18-2

Валентин Катасонов. Л.А. Тихомиров. Экономические воззрения русского монархиста. Части Х-XI

Первая часть — http://reosh.ru/valentin-katasonov-l-a-tixomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarxista-chast-i.html

Вторая часть — http://reosh.ru/valentin-katasonov-l-a-tixomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarxista-chast-ii.html

Третья часть — http://reosh.ru/valentin-katasonov-l-a-tixomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarxista-chast-iii.html

Четвертая часть — http://reosh.ru/valentin-katasonov-l-a-tixomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarxista-chast-iv.html

 

Пятая часть — https://danilevsky.ru/sovremennyie-myisliteli/l-a-tihomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarhista-chast-v/

 

Шестая часть — http://reosh.ru/valentin-katasonov-l-a-tixomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarxista-chast-vi.html

 

Валентин Катасонов. Л.А. Тихомиров. Экономические воззрения русского монархиста. Часть VII

 

Восьмая часть http://reosh.ru/valentin-katasonov-l-a-tixomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarxista-chast-viii.html

 

Девятая часть — http://reosh.ru/valentin-katasonov-l-a-tixomirov-ekonomicheskie-vozzreniya-russkogo-monarxista-chast-ix.html

 

Я уже писал о том, что Тихомиров не соглашается с общепринятой в его время точкой зрения, что государство не должно вмешиваться в экономическую жизнь. Она вытекает из догмата классической английской политической экономии о «невидимой руке» рынка, которая все управит. А в России в то время многие представители элиты преклонялись перед политэкономией Адама Смита и Давида Рикардо и свято верили в «невидимую руку». Государство допускалось только для сбора налогов, исполнения казенного бюджета, а также защиты внутреннего рынка с помощью импортных пошлин.

А Лев Александрович полагал, что вмешательство государства необходимо. А порядок и правила такого вмешательства должны определяться экономической политикой государства. Но политика эта должна быть продуманной, а вмешательство осторожным. Как в медицине с ее принципом: «Не навреди». Ведь экономика, как многократно отмечает Лев Александрович подобна живому организму. Лучше государству не вмешиваться вообще в экономику, чем вмешиваться подобно слону в чайной лавке: «А между тем производство – дело такого рода, что если выбирать из двух зол, то менее вредным было бы полное невмешательство государства, нежели вмешательство ошибочное. Экономические явления имеют свое собственное внутреннее течение, рост и сцепление. Оставленные без всякого вмешательства государственной власти, экономические процессы будут все-таки кое-как совершаться, кое-как складываться в некоторую гармонию. Но ошибочное приложение фактора такой огромной, особенно у нас, силы, как правительственная власть, может иметь самые опасные последствия, подрывая ту необходимую гармонию экономических процессов, от которой зависит самое существование народа и всего культурного и политического элемента, вырастающего на народной жизни».

Но для выработки правильной экономической политики государства нужна хорошая теория, экономическая наука. Либо надо создавать свою теорию, либо выбирать из имеющихся. В России, как отмечает Лев Александрович, доминируют две теории, или точки зрения на экономику – марксизм и народничество. И Тихомиров считает обе ошибочными: «К сожалению, литературные споры наши, стремясь перейти на почву практических мероприятий, стремясь к созданию правительственной экономической политики, именно не обнаруживают способности внести в нее ту плодотворную, серьезную идею, от присутствия которой зависит вся цена экономической политики. Странно даже видеть, до какой степени вкоренилось в мысли нашего образованного класса фатальное балансирование между исключительно двумя одинаково ложными точками зрения. Во всех рассуждениях постоянно сквозит одно из двух: либо марксизм, либо народничество!»

