889 года они назывались «Известия Санкт-Петербургского Славянского благотворительного общества»), журнале «Благовест», газете «Свет». В «Гражданине» под псевдонимом «Н. Гвоздев» он публикует 14 писем, которые впоследствии составили отдельную книгу.
Кроме этого, по совету К.Н. Леонтьева («поступить на службу — Государству»[51]), С.Ф. Шарапов в июле 1890 года начинает служить в Государственном контроле под началом Т.И. Филиппова и перебирается в С.-Петербург. К тому времени Тертий Иванович Филиппов принял на службу под свое начало немало консервативных публицистов, тем самым помогая им материально, ибо журналистская деятельность не могла их прокормить.
Еще с конца 1870-х гг. С.Ф. Шарапов вынужден был внимательно изучать финансовое положение не только своего хозяйства, но и страны, мира в целом. При этом он все более убеждался в том, что политика российских властей не всегда отвечала интересам коренного работника. С целью повлиять на принятие правильных решений в финасовой сфере он с апреля 1891 года поступил в Министерство финансов (при министре И.А. Вышнеградском), где работал в нескольких важных комиссиях. Участвовал он и в реформировании Государственного банка (управляющим которого был видный экономист Ю.Г. Жуковский), где наиболее компетентные специалисты в области денежного обращения тогда трудились над «величайшей» задачей: централизовать все кредитное дело в руках государства, установить идеальное экономическое кровобращение[52].
С.Ф. Шарапов выступал за разумное использование внутренних ресурсов, за увеличение оборотных средств, путем жесткого контроля за бумажными деньгами, за осторожное отношение к внешним займам, ибо это грозило тяжелейшей зависимостью от иностранного капитала.
Однако из-за разгногласия с новым (с 1892 года) министром С.Ю. Витте и его сторонниками, Сергей Федорович вынужден был покинуть министерство финансов.
Немало времени он прововодил в длительных поездках. В сентябре «голодного» 1891 года С.Ф. Шарапов отправляется в качестве коррепондента «Нового времени» на Волгу, затем в южные губернии. Эти «путевые письма» «С Волги», «Из Черноземной полосы», после поездок следующего года пополнили серию «По русским хозяйствам», которая составила книгу[53], а затем была переработана и дополнена[54]. С.Ф. Шарапов публикует в периодической печати множество самых различных статей и материалов, которые также становятся основой его отдельных книг и брошюр [55]. Издаёт он и два тома своих сочинений[56].
Сергей Федорович пробует себя и как писатель. Публикация его романа «Чего не делать?» была прервана на 13-й главе[57]. К.Н. Леонтьев, прочитав эту «повесть», советовал покинуть область чистого искусства и с «несомненным большим умом», имея «несомненные дарования», оставаться публицистом «прямо и честно служа реакции» на страницах «Русского Вестника», «Русского Обозрения» и «даже «Гражданина»[58].
Что касается последнего предложения, то его С.Ф. Шарапов выполнил, весьма своеобразно. В 1894 года он женился «венчанным браком» [59] и в этом же году опубликовал (первоначально еще раньше в «Русском обозрении») отдельным изданием роман «Кружным путем», куда вошел переработанный ранний роман «Чего не делать?»[60]. В новом произведении, его герои «кружным путем» приходят к христианской правде о человеке. Во многом здесь отразились и собственные искания автора.
С августа 1894 года С.Ф. Шарапов переходит на Службу в Министерство государственных имуществ (преобразованного затем в министерство земледелия и государственных имуществ), что было особенно ему по душе. С начала сентября того же года в составе экспедиции министра А.С. Ермолова он проехал от Новороссийска до Батума и далее — до Тифлиса. Очерки наблюдательного путешественника, написанные под впечатлением от этой поездки по «важнейшей южной окраине» России, были собраны им в книгу «По Черноморскому побережью» (СПб., 1896).
Этот край немало удивил даже опытного путешественника, которого интересовало как экономическое положение населения Черноморского побережья, так и его быт, нравы, климат, ландшафт, промышленность, состояние сельского хозяйства, освоение новых земель, образцовые имения на них, строительство, архитектура, садоводство, виноградники и качество вин, торговля, курортное дело, отношение местного населения к администрации, самоуправление, школы, дороги, больницы, церкви…
Особенный интерес представляет история, описание знаменитого Ново-Афонского Симоно-Канонитского монастыря (недалеко от Сухума), духовные и физические труды насельников (монахи-инженеры, огромная монастырская пасека и т.д.).
В 1895 году среди нескольких значительных книг С.Ф. Шарапова, уже упоминаемых нами, особенно выделяется его один из наиболее известных политэкономических трудов «Бумажный рубль. Его теория и практика. Исследование о научных законах бумаго-денежного обращения в самодержавном государстве» (СПб., 1895), который первоначально был издан двумя годами ранее в виде статьи «Основы русской денежной системы» в журнале «Русское обозрение».
В тогдашнем «обществе», в «негласных комитетах», в научных кругах с нач. 1880-х гг. шли споры о задачах и путях осуществления денежной реформы, о целесообразности перехода России на золотомонетное обращение. Экономисты разделились две основные группы: сторонников перехода к золотой валюте (А. Н. Миклашевский, А. Е. Рейнбот и др.) и противников (С.Ф. Шарапов и немногочисленные его единомышленники — Г. В. Бутми, П.В. Оль, А.А. Стахович)[61]. Среди аргументов за введение золотой валюты приводились сведения о перепроизводстве серебра, которое вследствие этого якобы потеряло свою ценность и не могло больше служить основой российского рубля. Уже тогда С.Ф. Шарапов совместно со своим молодым коллегой, талантливым экономистом П.В. Олем убедительно показал несостоятельность такой точки зрения (См. «Мнимое перепроизводство серебра». СПб., 1889).
С.Ф. Шарапов и его сторонники в течение многих лет говорили о необходимости сохранения бумажно-денежного обращения потому, что введение в обращение золотой валюты приведет, по их мнению, к обогащению небольшой группы людей, обеднению основных слоев населения, упадку сельского хозяйства (вследствие уменьшения оборотного капитала и т.д.). Но основательных собственно научных трудов у последователей концепции бумажно-денежного обращения к тому времени еще не было.
Именно эту задачу и решал С.Ф. Шарапов в «Бумажном рубле», но видел ее еще более фундаментальной. По его словам, вопрос о бумажных деньгах, является средоточием всей экономической науки, и он предпринял первую попытку «связать славянофильское учение с данными экономической науки, осветить, с одной стороны, экономические явления с точки зрения свободы человеческого духа, с другой — найти реальную опору славянофильским нравственным и политическим воззрениям»[62].
Автор надеялся на то, что его труд имеет значение «в целом составе славянофильского мировоззрения», так как считал крайне необходимой наличие ясной и здоровой, не заимствованной финансовой теории, построенной на тех же началах, на которых зиждется и российская государственность.
Одним из исходных положений С.Ф. Шарапова была убежденность в коренном отличие России от Запада, где идея «пользы» стала самодовлеющей силой, ничего не знающей выше себя. Для России автор видел ее лишь как «служебное начало» другому, высшему нравственному и безсмертному началу». Эта перестановка понятий приводит к тому «рабы Ротшильда» обращаются в «рабов Господних», а денежная форма становится по существу нравственной, где господствуют любовь и доверие.
Кроме этого он предпринял попытку: с одной стороны, показать «печальные последствия» металлического обращения и, с другой, — выработать «русскую теорию русских взглядов на понимание смысла и значения абсолютных знаков самодержавного государства» (государство обязано выпускать только необходимое количество бумажных рублей, представляющих некую постоянную меру ценностей).
Некоторые современные экономисты (напр. Ю.В. Базулин) убедительно свидетельствуют, что денежное обращение в XX — XXI вв. подтверждает верность теоретических положений С.Ф. Шарапова: «Остается только удивляться финансовому чутью Сергея Федоровича Шарапова, который… сумел найти механизм «создания» стабильных денег в неограниченном количестве»[63].
Однако министр финансов С. Ю. Витте в феврале 1895 года принял решение ввести золотой (английский) стандарт, а не золото-серебряный, принятый во Франции. Законом от 8 мая 1895 года было разрешено заключать сделки на золото, тогда же всем конторам и отделениям Государственного банка было предоставлено право покупать золотую монету, а в июне 1895 года — был разрешён приём золотой монеты на текущий счёт (этому примеру последовали частные петербургские банки)
С.Ф. Шарапов оценил переход на золотой рубль как несомненную победу биржевиков и представителей паразитического банковского капитала, он критиковал реформы Витте как очередное наступление на интересы коренной России. Поэтому С.Ф. Шарапов сразу начал разработку (совместно с П.В. Олем) программы развития России, основанной на отмене золотой валюты[64]. Одной из предлагаемых мер — было восстановление валюты серебряной.
В 1895-1896 гг. С.Ф. Шарапов становится одним из главных сотрудников ежемесячного литературно-политического журнала в С.-Петербурге «Русская беседа», одним из издателей которого был Афанасий В. Васильев. Приложением к «Русской Беседе» служил ежемесячный журнал «Благовест», где так же публиковался С.Ф. Шарапов. Но ему хотелось полной самостоятельности.
С 19 января 1897 года он начинает издавать еженедельную политическую, экономическую и литературную газету «Русский труд», которую издатель рассматривал как «строгое и без малейшего отступления продолжение «Русского дела» и соглашался с названием «центрального органа» славянофильства[65]. «Русский труд» с первых номеров отличался резкостью тона и уже в первые месяцы подвергся предостережению от властей за статью о православном духовном ведомстве (1897, № 45), а в последующее время еще дважды — за статьи «Два дня в Гельсингфорсе» (1899, № 1) и «Что предстоит исполнить до вселенского собора» (1899, № 5) — с приостановкой на один месяц.
Церковные вопросы постоянно занимали внимание издателя, и он пытался подробно обосновать свою точку зрения, что особенно видно на примере его ответа (1899 год) на открытое письмо к нему епископа Антония (Храповицкого) по поводу понимания старообрядчества и раскола[66].
Особенно последовательно в «Русском труде» критиковалось Министерство финансов и его глава — С.Ю. Витте. Газете было воспрещено печатание частных объявлений (с № 48 за 1897 год) и розничная продажа (с № 6 за 1898 год).