Итак, марксисты и народники. Первые – за капитализм, вторые – за мелкое хозяйство. Нынешняя ситуация в России не нравится ни первым, ни вторым. Но первые через капитализм, а вторые через мелкое хозяйство рассчитывают прийти к одному и тому же – социализму. Две названные позиции уходят корнями в недалекое прошлое.  Первая ассоциируется с именем знаменитого Карла Маркса (1818-1883), вторая – с именем французского экономиста и философа Жана Шарля Сисмонди (1773—1842). Обе точки зрения – привнесенные в Россию извне. А потому не учитывающие ее особенностей, следовательно неприемлемые и даже вредные для России. Из этого Тихомиров заключает, что России нужна собственная теория, принимающая во внимание духовно-культурные особенности русского народа и природно-географические условия страны. А использование заимствованных воззрений при разработке и реализации государственной экономической политики России может принести больше вреда, чем пользы: «Я не думаю и вовсе не хочу сказать, чтобы все стоящие ныне за “капитализм” или за “мелкое хозяйство” сознательно стремились к тому же, к чему стремились их идейные предшественники. Но они невольно действуют в рамках, данных идеями этих предшественников, и невольно, бессознательно (там, где нет сознательности) следуют логике этих идей, а потому идут к тем же результатам. Тем людям, которые лично переросли их и вследствие этого стали способны к серьезной общественной работе, положительно пора бы освободить свою мысль от этих старых, бессознательно давящих ее рамок. Иначе вся наша работа по организации производства, по созданию экономической политики, кроме вреда и подрыва производительных сил народа, ничего принести не может».

Первоначально и марксисты, и народники стояли на революционных позициях. Спешили перейти к «светлому будущему» (социализму в разных вариациях) как можно быстрее. Но к концу столетия (19 века) они уже успокоились и перешли на путь приближения к «светлому будущему» через эволюционные изменения. Так, марксисты рассчитывали, что капитализм, согласно учению основоположника марксизма, подготовит все необходимые предпосылки для социализма, и переход к новому общественному строю произойдет тихо и мирно.

Вот как Тихомиров оценивает указанные две точки зрения: «Марксисты надеются, что эта эволюция будет совершена капитализмом. Уничтожив все мелкое производство, объединив рабочих в крупные фабричные группы, капитализм для своего превращения в социализм не потребует затем ничего, кроме упразднения немногочисленных хозяев предприятий. Народники мечтают о той же социализации труда, но только надеются сложить ее ячейки прямо из народа, помимо капиталистического ига. Цель у тех и других одна, но предполагаемые пути эволюции различны. На этой почве и выросли наши литературно-экономические споры. Одни доказывали необходимость и неизбежность капитализма, другие – его невозможность в России, откуда выводили необходимость иной системы (народнической) для достижения того же самого “обобществления труда”».

Тихомиров усматривает, что и марксисты, и народники в конечном счете стремятся к одному и тому же – полному «обобществлению средств производства» и такому же полному «обобществлению труда». И его это пугает. Лев Александрович считает, что полное (в масштабах всей России) обобществление труда идет в разрез с духовно-культурными и историческими традициями России. Если экономическая политика государства будет строиться на представлениях о необходимости всеобщего «обобществления труда», то такая политика может навредить России очень и очень. А уже во властных структурах есть чиновники, которые увлечены этой идеей. Лев Александрович отмечает:

«Неужели экономическая политика, систематически заставляющая все экономические процессы страны стремиться к цели обобществления труда, есть серьезная политика, заслуживающая осуществления? Но ведь она была бы истинным бедствием… Не только завершенная система подобной экономической политики, но и всякие частичные ее вторжения в правительственные мероприятия были бы уже крайне вредны для производства. А такого частичного вторжения нельзя, к сожалению, избежать при столь странном состоянии умов образованного класса, из которого набираются деятели правительственной власти».

Конечно, при разработке экономической политики той «печкой», от которой надо «танцевать», является понимание потребностей общества и государства. Причем потребности не сиюминутные, а долгосрочные и даже вечные. Тихомиров пишет, что «обязанности правительства определяются вовсе не отвлеченными идеями о каких бы то ни было фазисах эволюции и стадиях развития, а потребностями, запросами и выгодами именно того производства, которое создает себе нация. Государство дает свою силу, которая есть не что иное, как сила национальная, на упорядочение и поддержание не какого-либо отвлеченного “труда”, а труда реального, национального, на защиту национального экономического строя».