Но это не препятствует иным направлениям деятельности С.Ф. Шарапова. Он считал, что «если русская самостоятельная мысль по вопросу о государственном устройстве нашла себе выражение, то именно у славянофилов», что «только славянофильская мысль, единственный продукт нашего собственного национального творчества»[67]. Озабоченный тем, что русское общество «совсем незнакомо» с основными идеями славянофилов, а «противники этого учения постарались их исказить и представить в самом превратном виде», он собирает в книгу «самое главное, что думали славянофилы о государстве», где помещает и свою статью «Самодержавие и самоуправление»[68]. Для издателя идеал русского гражданского и политического устройства предсталляется в таком виде: Царь с его самодержавием, земщина с ее самоуправлением и крестьянин с его свободой и собственностью. И «над всем этим, все обнимая собою, включая и сравнивая в едином трепете о спасении души, единой молитве и единой ответственности перед Богом… — высится Церковь Христова»[69]. Однако он всячески боролся против бюрократии как не только «первого и самого злейшего врага настоящего, идеального самодержавия», но и гонителя самоуправления.
В 1898 — 1899 гг. С.Ф. Шарапова довольно серьезно волнуют проблемы религиозного осмысления брака и семьи, он активно участвует в полемике, в том числе с В.В. Розановым[70], которого очень высоко ценил за его фундаментальный труд «О пониманиии». Надо заменить, что и В.В. Розанов, дал одну из самых высоких оценок С.Ф. Шарапову, хотя направил в его адрес и немало колкостей.
Не оставляли без внимания С.Ф. Шарапова и социал-демократы, безусловно, оценивая негативно его воззрения. Помимо В.И. Ленина (см. его статью «Перлы народнического прожектерства» (1897)), одним из критиков аграрных взглядов С.Ф. Шарапова выступил Л. Троцкий, который рассматривал его как «славянофила наших дней, с ног до головы облаченного в заржавленные хомяковско-аксаковские доспехи»[71].
С.Ф. Шарапов постоянно преследуется С.Ю. Витте за смелую, обоснованную и резкую критику финасово-экономической политики правительства, засилья иностранного капитала[72]. Его пытаются подкупить, запугать, затравить. Но он не сдается и в Москве начинает издавать свои новые сочинения[73], особенно известными стали выпуски его дневника, которые он называл «метеорологическими»[74]. По словам издателя, «этот странный журнал» вскоре приобрел огромную популярность, его тираж достигал 15 тысяч экземпляров.
Более того, Сергей Федорович выпускает первую часть «фантастического политико-социального» романа «Через полвека», где попытался представить «практический свод славянофильских мечтаний и идеалов», «в невинной форме изложить заветную политическую, церковную и общественную программу славянофильства» «как бы осуществленную» в Российской Империи 1950-х годов[75].
Главный герой романа был усыплен в 1899 году, и, пролежав на московском кладбище 51 год и два месяца, пробуждается в октябре 1951 года и видит новую жизнь, которую последовательно описывает в 20 главах, оканчивая повествованием об обновленной Русской Церкви.
Во второй и третьей частях С.Ф. Шарапов предполагал нарисовать будущую культурную и богатую Русь с общиной и помещиками, «пройти» вопросы народного образования, продовольствия, податный, судебный. сословный, рабочий. Он пытался не предсказать что-либо, а лишь хотел показать, «чтό могло бы быть, если бы славянофильские воззрения стали руководящими в обществе и правящих сферах»[76].
Роман издавался осенью 1902 года, когда С.Ф. Шарапов, как якобы «продавшийся» С.Ю. Витте, попал под сильный огонь критики как «левой», «прогрессивной», так и «правой». Резкую полемику вызвал его доклад «Об успехах нашего народного хозяйства за последнее десятилетие». Сергея Федоровича начинают бойкотировать. Закрывается газета «Русский труд» (1902). Его сочинения, расходившиеся немалыми (6 тысячными) тиражами, с трудом находят сбыт, другие газеты отказываются от былого сотрудничества.
С.Ф. Шарапов пытается объясниться в «Новом Времени» (от 16 января 1903 года), но невозможность сказать всё до конца не возвратила утраченное доверие у части читателей.
Сергей Федорович опять спасается в своем любимом деле — выпуске плугов и другой сельхозтехники (с 1900 года мастерская, удостоенная 16-ти высших наград и впоследствии преобразованная в акционерное общество «Пахарь», приступила к изготовлению веялок-сортировок и т.д.). В 1903 году российское Министерство земледелия и государственных имуществ послало коллекцию плугов общества «Пахарь» на сельскохозяйственную выставку в Аргентину, где они стали настоящим открытием для иностранцев. Шараповские плуги были качественнее и дешевле заграничных, что признавали не только в России, но и во Франции, Аргентине. Министр земледелия и государственных имуществ А.С. Ермолов (давний знакомый С.Ф. Шарапова) помог устроить показательную пахоту при Государе Императоре, которая прошла с большим успехом [77].
Однако С.Ю. Витте и кадеты не могли допустить развитие дела человеку со «славянофильской физиономией», и русское акционерное общество «Пахарь» было разорено.
В 1904 году С.Ф. Шарапов начинает издавать в Москве иллюстрированный сельскохозяйственный ежемесячник «Пахарь», который прекратит существование уже через год.
Во время революционной смуты начала ХХ века и ее преодоления С.Ф. Шарапов проявляет невиданную даже для него активность. Так за 1905-1909 гг., даже по не совсем точным подсчетам современных исследователей, приходится 137 его различных публикаций. Особенно плодотворными в этом отношении были 1906 год — 35 публикаций, 1907 год — 27; 1908 год — 33.
Но он занимается не только публицистикой и журналистской деятельностью. Так, в 1905 году Сергей Федорович становится одним из инициаторов (в т. ч. подписал Воззвание, Обращение-призыв), учредителей и руководителей Союза русских людей (СРЛ); вместе с графом П.С. Шереметьевым и др. входит в состав его Исполнительного совета, участвовал в составлении программы Союза землевладельцев, который образовался в ноябре 1905 года. По свидетельству С. Эфрона, С.Ф. Шарапов со свойственой ему активностью принялся за работу: «устраивал сходки, произносил речи, группировал вокруг себя молодежь, читал публичные лекции, разъезжал… по городам (Москве, Петербурге, Орле, Тамбове, Саратове и др.- А.К.) по фабричным центрам и агитировал…»[78].
1-7 октября 1906 года С.Ф. Шарапов — делегат Всероссийского съезда Русских Людей в Киеве (Всероссийского съезда людей Земли Русской). Имея собственные воззрения на происходящие события и на пути выхода из кризиса, С.Ф. Шарапов предпринимал усилия для создания Русской народной партии. Но, не желая конкурировать на выборах, решил отказаться от этой идеи. Достаточно критически не раз он высказывался и по адресу руководителей монархических организаций.
Он считал даже, что в 1907 года «Союз русского народа» и другие патриотическиме организации «ещё ничего творческого не дали, никаких программ не выработали», а уже начинают становиться политическими партиями и «втягиваться в парламентскую игру, заведомо недостойную и безнадежную»[79].
Еще резче он критиковал С.Ю. Витте, а после его отставки — П.А. Столыпина, хотя и считал его бόльшим государственником[80]. В «Открытом письме» к последнему (1906), С.Ф. Шарапов обвинял П.А. Столыпина в заимствовании кадетской аграрной программы, критиковал его за неуважение местных сил.
Левые не могли простить С.Ф. Шарапову его активной деятельности в правых организациях. В 1906 году на него было совершено покушение (ночью по его кабинету были произведены многочисленные выстрелы, и он чудом остался жив, а в соседней комнате спали его дети).
Так как левые продолжали охотиться за Сергеем Федоровичем, он недели две должен скрывался у игумена Донского монастыря, который предоставил ему монашескую келью. Здесь С.Ф. Шарапов, по собственному признанию С.Эфрону, «в первый раз проштудировал на досуге всю Библию»[81]. Устроив при содействии близких людей дела в Москве, Сергей Федорович уезжает на продолжительное время в деревню. Но и здесь он принимает активное участие в делах смоленского земства, посещает собрания, произносит речи, выступает с докладами.
Но левые устроили бойкот «Русскому Делу», запретив разносчикам и торговцам брать его на реализацию. Газета существовала почти исключительно за счет розничной продажи. За неимением средств С.Ф. Шарапов в 1907 году вынужден был прекратить ее издание. Однако в этом году увидел свет его сборник «Россия будущего»[82] и целый ряд других изданий.
С.Ф. Шарапов был убежден, что необходимо отделение «дела государева» от «земского». Реально это возможно было осущесвить, создав самоуправляющиеся области, в которых основной административно-земской единицей должен быть всесословный приход. Именно он (рассматриваемый как совокупность церковной и гражданской организации общества) должен был стать центром местной жизни. Здесь С.Ф. Шарапов продолжал идеи И.С. Аксакова и Ю.Ф. Самарина. Следующим звеном становился уезд, а высшей — область.
По мере затухания российской смуты Сергей Федорович не снижает своей активности: он произносит речи, пишет многочисленные статьи, открытые письма и публикует их в самых разных столичных и провинциальных изданиях, порой противоположной ориентации: в уличном «Русском листке», черносотенном «Вече», кадетском «Московском еженедельнике», в провинциальном «красном» «Смоленском вестнике», отличавшемся тогда «краснотой», харьковском «Южном крае», петербургской «Речи». Но нигде в этих изданиях он не изменил своим взглядам, оставаясь независимым, и только пользовался возможностью высказать свою точку зрения.
Кстати, газеты часто страдали от того, что в них выступал С.Ф. Шарапов. Так, «Вече» «сплошь и рядом» каралось властью за его статьи. По свойству характера, по независимости суждений, по складу ума, по страстности, резкости суждений он не мог быть постоянным сотрудником какого-либо не собственного периодического органа, а его статьи в чужих органах печати практически не оплачивались.
Тогда С.Ф. Шарапов решил написать и издать задуманный им политический памфлет «Диктатор», выпустив его отдельной брошюрой под псевдонимом «Лев Семенов»[83]. Сочинение неизвестного автора публика приняла с восторгом. Его ждал небывалый успех. Первая часть в течении двух месяцев разошлась тиражом в 75 тысяч экземпляров.