В России, как отмечает Лев Александрович, появились «специалисты по экономическим вопросам», к услугам которых прибегает власть: «…власть не может не искать осведомления у людей, признаваемых специалистами по экономическим вопросам». Однако зачастую такие «специалисты» направляют свое внимание на вопросы второстепенные. А вот в изучение истинных и долгосрочных потребностей общества и государства и поиск оптимальных путей их удовлетворения они погружаются крайне редко. В том числе имеют зачастую очень поверхностные представления о том, как можно и нужно удовлетворять потребности за счет внутреннего производства. Поскольку обычно делают быстрый и легкомысленный выбор в пользу закупки иностранных товаров: «Национальные потребности – удовлетворенные и ждущие удовлетворения, легкость или трудность их удовлетворения собственными средствами страны – должны явиться пред нами в цельной и точной картине. Вот, собственно, первая забота экономической статистики и национальной политической экономии, и лишь на этом фоне может разумно и плодотворно развиться изыскание самих мероприятии. К сожалению, наша наука, превращаясь в сбор разнородных партийных программ, утрачивает понимание главной своей задачи».

Итак, власть зависит от мнений «специалистов по экономическим вопросам», а последние зачастую сильно зависят от идей иноземных.   «Отсюда, – отмечает Тихомиров, – особая опасность тенденциозности этих специалистов. Тенденциозность эта искажает самую науку, тот свод данных, в которых каждый (в том числе и власть) предполагает видеть только точную регистрацию беспристрастно наблюдаемых фактов. Вместо же этой объективной регистрации мы на деле встречаем в “научных” исследованиях односторонний подбор фактов и искусственную их группировку, совершенно затемняющие их истинный смысл».

Итак, чтобы иметь правильную экономическую политику, заточенную на достижение национальных целей, России необходима также национальная экономическая наука. Не какая-то абстрактная, универсальная, космополитическая (предназначенная для всех, но не годящаяся никому – как, например, марксизм), а именно национальная, российская.  В заключительной части брошюры «Земля и фабрика» Лев Александрович пишет, что, прежде чем разрабатывать экономическую политику, «сначала нужно создать свою экономическую науку». И далее: «нам нужен недостающий теперь план – именно в смысле национальной экономической политики. Но для того чтобы государство было способно к такой роли, оно должно иметь в стране науку настоящую – не “марксистскую”, не “народническую”, а национальную политическую экономию, которая бы знала производство своей страны, знала точную связь различных элементов ее производства и умела показать наилучшие способы связи земли и фабрики, наилучшие способы усиления производства той и другой…».

Напомню, что Лев Александрович Тихомиров в 1907 году был приглашён из Москвы лично Петром Столыпиным в Санкт-Петербург, где занял должность члена совета Главного управления по делам печати. Основной же его задачей было консультирование Столыпина по вопросам, связанным с рабочим движением ввиду обсуждаемого трудового законодательства.  В своих записках премьеру Лев Александрович  предлагал поддерживать деятельность рабочих союзов (направленных преимущественно на взаимопомощь рабочих), прописывал процедуры урегулирования конфликтов между рабочими и работодателями с участием государства, предлагал введение обязательного государственного страхования по болезни и от несчастных случаев, пенсионного страхования. Частично предложения Тихомирова были реализованы в 1913 году, когда были приняты законы о страховании рабочих по болезни и от несчастных случаев. В то же время ставшие в то время популярными предложения о введении 8-часового рабочего Тихомиров не поддерживал.

Тихомиров достаточно глубоко погрузился в изучение зарубежного опыта решения рабочего вопроса, в том числе интересовался профсоюзами, союзами предпринимателей, рынком рабочей силы и уровнем заработной платы, конфликтами между рабочими и работодателями, забастовочным движением, фабрично-заводским законодательством и др. Это был круг вопросов, которые можно назвать вопросами на стыке экономики и социальных отношений, т.е. социально-экономическими отношениями. Работ на данную тему у Тихомирова достаточно много. Особо выделил бы работы: «Рабочий вопрос (практические способы его решения)» (1909 год); «Социально-политические очерки» (1906 год; включают: «Гражданин и пролетарий», «Заслуги и ошибки социализма», «Плоды пролетарской идеи»); «Рабочие и государство» (1908); «Рабочий вопрос и русские идеалы» (1902).

Как я уже отмечал, Тихомиров достаточно скептически относился к теоретическим построениям марксистов и народников с их очень абстрактными представлениями о капитализме, социализме, коммунизме. Размышляя о путях и способах улучшения положения российских рабочих, он не считал, что такое улучшение обязательно должно произойти в результате революционного перехода от так называемого «капитализма» к так называемому «социализму». Тот строй, который существовал в России, Лев Александрович считал многоукладным. На фабриках и заводах, которые ассоциировались с капитализмом, работала от силы десятая часть населения дореволюционной России. А в сельском хозяйстве были конечно, крупных хозяйства, но большая часть сельского населения занималась хозяйством, которое можно назвать мелкотоварном.