Вслед за этим он издает продолжение «Диктатора» (Семенов Лев. Иванов 16-й и Соколов 18-й. Политическая фантазия (Продолжение «Диктатора»). — М., 1907; Семенов Лев. У очага хищений. Политическая фантазия. Продолжение «Диктатора». — М., 1907; Семенов Лев. Кабинет Диктатора. Политическая фантазия. 3-е продолжение «Диктатора». — М., 1908).
Российская смута начала ХХ в. побудила С.Ф. Шарапова внимательно посмотреть на ее отличительные (от Запада) черты. Одной из них, по его мнению, являются социалистические вожделения. Им и посвятил С.Ф. Шарапов специальную брошюру «Социализм как религия ненависти» (1907).
Здесь автор показывает, что социалистическая доктрина «основана на первородной лжи и потому ровно никакой, ни научной, ни практической ценности не представляет»[84]. Эту ложь он и разбирает, делая вывод, что духовная сущность социалистической доктрины, есть отрицание христианства, это религия ненависти. Но как режим — это «только ненависть, разрушение и всеобщее разорение»[85].
С.Ф. Шарапов нисколько не пытается смягчать свои оценки. Для него «наша революция» «идет сплошь за чужой счет, сначала за японский, как это недавно документально доказано, затем за счет международных, точнее — еврейских денег, ибо главная задача русской революции есть все-таки еврейское равноправие, недостижимое при старом самодержавном строе. Теперь этот строй заменяется парламентарным, то есть именно тем, который нужен опять же евреям и всяким инородцам, а русским пристал, как корове седло»[86].
Но автор не безусловно оптимистичен в отношении успокоения «бедной родины» и не исключает, что возможен взрыв накопленной стихийной ненависти, который «может привести к анархии и даже иностранной оккупации, а, быть может, и временному разделу России»[87].
С.Ф. Шарапов выступает инициатором создания «Аксаковского литературно-политического общества». В речи при открытии Сергей Федорович фактически слагает гимн общине, ибо именно она «явилась хранилищем и Христовой веры, и народного духа, и исторических преданий…»[88]. Оттого-то так близки для автора понятия «община» и «соборность».
Неудивительно, что те славянские племена, которые не смогли спасти общину, потеряли, в конце концов, и свою государственную независимость. Как дворянин, С.Ф. Шарапов пытался найти разумное сочетание дворянского землевладения и общинного крестьянского коллективизма. Хотя он был не против постепенного естественного перехода к подворному владению при активном овладении всеми слоями лучшими достижениями культуры земледелия.
При Аксаковском обществе С.Ф. Шарапов основывает небольшой ежемесячный «журнальчик», «личный орган» «Свидетель», выходивший практически до конца жизни издателя. Он исходил из того, что происходит погром России, а потому он не имеет права молчать. Ибо его свидетельские показания могут пригодиться, когда состоится справедливый суд над разрушителями страны.
Но «Свидетель оказался малотиражным изданием, подписчиков было явно недостаточно для массового разпространения взглядов С.Ф. Шарапова. Хотя именно здесь издатель излагал, пожалуй, наиболее зрелые, вынашиваемые в течение всей своей жизни идеи[89]. Так, в ответ председателю Козловского Союза Русских Людей В.Н. Снежкову С.Ф. Шарапов пишет, что миссия России «со всеми русскими — для осуществления Божественной любви к грешному человечеству в пределах исторического существования нашей Родины»[90].
В декабре 1907 года умер В.В. Комаров, редактор-издатель известной петербургской газеты «Свет», и С.Ф. Шарапов получил приглашение стать ее постоянным сотрудником, которым оставался в течение более двух лет.
Сторонник объединения славянства, С.Ф. Шарапов в своих работах продолжал (вместе с некоторыми единомыщленниками, среди которых прежде всего был Н.П. Аксаков) отстаивать идеи поздних русских славянофилов [91]. Однако особые отношения С.Ф. Шарапова к польскому вопросу и защита финляндской автономии, вызвали его разрыв с газетой «Свет» и критику в его адрес со стороны правых деятелей.
С.Ф. Шарапов на всем протяжении своей публицистической деятельности освещал и вопросы международной политики[92], еще более активнее — в последние годы[93]. Он видел, что России предстоит война, к которой она должна быть готова, в т.ч. приобретая союзников, среди которых прежде всего видел Англию и Францию[94].
Не оставлял в последние годы жизни С.Ф. Шарапов и собственно литературного творчества, публикуя рассказы, комедию «Горчишник» и т.д.[95].
Умер Сергей Федорович «почти внезапно» 26 июня 1911 года. На собранные друзьями средства металлический гроб был привезен по железной дороге на станцию Красное. По описанию очевидца, несмотря на проливной, дождь прибытие поезда ожидали несколько сот крестьян с детьми из окрестных сел и деревень. А из Сосновки прибыло «буквально все его население со своим старостой во главе»[96].
Гроб из вагона был перенесен в здание станции, где была отслужена панихида. А затем почти все тридцативерстное рассояние от Красного до Сосновки крестьяне пронесли гроб на руках при безпрерывном пении «Святый Боже…» и «Спаси, Господи, люди Твоя…». На каждом повороте дороги процессия останавливалась, и служили литии. Дорога была усыпана ельником, а перед самим имением — цветами.
Похоронен Сергей Федорович был 30 июня в селе Заборье у церкви в фамильном склепе. Похороны были скромные: «ни депутаций, ни многочисленных венков, ни казенных речей…», зато встретили и проводили в последний путь «болярина Сергия», помолились об упокоении его души близко знавшие и любившие его простые русские люди. Отпевание совершали кроме местного священника отца Евгения, благочинный отец Михаил и вяземский священник (бывший священник Заборьевского прихода) отец Петр Руженцов.
После отпевания отец Петр подытожил: «Сергей Федорович умер, не оставив после себя ничего. Своими громадными талантами, своей безпрерывной упорной работой он не только не составил себе состояния, но на служение народу разорился: его труды и труды большие пошли на пользу вам: тридцать тысяч плугов из его мастерской в одном только Вяземском уезде заменили прежнюю соху и облегчили вам обработку земли, и для того, чтобы вы получили это облегчение, — он не остановился перед собственным разорением»[97].
Но в периодической печати такого единодушия, конечно, не было. Левые издания настолько были нетерпеливы, что «поспешили справлять тризну по покойном», не дожидаясь «пока гроб его будет опущен в могилу»[98]. Рядом с этим «злые издевательства над покойным кадетской «Речи» и ее подголосков». Но не было однозначно доброго отношения к С.Ф. Шарапову и в правой печати.
Как писал друг С.Ф. Шарапова — С.К. Эфрон: «Всегда и во всем искренний, Шарапов не мог укладываться в рамку, не мог пристать ни к какой партии; всегда и во всем он оставался самим собою, руководствовался и в своих писаниях, и в своих действиях только собственным умом и голосом собственной совести. Он горел любовью к своей родине и ей он служил всю жизнь не за страх, а за совесть, посвятив ей всецело свои таланты и свой ум»[99]. «Изумительную талантливость» и «безусловную честность» Сергея Федоровича отметил и его многолетний оппонент — В.В. Розанов.
Кончина С.Ф. Шарапова была замечена и в зарубежной печати, особенно славянской. Известный польский филолог, профессор Ягеллонского университета М. Здзеховский (Урсин) в Славянском клубе выступил с обширным докладом о его значении. Да и многие польские издания отдали дань благородной деятельности С.Ф. Шарапова.
По его собственному признанию, он «всю жизнь» посвятил «на развитие и практическое осуществление славянофильского учения… служил, или стремился служить, прежде всего,делу Церкви»[100].
Есть смысл и нам не забывать жизнь и наследие того, кто «пламенно верил», что «как бы мы низко не упали, до какой бы нищеты материальной и духовной не дошли, Россия таит в себе все нужные силы для возрождения, счастья, величия»[101].
Александр Дмитриевич Каплин, доктор исторических наук, профессор
[1] Оттепель // Сочинения Сергея Шарапова. – Вып. 5 (Т.II).– М., 1901.– С.79.
[2] Переписка К.Н. Леонтьева и С.Ф. Шарапова (1888–1890) // Русская литература.– 2004.– №1.– С.111.
[3] Оттепель.– С.79.
[4] Там же.– С.80.
[5] Мой дневник // Сочинения Сергея Шарапова.– Т. I.– Вып.1.– М., 1900. – С.31.
[6] Там же.
[7] С 1864 г. сюда без экзамена принимались лучшие выпускники военных гимназий, потомственные дворяне, но учились, конечно, не только они.
[8] Максимовский М. Исторический очерк главного инженерного училища 1819–1869. СПб., 1869; Памятка для юнкеров Николаевского инженерного училища, 1910.
[9] Мой дневник // Сочинения Сергея Шарапова.– Т. I.– Вып.1.– М. – С.32.
[10] Там же.
[11] Эфрон С.К. Воспоминания о С.Ф. Шарапове // Исторический вестник. – 1916– №2.– С.507–508.
[12] Переписка К.Н. Леонтьева и С.Ф. Шарапова (1888–1890).– С. 111.
[13] Мой дневник // Сочинения Сергея Шарапова.– Т. I.– Вып.1. – С.32.
[14] Там же. – С.41.
[15] Там же. – С.40.
[16] Там же. – С.42.
[17] Там же. – С.41.
[18] Эфрон С.К. Воспоминания о С.Ф. Шарапове // Исторический вестник.– 1916.– №2.– С. 506.
[19] Переписка И.С. Аксакова и С.Ф. Шарапова (1883–1886) // Русская литература.– 2005.– №1.– С.161.
[20] Там же.– С. 163.
[21] Там же.
[22] Эфрон С.К. Воспоминания о С.Ф. Шарапове // Исторический вестник.– 1916.– №2.– С. 510.
[23] Газета «Новое время», издателем которой А.С. Суворин стал в 1876 г., сразу получила огромный успех, как наиболее яркая выразительница русских симпатий к болгарскому восстанию 1876 г.
[24] Переписка К.Н. Леонтьева и С.Ф. Шарапова (1888–1890).– С. 111.
[25] 20-летний юбилей Сосновской мастерской. 5 ноября 1878 – 5 ноября 1898 г. // Русский труд.– 1898.– №45.