Да и в фабрично-заводском хозяйстве экономические отношения не обязательно должны быть такими, как их описал Карл Маркс в своем «Капитале».  Тихомиров высоко ценил роль предпринимателей в организации хозяйственной жизни и в Англии, и в любой другой западной стране, и в России. Тихомиров отмечает, что есть масса примеров того, как предприниматель идет навстречу рабочим и помогает им организоваться:

«Помимо того обстоятельства, что предприниматель организует целые десятки тысяч рабочих в стройное осмысленное целое, начинающее нередко немедленно хиреть, как только лишается этого своего главного двигателя, – помимо того, роль хозяев, взятых в отдельности, велика и в развитии рабочего вопроса. Достаточно напомнить, что Роберт Оуэн – был “хозяин”, фабрикант, а с его деятельности все английское рабочее движение считает свое рождение. Фабрикантам, по всем странам света, в частности и в России, обязаны своим существованием множество полезных для рабочих учреждений. Кроме больниц, библиотек и т.д., фабриканты основывали и такие учреждения, которые прямо вырабатывали организацию рабочих, как, например, кассы разного рода, а учреждения примирительные, которые организовали рабочих не меньше, чем “боевые” союзы, обязаны своим возникновением по преимуществу мысли предпринимателей».

Немного ниже Тихомиров добавляет: «Вообще, в истории трудовой организации роль фабриканта, предпринимателя громадна и нередко в высшей степени почетна».

Лев Александрович полагал, что алчность части работодателей и действительно имеющая место эксплуатация рабочих капиталистами обусловлена отсутствием необходимых законодательных норм, ограничивающих и даже наказывающих капиталистическую алчность. Совсем не надо призывать к пролетарской революции, как это делают марксисты, а следует реформировать и преобразовать «дикий» капитализм в «цивилизованный». В советское время подобную позицию обществоведы назвали бы «социал-реформизмом», который всячески критиковался как разновидность оппортунизма, как уклонение от решения главного вопроса классовой борьбы – полной национализации частной собственности на средства производства. Тихомиров считал полным абсурдом полное обобществление средств производства и труда, считая, что окончательно лишит людей какой-либо свободы.

Тихомиров считал, что частная собственность на средства производства может и должна существовать, но при этом не должна превращаться в средство нещадной эксплуатации работников. Разрешить противоречия между интересами собственника средств производства и работников следует простым и очевидным способом – сделать работников собственниками таких средств и, с соответственно, дать им право участия в прибылях. И тогда противоречие исчезнет.

Самое примечательное, что идея сделать работников совладельцами предприятий родилась не в рабочей среде и не в государственных ведомствах, а в головах самих предпринимателей. Он называет двух таких «капиталистов» – Жана Леклера и Жана Батиста Годена, живших и работавших во Франции в XIX веке:

«У фабрикантов же родилась идея участия рабочих в прибылях предприятия. Мысль эта – быть может, одна из величайших социальных идей – и выдвинута лицами чистыми от каких бы то ни было подозрений в своекорыстии. Она принадлежит Жану Леклеру, фабриканту, вышедшему из рабочей среды, который с величайшими усилиями убедил своих рабочих согласиться на введение участия в прибылях. С 1842 г. по 1876 г. Леклер выдал рабочим 1 800 000 франков такой дополнительной прибыли и создал рабочую кассу, доведенную до 900 000 франков капитала. По смерти рабочие воздвигли ему памятник – и было за что. Еще более замечателен в области развития той же идеи участия в прибыли Жан Батист Андре Годен (1817-1888 годы), основатель фамилистера, этой своеобразной ассоциации труда и капитала, затмившей неудачные мечтания Ш. Фурье. Годен известен как благороднейший гуманист, благодетель многих тысяч существ человеческих, мечтавший преобразовать на новых началах все человеческое общество».

Идея участия рабочих в прибыли, практически реализованная указанными предпринимателями образцовыми предпринимателями, нашла отзвук. «Ее пробовали и пробуют применять в различных странах. Опыты такого рода имеются на нескольких сотнях фабрик», – отмечает Лев Александрович. Он говорит, что во Франции таких фабрик имеется свыше 100, в Англии тоже около сотни, в Америке до 200, несколько десятков в Германии.