[26] Переписка И.С. Аксакова и С.Ф. Шарапова (1883–1886).– С.157.
[27] Шарапов С. Вместо предисловия // Шарапов С. Соч. В 3-х кн. – СПб., 1892. Кн. 1.– С. VI.
[28] Шарапов С. Ф. Путешествие по русским хозяйствам. – М., 1881; Шарапов С. Ф. Министерство земледелия и его задачи в России.– М., 1882; Шарапов С. Ф. Будущность крестьянского хозяйства (Критико-экономическая монография). Ч. I.– М., 1882.
[29] Переписка И.С. Аксакова и С.Ф. Шарапова (1883–1886).– С.162.
[30] 20-летний юбилей Сосновской мастерской // Русский труд.– 1898.– №45.– С. 2–3.
[31] Переписка И.С. Аксакова и С.Ф. Шарапова (1883–1886).– С.163.
[32] Шарапов Ф. Сообщение о плугах, изготавливаемых в основанной им Сосновской мануфактуре. – М., 1885.
[33] Русь.– 1885.– 31 августа (№39).
[34] Переписка И.С. Аксакова и С.Ф. Шарапова (1883–1886).– С. 163, 157.
[35] Шарапов С.Ф. (Талицкий). Деревенские мысли о нашем государственном хозяйстве. Примеч. И.С. Аксакова. – М., 1886.
[36] Переписка И.С. Аксакова и С.Ф. Шарапова (1883–1886).– С. 151.
[37] Там же.
[38] Там же.– С. 153.
[39] Там же.
[40] Шарапов С. Ф. Деревенский календарь. – М., 1887.
[41] 20-летний юбилей Сосновской мастерской // Русский труд.– 1898.– №45.– С.5.
[42] Переписка К.Н. Леонтьева и С.Ф. Шарапова (1888–1890). – С.128, 117–118.
[43] Там же.– С. 124.
[44] Шарапов С. Десять дней на Афоне // Сын Отечества. – 1890. – 21 июля – 8 сентября.
[45] Переписка К.Н. Леонтьева и С.Ф. Шарапова (1888–1890). – С. 136.
[46] Там же.– С. 125.
[47] Там же.– С. 128–129.
[48] Благовест.– 1890.– Вып.4.– 1 окт.– С. 113.
[49] Шарапов С. Ф. Самодержавие и самоуправление // Русское Дело.– 1888.– № 49.
[50] Благовест.– 1890.– Вып.5.– 15 окт.– С. 147.
[51] Переписка К.Н. Леонтьева и С.Ф. Шарапова (1888–1890). – С. 143.
[52] Шарапов С. Ухабы // Сочинения Сергея Шарапова. Вып 16. (Т. VI).– М., 1902.– C. 64.
[53] Шарапов С. Ф. По русским хозяйствам. Путевые письма из летней поездки 1892 года в газету «Новое время», дополненные и пересмотренные. – М., 1893.
[54] Шарапов С. Ф. По русским хозяйствам (45 путевых писем в «Новое время», переработ. и доп.).– М., 1894.
[55] Шарапов С. Ф. А.Н.Энгельгардт и его значение для русской культуры и науки.– СПб., 1893; Шарапов С. Ф. Франция и Славянство. – СПб., 1894; Шарапов С. Ф. По садам и огородам.– СПб., 1895; Шарапов С. Ф. Пособие молодым хозяевам при устройстве их хозяйств на новых началах. – СПб., 1895.
[56] Шарапов Сергей. Сочинения. Кн.1.– СПб., 1891; Кн.2.– СПб., 1892.
[57] Шарапов Сергей. Чего не делать? // Русское дело.– 1890.– №№1-12.
[58] Переписка К.Н. Леонтьева и С.Ф. Шарапова (1888–1890). – С. 142–143.
[59] Переписка В.В. Розанова и С.Ф. Шарапова (1893–1910) // Русская литература.– 2008.– №4.– С. 120.
[60] Шарапов С. Ф. Кружным путем. Роман в 5-ти частях. – М., 1894 (3-е изд. М., 1901).
[61] См. подробнее: Базулин Ю.В. Теория «абсолютных денег» С.Ф. Шарапова // Вестник Санкт-Петербургского университета. – 2005. – Т. 5. – № 1; Базулин Ю.В. Двойственная природа денег: русская экономическая мысль на рубеже XIX – XX веков. – СПб., 2005.
[62] Шарапов С. Ф. Бумажный рубль: Его теория и практика. – СПб., 1989. –С. III.
[63] Базулин Ю.В. Двойственная природа денег… – С. 23.
[64] Как ликвидировать золотую валюту. – СПб., 1899.
[65] Шарапов Сергей. Сочинения. Кн. третья. – СПб., 1899.– С. 99.
[66] Там же.
[67] Теория государства у славянофилов. Сб. ст.– СПб., 1898.– С. 3.
[68] Там же.– С. 88–94.
[69] Там же.– С. 93.
[70] Шарапов С. Ф. Сущность брака. Обмен мыслями между Н.П. Аксаковым, Мирянином, В.В. Розановым, Рцы (И.Ф. Романовым), прот. Александром У-ским и С. Ф. Шараповым с прил. статьи свящ. М.И. Спасского. – М., 1901.