Правда, как признает Лев Александрович, большинство рабочих воспринимают идею без восторга и даже враждебно. Профсоюзы настраивают рабочих на то, чтобы через забастовки добиваться повышения заработной платы. Это, мол, лучше, чем зависеть от прибыли, которая сегодня есть, а завтра ее не будет. Кроме того, те рабочие, которые соглашаются на участие в капитале и прибылях перестают быть частью общего пролетарского движения. Подобного рода проекты превращения наемных работников в «маленьких капиталистов» раскалывают классовую солидарность. Тихомиров считает, что рабочие не сами определяют свое отношение к идее участия в капитале, а их так настраивают руководители рабочих союзов.

Чтобы преодолеть это искусственное противодействие социальной новации, следует, по мнению Тихомирова, подключиться правительству: «Вся причина неуспеха идеи участия в прибылях зависит именно от этого противодействия рабочих союзов, о чем нельзя не пожалеть, так как сама по себе это одна из глубочайших социальных идей. Очень вероятно, что с усилением государственного вмешательства в отношения труда и капитала она станет под защиту государства и получит несравненно более широкое развитие». Идеальной организационно-правовой формой компаний, приспособленной к решению задачи претворения в жизнь модели участия работников в капитале и прибылях, является акционерное общество. В такой хозяйственной организации не должно быть мажоритариев и миноритариев, у всех работников должны быть одинаковые доли в капитале. А различия в количестве и качестве труда учитываются в заработной плате (которая обязательно должна быть дифференцированной).

Тихомиров признает алчность части капиталистов и отмечает, что она растет в геометрической прогрессии по мере роста состояний, получаемых неправедным путем (т.е., выражаясь языком марксизма, путем присвоения прибавочной стоимости). Подобно тому, как рабочие устраивают стачки, также и капиталисты организуют «стачки капитала». Лев Александрович имеет в виду разного рода соглашения, ведущие к монополизации производства и сбыта продукции: «Совершенно понятно, что хозяева промышленных предприятий, в одних случаях находясь между собою в конкуренции, в других случаях имеют побуждения вступать между собою в союзы и обязательные уговоры по вопросам регулирования количества производимых продуктов, по закупке нужных им материалов и т.п. Уговор заключается иногда и для того, чтобы устанавливать  одинаковые цены».

И стачки рабочих, и стачки капитала угрожают интересам общества в целом: «Подобно тому, как забастовки рабочих, особенно приобретающие характер “всеобщности”, угрожают благосостоянию и свободе нации, – те же опасности приносят с собой и стачки капитала».

Зло «стачек капитала» заключается в том, что они грабят все общество, подавляют (иногда поглощают) предпринимателей среднего калибра и, что самое страшное, подчиняют себе государство:  «В настоящее время эти “синдикаты” хозяев, предпринимателей, а также их “тресты” распространены по всему миру, нередко составляя страшное зло, способ эксплуатации публики и порабощения тузам промышленности даже средних хозяев, а также общественных управлений и самого государства».

Особенно далеко процесс монополизации зашел в Северо-Американских Соединенных Штатах (САСШ). Хрестоматийным примером стал нефтяной трест Джона Рокфеллера Standard Oil.  Подробности концентрации и централизации капитала, монополизации в Северной Америке и в Европе можно найти в работе В.И. Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма» (1916 г.). О монополизации в САСШ Тихомиров пишет: «Это явление особенно заявило себя в Северной Америке, где объединенные соглашения, “тресты”, в которых перед заправилами дела почти теряется личность предпринимателя, охватывают производства по несколько миллиардов, безусловно подчиняя себе потребителей, а посредством подкупа общественных управлений и депутатов конгресса, проводят государственные законодательные меры, нужные для предохранения этих стачечников капитала от заграничной конкуренции и т.п.» Кстати, установление контроля монополистического капитала над органами законодательной власти стало еще одним серьезнейшим препятствием для легализации идеи участия работников в капитале и прибылях компаний.

Валентин Катасонов: Л.А. Тихомиров. Экономические воззрения русского монархиста. Часть XI.

Л.А. Тихомиров. Экономические воззрения русского монархиста. Часть Х

 

Оставить комментарий

avatar

Смотрите также