[71] Троцкий Л. С. Ф. Шарапов и немецкие аграрии // Восточное Обозрение. – 1901. – 13 октября (№225).
[72] Шарапов С.Ф. Иностранные капиталы и наша финансовая политика // Шарапов Сергей. Сочинения. Кн. третья. – СПб., 1899.– С.20–43.
[73] Шарапов С. Мирные речи. – По-русски. – Старое и новое. Три сборника. 2-е изд. – М., 1901.
[74] См.: Сочинения С.Ф. Шарапова. Т. 1. Вып. 1–3. Мой дневник. М., 1900; Т.2. Вып. 4. Сугробы. Вып. 5. Оттепель. Вып. 6 Ледоход. М., 1901; Т. 3. Вып. 7. Борозды. Вып. 8. Посевы. Вып. 9. Сенокос. М., 1901; Т. 4. Вып. 10. Жатва. Вып. 11. Озими. Вып. 12. Умолот. М., 1901; Т. 5. Вып. 13. Заморозки. Вып. 14. Пороша. Вып. 15. Метели. М., 1901; Т.6. Вып. 16. Ухабы, Вып. 17. Половодье, Вып. 18. Яровые. М., 1902; Т. 7. Вып. 19. Страда. Вып. 20. Урожай. Вып. 21. Туманы. М., 1902; Т. 8. Через полвека (роман) Вып. 22–24. М., 1902; Т. 9. Вып. 25. Тучи. М., 1904; Вып. 26. Снега. М., 1905; Вып. 27. Ураган. М., 1906.
[75] Шарапов С.Ф. Через полвека. Фантастический политико-социальный роман // Шарапов С.Ф. Соч. Т.8. Вып. 22–24. – М., 1902. – С. 2,3.
[76] Шарапов С.Ф. Через полвека. – С. 3–4.
[77] Шарапов Ф. Пахота в высочайшем Его Императорского Величества присутствии. – М., 1904.
[78] Эфрон С.К. Воспоминания о С.Ф. Шарапове // Исторический вестник. – 1916– №3.– С. 743.
[79] Шарапов Сергей. После победы славянофилов. – С. 328.
[80] См. об этом: Репников Александр. Последний романтик славянофильства. Сергей Федорович Шарапов (1855–1911) // Воинство святого Георгия. Жизнеописания русских монархистов начала ХХ века. СПб., 2006.– С. 466.
[81] Эфрон С.К. Воспоминания о С.Ф. Шарапове // Исторический вестник. – 1916– №3.– С. 744.
[82] Шарапов С.Ф. Россия будущего (третье издание «Опыта Русской политической программы»). – М., 1907.
[83] Семенов Лев. Диктатор. Политическая фантазия.– М., 1907.
[84] Шарапов С.Ф. После победы славянофилов.– С. 316.
[85] Там же.– С. 329.
[86] Там же.– С. 308.
[87]Там же.– С. 328.
[88] Русские исторические начала и их современное положение. Речь, произнесенная С. Ф. Шараповым 30 ноября 1907 года при открытии Аксаковского Политического и Литературного Общества. – М., 1908. – С. 26.
[89] Шарапов С. Царь и народ. – М.: Свидетель, 1908; Шарапов С. Самодержавие или конституция? Первые шаги 3-й Гос. «думы солидной бестолочи». – М.: Свидетель, 1908; Шарапов С. Финансовое возрождение России. – М., 1908; Пасхалов К., Шарапов С. Землеустроение или землеразорение? – М.: Свидетель, 1909.
[90] Свидетель. – М.– 1908.– №№16-17.– С.11.
[91] Шарапов С. О всеславянском съезде. Открытое письмо к А.А. Борзенко. М., 1908; Шарапов С.Ф. Ближайшие задачи России на Балканах.– М., 1909 и др.
[92] Шарапов С.Ф. Франция и славянство.– СПб., 1894.
[93] Шарапов С. С Англией или с Германией? Обмен мыслей между С. Ф. Шараповым и М.О. Меньшиковым. – М.: Свидетель, 1908; Шарапов С.Ф., Аксаков Н.П. Германия и славянство. Доклад – Петербургскому славянскому съезду Аксаковского литературного и политического общества в Москве. – М.: Свидетель, 1909.
[94] См. подробнее: Антонов М.Ф. Экономическое учение славянофилов.– М., 2008.– С.304–305.
[95] Шарапов С. Ф. Разговены. Рассказ Сергея Шарапова. – М.: Свидетель, 1908; Шарапов С. Ф. Горчишник. Комедия в 4-х действиях. – М.: Свидетель, 1910.
[96] Эфрон С.К. Воспоминания о С.Ф. Шарапове // Исторический вестник.– 1916.– №2.– С. 496.
[97] Там же.– С. 498.
[98] Там же.– С. 499.
[99] Там же.
[100]Шарапов Сергей. Собрание сочинений. Кн. третья. – М., 1899.– С. 99.
http://ruskline.ru/analitika/2011/07/08/kak_by_my_nizko_ne_upali_rossiya_tait_v_sebe_vse_nuzhnye_sily_dlya_vozrozhdeniya
